А вот маркера моего у Саши, похоже, не было. Не исключено, что он в порыве ярости его разломал, когда забрал у меня оглушённого. Ведь это маркер в моих руках олицетворял для Саши посягательство на тот мир, который стал для него домом. А жаль! Маркер бы здесь весьма пригодился. Наглядное изучение азбуки и арифметики, пиктографиявсё это серьёзно обогатило бы наше общение и приблизило меня к пониманию Сашиной судьбы. Теперь же мне предстояло с помощью жестов и коротких слов объяснить Саше, что я пришёл за ним, что его ждут на далёкой, им забытой, но всё же родной планете!
Я встал посередине комнаты и, обращаясь к Саше, громко сказал: «Я-НОГА-ТЫ. Я-ТЫ-НОГА-НОГА-ДОМ!» Этот спич я сопровождал понятными для Саши жестами, лишь перед словом «ДОМ» я высоко поднял руку вверх и немного отвёл её в сторону, а уже потом треугольником сомкнул обе руки над своей головой. Реакции с Сашиной стороны не последовало, и я повторил призыв несколько раз, пока не удостоверился, что он понят.
Гримаса страха исказила Сашино лицо. Он весь как-то сжался и забился в тот самый угол, где стоял топор. Топор упал со звоном, и от звука удара металла о камень мы оба вздрогнули: я и испуганный ребёнок в оболочке зрелого мужчины. Ребёнок, который по вине взрослых прошёл через тяжкие испытания. Ребёнок, который потерял свой дом и обрёл новый. Ребёнок, который смертельно боялся, что его снова обманут, оставят и забудут.
Я чувствовал Сашин страх и то, что он накапливается в нём. Я понимал, что ещё немного, и этот его реанимированный ужас перерастёт в агрессию. И тогда уже правым станет тот, кто первым дотянется до топора!
И тут во мне что-то щёлкнуло! Я без жестикуляции, чтобы не спровоцировать Сашу, стал спокойно произносить слова: «Земля, Родина, Советский Союз, школа, пятёрка, перемена, планетарий, цирк, кино, мороженое, мама».
При слове «мама» Саша снова вздрогнул и посмотрел на меня. За пеленой давнего кошмара в его взгляде стали проступать искорки надежды, и мне даже показалось, что в этот момент вкрапления в стенах засветились чуть более ярко.
«Я-ТЫ-НОГА-НОГА-МАМА!»сказал я ему и улыбнулся.
Трава 35
Перед нашим уходом Саша показал мне ещё два помещения в бункере, у каждого из которых была своя функциональная особенность.
Первое было «медпунктом». Оно походило по форме на «пищеблок», только ниша в его стене представляла собой ёмкость типа ванны. И в этой ванне находился тот самый, исцеливший меня, чудодейственный гель. За неимением другой тары, Саша наполнил этим гелем полные карманы куртки. Хоть смотрелось это и нелепо, но его недетская предусмотрительность невольно вызывала уважение.
Второе помещение являлось для Саши «оружейной комнатой». Стандартный по размерам напольный постамент в ней был весь утыкан ровными рядами металлических стержней. Стержни были одинаковые, гладкие и холодные, длиной до полуметра. Они легко вынимались и вставлялись в пазы вертикальных отверстий, проделанных в камне.
Предназначение данного помещения осталось для меня загадкой. Вариант, что этоэнергоблок, разбивался о сложившиеся стереотипы: никаких волновых разрядов, искр и наэлектризованности стержни не демонстрировали. Ясно было мне только одноименно таким стержнем Саша содрал мои маркерные метки, начертил знак-обманку и ударил меня по голове. И один такой стержень Саша хотел взять с собой, но я его отговорил, показывая, что для обороны у нас есть топор.
Предчувствие меня не обманулобольшой округлый проём действительно оказался выходом на поверхность планеты. Размеры его были достаточны, для того чтобы идти рядом, не стесняя друг друга. Как только мы ступили в эту «трубу», стенки и свод её на несколько метров вперед загорелись ярким свечением. И по мере дальнейшего нашего продвижения это свечение следовало за нами, погасая позади нас и разгораясь перед нами.
Идти было легкоповерхность выровненного «пола» обладала хорошим сцепляющим свойством. Вестибулярный аппарат подсказывал мне, что мы по спирали медленно поднимаемся вверх. Похоже, для создателей этого подземного бункера форма спирали являлась каким-то важным символом. Именно символом, так как сам бункер имел простую и преимущественно прямоугольную экспликацию.
Шли мы ещё довольно долго. Наконец, метрах в тридцати от себя я увидел глухую стену, закрывающую округлый проём. На небольшом расстоянии от этой перегородки по всей внутренней поверхности «трубы» шёл ярко светящийся ободок.
Когда мы подошли к этому ободку, Саша остановился и оглянулся. Я понимал, что он хочет попрощаться с этим местом, и не торопил его. Меня волновало только то, чтобы мы не попали сейчас в синее пекло снаружи. Но похоже, Саша умел как-то определять время суток на этой планете, поэтому он не спешил и не суетился.
Прошла минута и Саша решительно, по-взрослому, повернулся ко мне и взял меня за локоть. Затем мы вместе перешагнули через светящийся ободок. И глухая стена перед нами исчезла! Это произошло мгновенно и беззвучно. По крайней мере, работа неведомых автоматов или механизмов ни чем себя не выдала.
За открывшимся проходом стояли дымчатые сумерки ночной Травы. Когда мы вышли, я непроизвольно сделал глубокий вдох, и с этим глотком чужого воздуха меня наполнила радость обретения мира, осознание его огромности и непостижимости!
«Дверь» закрылась за нами бесшумно и быстро. Вход в бункер находился в отвесном склоне той самой ложбины со срезанными наростами, чуть дальше того места, где в неё спускался я. Я безуспешно попытался в склоне каменистой породы разглядеть приметы входа. И когда я подошёл к стене ближе чем на метр, то она растворилась, обнажив округлый проём.
Саша тронул меня за плечо и, указав рукой на небо, дал понять, что нужно поторапливаться. Мы выбрались из ложбины и скорым шагом направились к «копейке». Старая машина стояла на том же месте, ожидая своего загулявшего водителя. Внутри неё было как в парнике, и нам пришлось все двери несколько минут держать открытыми. А чёрные мусорные пакеты мне всё равно пригодились, так как провиант пропал окончательно. В горле сразу пересохло, но я решил не рисковать и остатки воды из бутылок вылил на траву.
Я кивнул Саше, предлагая занять пассажирское сиденье, и тот осторожно, с опаской, сел. Расположившись рядом, я приобнял правой рукой Сашу, а левой завёл «копейку».
Земля 36
Чёрт возьми, как же я соскучился! Соскучился по нашему неказистому двору с вечными ямами в асфальте, по его разбитым тротуарам с раскрошившимися бордюрами, по щербатым скамейкам у подъездов, по слепым бетонным громадинам многоэтажек. Я был дома! Я был жив! Я нашёл человека!
«Нога-нога-нога», сказал я Саше, сопроводив речь троекратным жестом. И мы рысью, Саша за мной, метнулись к моему подъезду. А по пути я ещё умудрился выбросить сдвоенный чёрный пакет в контейнер.
Мне снова повезлоночной двор был сумрачен и безлюден. Синюшно-бледный, голоногий и босой Саша в куртке с оттопыренными карманами и с фонариком на лбу смотрелся для наших мест очень экстравагантно. Если бы нас сейчас видела какая-нибудь соседка-пенсионерка, то моему жилищно-коммунальному рейтингу грозило бы серьёзное падение. На следующий день вся местная «социальная сеть 50+» знала бы, что я ночью привёл домой конченного алкаша, который пропил последние штаны и ботинки.
Хоть этот жест мы и не разучивали, но Саша понял меня сразу, когда, зайдя в подъезд, я прислонил палец к губам. Оказавшись среди бетонных стен, Саша заметно успокоился. Наш высотный отсек безмятежно спал, и мы тихо, как мыши, поднялись на четвёртый этаж. Впустив Сашу, я закрыл за нами дверь и только тогда смог расслабленно выдохнуть.
Сашу я усадил на кухне. Парня следовало хорошенько накормить, прежде чем обрушивать на него все завоевания цивилизации. Пока я изучал содержимое холодильника на предмет наличия консервов, тушенки и пельменей, Саша время тоже не терял. Из внутренних и нагрудных карманов куртки он достал восемь своих сероватых «сникерсов». Разложив их на кухонном столе в два ряда, он кивком предложил мне начать завтрак. Я поблагодарил его, но отказался. Словами и жестами я объяснил Саше, что теперь это будет ТОЛЬКО ЕГО еда.
Каким же я был ослом! Саша же мог легко отравиться, отведав нашей повседневной пищи богатой консервантами, стабилизаторами и прочими трехзначными «Е». Поэтому пусть пока он ест свои батончики, а потом придётся перейти на постные каши.