Прошли несколько томительных минут ожидания, после которых Харден уже отчаялась получить ответ, как детектив вдруг заговорил. И сказал совсем не то, что она ожидала услышать.
Дело в Гастальби, в нём самом. Перед тем, как ехать сюда, я навёл справки о людях, которые были выбраны в качестве главы в каждом секторе. Как правило, это один человек, чья семья не одно поколение проживает на данной территории, но конкретно в шестом таких распорядителей два. И если Бруниген особых вопросов не вызывает, то Гастальбидругое дело.
Он знает сербский, вспомнила недавний разговор Харден и тут же почувствовала на себе крайне удивлённый взгляд. Что?
Откуда ты знаешь, что это за язык?
Можно подумать, у Вас не было в школе лингвистики, фыркнула девушка. Однако стоило Андри неловко кашлянуть, отводя взгляд, она прищурилась, заглядывая тому в глаза. Даже немного обогнать пришлось для удобства. Так была или?
Или, кивнул мужчина, дёргая уголком губ, я не ходил. Мне было слишком скучно, поэтому мы с друзьями гуляли по городу во время этих занятий.
И как Вас только в Академию приняли?..
Взяли с руками и ногами. У меня были хорошие рекомендации.
Харден подумала, было бы что рекомендовать, но вслух говорить ничего не стала. Впрочем, детектив понял её и без слов, недовольно закатывая глаза. Тогда девушка решила, что он точно заканчивал какие-то курсы по выполнению сего нехитрого движения. Слишком профессионально у него получалось изображать усталость от тупости собеседника. А может, это природный талант.
Так вот, решил продолжить детектив, оставляя все споры до лучших времён, спорить с Гастальби, а тем более настраивать его против нас весьма опасно для будущих перемещений по Периферии.
Насэто полиции?
Насэто жителей Центра, поправил её Андри, мы здесь всего лишь гости, которые обязаны следовать установленным порядкам. Однако есть небольшой нюанс: Руомар прекрасно, просто идеально знает историю создания системы Куполов. И не только её, но и то, как была устроена жизнь до применения процентного фракционирования.
Хорошие знания сейчас считаются недостатком?
Недостатком считаются экстремистские взгляды, основанные на нежелании подчиняться установленным порядкам, крохотный тлеющий огонек разгорелся с новой силой, стоило детективу втянуть новую порцию дыма. Как я понял из записей в архиве, не только он, но и его отец был против нынешнего режима. Семейная чертажелание вернуться к старому образу жизни: без каких-либо делений людей и прочего.
Всё это есть в архиве? удивилась Харден. Насколько она знала, в архиве можно найти информацию о любом жителе Купола, неважно, из Центра человек или с Периферии. То, что там хранятся данные даже о политических взглядах, стало для неё открытием.
Нет, но у Руомара достаточно приводов в полицию за крайне агрессивное поведение. Нападения, разбои, угроза жизни мирным гражданам. И всё это под предлогом «несогласия с установленным режимом». Его радикальные взгляды могут стать проблемой для других людей. К тому же, он из тех, кого легко спровоцировать на конфликт. Потому и старался не въе не конфликтовать с ним.
Харден понимающе кивнула, но сделала пометку выяснить немного больше деталей о настроениях Периферии. И о ЛЕФ. Почему-то интуиция подсказывала: если где-то появляются радикально настроенные группы или отдельные личности, как правило, появляются и участники этого движения.
КПП остался позади за считанные минуты до установленного времени. Харден устало опустила голову на стекло, рассматривая пространство вокруг. Знакомые широкие улицы, достаточно освещённые в любое время суток, расслабляли. Возвращение в родные края придавало уверенности в собственных силах, но вместе с тем вселяло странное, постепенно растущее чувство тревоги. С момента пробуждения после дурного сна Харден успела позабыть об этом, но после каждого визита на Периферию снова просыпалось это скребущее изнутри предчувствие чего-то нехорошего. Того, чего не удастся избежать никакой ценой.
Молчание в машине тянулось до финальной точки маршрута. Они не сговаривались о дальнейших действиях, не обсуждали, будут ли вообще продолжать расследование. Но когда машина притормозила у входа в Департамент, их взгляды, полные решимости докопаться до истины, пересеклись. В этот момент Харден поняла: как бы дальше ни повернулось расследование, не важно, смогут ли они помочь Хилену или все усилия окажутся напрасными, она не останется одна.
Только не теперь.
*
Для разговора было выбрано небольшое кафе, расположенное неподалёку от границы. Ехать далеко в Центр не хотелось, да и слишком многолюдно будет в такой час в любом заведении. На границе территорий такого обилия посетителей никогда не наблюдалось: любое кафе даже в лучшие времена наполнялось максимум наполовину. В одном из таких кафе и расположись молодые люди. Заняли столик у окна, желая наблюдать за редкими прохожими. Иметь возможность иногда отвлечься от разговора, если того потребует ситуация.
Харден нервничала. Андри видел это по коротким нервным движениям пальцев, которые девушка отчаянно старалась занять чем угодно: хоть краем скатерти, хоть кружкой чая, принесённой сонной официанткой минутой ранее. Радовало отсутствие любопытных взглядов в их сторону: два работника зала и один бармен тихо переговаривались между собой, не обращая никакого внимания на редких посетителей. Андри устраивало подобное положение вещей. Он внимательно смотрел на Харден, которая собирала мысли в единое целое, и старался по возможности не давить. Знал, что спешка не лучший помощник в моменты, когда дело касается чувств. Он предоставил полную свободу действий, спокойно ожидая объяснения. И был вознаграждён за терпение.
Здесь толком и рассказывать нечего, после долгого молчания выдохнула девушка, глядя в окно. За стеклом редкие прохожие торопились по своим делам, многие держали в руках покупки. Продукты или что-то особенное для близких, к которым спешили. Как давно она последний раз так же стремилась попасть домой к семье? В нашей семье у всех невысокий процент, насколько помню, даже у дедушек с бабушками он не оказывался выше семидесяти пяти. Ни я, ни папа не были исключением. Он работает на фармацевтическом заводе и постоянно сталкивается с парами химических веществ. Наверное, это и послужило причиной развития болезни.
Лёгкие?
Саркоидоз, согласно кивнула девушка, судорожно вздыхая. Хотя доподлинно неизвестно, что вызвало эту патологию. Может, судьба такая.
Разве такое заболевание, предпосылки к которому наверняка выявляют ещё при беременности, не повод для автоматического попадания в третью категорию?
Слова прозвучали жёстоко, но Андри никогда не вникал в тонкости присваивания процентного статуса людям. Единственное, что он доподлинно знал: какими бы идеальными ни были гены человека, если есть хоть малейший шанс возникновения тяжелого или неизлечимого заболевания, причиной которого будет служить «поломка гена», будущее человека буквально обрывалось ещё в утробе. Страх повторить ошибки прошлых поколений, когда общество буквально самостоятельно убивало себя, никак не ограничивая распространение врождённых болезней в популяции, заставлял людей идти на крайние меры. И это работало. Большая часть мутаций, пугающих предыдущие поколения растущей частотой проявлений, остались лишь на страницах медицинских учебников. И люди радовались общему оздоровлению поколений, но редко задумывались, какой именно ценой давался такой прогресс.
Это не генетическое заболевание, поэтому его не определили ни в эмбриональном периоде, ни в младенчестве. По словам лечащего врача, если бы не поражение лёгочной ткани продуктами производства препаратов, ничего бы не было, каждое слово давалось с трудом, но, раз уж начала, отступать было поздно. В общем, ему нужна операция. Пересадка лёгких, если точнее. Думаю, Вы знаете, какие трудности возникают, когда дело доходит до таких хирургических вмешательств.
На самом деле, нет, с сомнением произнёс Андри, задумчиво крутя кружку в руках. Чай успел остыть, но запах мяты всё ещё был приятным. Успокаивал.