Ей было около двадцати лет, как он выяснил, ведя праздный разговор и отложив на время расспросы о более важных вещах. В ее жизни не было ничего, кроме крестьянского труда и простых забав. Один из юношейАльфорснедавно стал ее другом.
Серое небо снаружи быстро темнело. Второй юноша, Корс, которого Элвин видел пасущим стадо, принес охапку сучковатых поленьев и скормил их скудному огню; тот мгновенно разгорелся ярким желто-красным светом. Тем временем Тулиядевушка Корсапристроилась рядом и занялась работой, от которой по дому растеклись аппетитные запахи.
При всем домашнем уюте в воздухе витала скованность. «В конце концов, напомнил себе Элвин, не каждый вечер к тебе на ужин приходит бог». Но после тушеного мяса со свежевыпеченным хлебом, фруктового варенья и легкого вина он одобрительно улыбнулся, и атмосфера тут же стала более праздничной, почти веселой. Альфорс взял арфу со струнами из бычьих жил и запел незатейливый гимн природе, а Сефора и Тулия принялись танцевать. Корс следил за тем, чтобы огонь в печи продолжал гудеть, а чаша Элвина всегда была наполнена, хотя один раз ненадолго вышелвидимо, присмотреть за посадками.
Элвин оживился. Деревенские жители немного напоминали Диких. Казалось, в них была частичка того беззаботного, восторженного духа, который так ненавидели одомашненные народы СОС. Однако вскоре сходство сделалось болезненно сильным, и он повелительным жестом умерил веселье.
Наблюдая и задавая вопросы, Элвин быстро собирал информацию, хотя то, что он узнал, скорее ошеломило его, чем принесло ему пользу. Эти четверо, двое юношей и две девушки, были единственными обитателями деревни. О других людях они ничего не знали.
Они никогда не видели солнца и звезд. Очевидно, оси собственного вращения планеты и ее вращения вокруг светила были параллельны, поэтому климат на любой широте оставался неизменным, а в этой местности небо постоянно закрывал пояс облаков. Элвин решил, что позже проверит это и определит, равна ли продолжительность дня и ночи.
Самым странным было то, что эти две пары никогда не выходили за пределы расчищенного участка. Колючий лесбесконечный, как они считали, стал для них непреодолимым барьером. Огонь шипел и гас; соприкоснувшись с ним, самые острые топоры мгновенно затуплялись. И потом, эти четверо вполне здраво опасались дьявольских разумных шипов.
Все это заставляло выстроить очевидную последовательность вопросов.
А где ваши родители? спросил Элвин Корса.
Родители?
Корс наморщил лоб.
Ты говоришь о сверкающих? вмешалась Тулия, словно бы чем-то опечаленная. Они ушли.
Сверкающие? усмехнулся Элвин. Такие же люди, как вы?
О нет. Они из металла, с колесиками вместо ног и длинными умелыми руками, которые сгибаются в любом месте.
Как бы мне хотелось быть сделанной из прекрасного яркого металла! мечтательно произнесла Сефора. С колесиками вместо уродливых ног, мелодичным, неизменным голосом. Как бы мне хотелось знать все на свете и никогда не сердиться!
Перед уходом они объяснили нам, почему должны уйти, продолжила Тулия. Чтобы мы могли справляться своими силами, как должны поступать все живущие. Но мы их любили и поэтому очень огорчились.
«Видно, ничего не поделаешь», подумал Элвин, воспользовавшись своей способностью к чтению мыслей, чтобы проверить правдивость сказанного. Этих людей действительно вырастили роботы. Но как такое случилось? Десятки фантастических недоказуемых версий родились в его голове. Он криво усмехнулся, вспомнив слова Федриса о тайнах Вселенной.
Затем настала его очередь отвечать на вопросы, робкие и благоговейные.
Я темный ангел, прилетевший свыше, без затей объяснил он. Создавая Вселенную, Бог решил, что это место будет довольно скучным, если в нем не найдется ни одной души, готовой идти на любой риск и презирать любую опасность. Поэтому он скупо разбросал между бесчисленных стад прирученных ангелов дикую породу, чтобы в мире всегда было сколько-то беззаботных душ, готовых преодолевать любые преграды. И ломать тоже, чтобы уводить прирученные стада в ночь с ее неизведанными красотами и опасностями. Он лукаво улыбнулся, и отблески пламени заиграли на его щеках и губах. Так же, как я сломал ваш колючий барьер.
Снаружи давно уже стояла кромешная тьма. Бутыль с вином почти опустела. Элвин зевнул, и ему тут же приготовили постель. Кошка спрыгнула с печи, подошла к Элвину и потерлась о его ноги.
Элвин проснулся с первым бледным проблеском рассвета и поднялся с постели так тихо, что никого не разбудил, даже кошку. Он на мгновение задержался в темной комнате с тяжелым запахом тлеющих углей и остатков вина. Ему вдруг пришло в голову, что было бы по-своему приятно прожить здесь всю жизнь, изображая лесного бога, которому поклоняются нимфы и крестьяне.
Но потом он коснулся медальона на шее и покачал головой. В этой деревне он не сможет выполнить свою миссиюхотя бы потому, что здесь слишком мало людей. Ему нужен город. Он в последний раз посмотрел на свернувшихся под одеялами хозяев и хозяекволосы Сефоры только начали краснеть в разгорающемся свете дняи вышел из дома.
Как он и ожидал, колючий лес давно затянул проделанную им брешь возле ручья. Элвин повернул в противоположную сторону, обогнул холм и добрался до зеленой стены за ним. Сверившись с компасом, он наметил путьпрочь от поврежденного корабля. А затем включил распылитель.
К полуднюесли судить по яркости светаон прошел уже не один десяток миль и задумался о том, что, возможно, ему следовало остаться на месте аварии и попытаться починить левитатор. Если бы он только мог подняться повыше и посмотреть, что произойдетесли что-нибудь произойдетс этим нелепым лесом!
Дело в том, что лес перед ним не менялся, словно был посажен на его пути колдуном из сказки. Прозрачные шипы все так же изгибались, когда Элвин наклонялся к ним, а потом нападали. А позади него все так же пробивались сквозь серовато-синий пепел новые зеленые побеги.
Он размышлял о том, как все переменилось, еще недавно он летел быстрее света на космическом корабле, а теперь ползает по земле, подобно червю. Этого достаточно, чтобы довести Дикого до отчаяния, заставить его пожалеть об отказе от простых радостей жизни лесного бога.
Но потом он открыл медальон и достал оттуда крохотную белую сферу. И с восхищенной улыбкой залюбовался тем, как она сверкает на ладони.
Федрис сказал, что только один из Диких ускользнул с осажденной планеты.
Да что он знает, этот Федрис!
Он знает, что Элвин сбежал на космическом корабле, проскользнув мимо надежных кордонов СОС. Что перед тем его дважды тщательно обыскивали и было бы чудом, если бы он сумел скрыть что-нибудь крупнее этого крошечного шарика.
Но и крошечного шарика достаточно.
В нем хранятся все Дикие.
Древних людей завораживала идея человека-невидимки. Но они не понимали, что такой человек уже существует, что каждый из нас поначалу был невидимкойодной-единственной клеткой.
Здесь, в этом маленьком шарике, находились генетические элементы всех Диких, хромосомы и гены каждого из них. Здесь были и Влана с ее горящими глазами, и бесшабашный Нар, и Фортен с его мягким смехомони и миллиарды других! Стопроцентные близнецы каждого из тех, кто погиб на планете Диких, ожидали момента, когда их поместят в подходящие безъядерные ростовые клетки и вырастят в теле подходящей матери. Все это перекатывалось теперь в ладони Элвина.
Это что касается материального наследства.
Если же говорить о духовном наследстве, то ради него Элвин и оказался здесь.
И тогда все сможет начаться заново. Дикие опять будут мечтать о стремительных полетах в космосе и встречах с прекрасными угрозами. И опять попытаются, если захотят, создать моноатомы, семена новых вселенных, из-за чего их и уничтожило СОС. Давно, в Эпоху рассвета, физики предложили идею моноатома, из которого выросла вся Вселенная, и теперь пришло время проверить, можно ли создать другие такие же атомы, используя энергию подпространства. Разве Федрис, или Элвин, или СОС способны сказать, могут лии должны лиэти новые вселенные уничтожить прежнюю? Что за беда, если прирученное стадо страшится этих прекрасных субмикроскопических яиц творения? «Все должно начаться заново», решил Элвин.