- Лену надо было бы отдельно похоронить, - пробормотал я, когда подали её тело. Почему-то мне казалось, что женщины и мужчины должны быть в разных могилах.
- Мы уже думали, - услышал меня Сашка. - Но сил нету, командир. Если хочешь, давай отдохнем, а потом ей выкопаем отдельно.
- Нет. Это я так. Им теперь никакой разницы.
На самом деле после того, как Город начал оживать я видел и не такое. Видел, как кучи трупов, сталкивали в вырытый длинный ров просто бульдозером.
Все действительно вошли, правда, совсем рядышком, касаясь друг друга. Ребята подали руки и выдернули нас. Все замерли.
- Скажи что-нибудь, командир.
Как-то легко они стали называть меня так. У меня при этом тоже не возникало никаких эмоций, словно я всю жизнь командовал этими людьми. Но вот сказать у меня не получалось. Настоящий командир, такой как Палыч или даже Павел, наверняка нашел бы что говорить. Я же только и смог:
- Пусть земля будет вам пухом, ребята.
Я уже наклонился, чтобы взять горсть земли, когда услышал голос Ольги:
- Подождите, я скажу.
Как она подошла, никто не слышал. 'Зря она тут, - подумал я. - Сейчас ребята начнут выступать'. Однако все промолчали.
- Я не знала этих людей, но я думаю, что все они хорошие люди. Все они хотели жить мирно в своих домах, со своими семьями. Они не виноваты, что им пришлось жить такой жизнью и умереть здесь, в заброшенном богом месте, защищая от неведомых гадов свой мир. Им сейчас, если честно, все равно, что будет происходить дальше, но вы - те, кто остался здесь, я надеюсь, никогда не забудете этот день и этих людей. Потому что, все они погибли не зря, они погибли, чтобы в этом мире жили вы и ваши дети опять могли играть там, где они хотят, а не там, где безопасно, где их прикрывают солдаты с оружием.
Спите спокойно, вы честно выполнили свой долг. Пусть ваши души найдут успокоение там, в светлом мире. Мир вашему праху.
Ольга кинула первую горсть земли. Я тоже бросил ту землю, что так и сжимал в руке, когда подошла.
То, что сказала Ольга, по большому счету, было обычным набором штампов, которые произносят на всех похоронах, но нас почему-то это тронуло. То ли потому, что мы сами не могли так сказать, то ли мы просто слишком устали и расслабились. Я видел, что все ребята затихли, а Филя даже захлюпал носом.
Кинув по горсти, все взялись за лопаты. Даже Ольга. Она забрала инструмент у совсем заморенного Фили и начала бодро кидать землю в яму, лопату, за лопатой. Мы все не были хиляками, но прежде, чем над братской могилой вырос небольшой холмик, мы два раза садились отдыхать. И только Ольга, продолжала махать лопатой, словно робот. Ребята опять стали поглядывать на нее недоверчиво, но никто ничего не говорил. Сил на эмоции уже не было.
Мы стояли у свеженасыпанного могильного холмика и молчали. Надо было идти спать, впереди очередная ночь и не дай бог снова такая, как предыдущая. Но оставалось какое-то чувство, что мы что-то не доделали. Во всяком случае, у меня. Ребята тоже неуверенно поглядывали на меня, ожидая, что я прикажу.
- Не расходитесь, - вдруг предложила Ольга. - Я сейчас приду. Я быстро.
Она побежала в городок и скрылась в командирском блиндаже. Через минуту появилась обратно. В руках у нее была бутылка водки. Настоящая, еще с тех времен, а не современный самогон в пластиковых бутылках, который можно было перехватить в городе.
- Я нашла, когда убиралась, - пояснила Ольга в ответ на наши удивленные взгляды. - Командир ваш запасливый, хранил, наверное, на какой-нибудь выдающийся случай. Я думаю, сегодня можно.
Мужики одобрительно загудели. Это то, что сейчас было нужно - помянуть по русскому обычаю, и немного расслабиться. Она подала мне в руку стакан и открыла бутылку, потом достала из кармана кусок подсохшего хлеба и тоже отдала мне. Все выпили, последнюю, поменьше, Ольга налила себе. Она перевернула стакан, как старый солдат, занюхала, как и все кусочком хлеба, потом зажевала его. 'Похоже, это дело для нее привычное', - подумал я, вспомнив как в школе она едва пригубляла шампанское и оставляла бокал нетронутым.
Однако что-то было не так. Она покраснела и удивленно смотрела на меня.
- Игорь, я пошла. Приходи быстрей.
Зумба развернулась и чуть не бегом кинулась в сторону командирского блиндажа. Однако добежать не успела - я увидел, что её вырвало.
Ребята засмеялись.
- Силы как у мужика, а с водкой справиться не может, значит все-таки баба, - выдал захмелевший Геннадий. Он посмотрел на меня и предложил:
- Беги, командир, пожалей девку.
Все хохотнули, расслышав в предложении скрытый смысл.
- Отставить, - словами Палыча скомандовал я. - Всем отдыхать. Через четыре часа подъем. Я подежурю.
Не обращая больше внимания на них, я побежал вслед за Ольгой.
Ольга сидела за столом и виновато глядела на меня. На полу у самого входа в блиндаж растекалась лужица с остатками пищи. Похоже, её опять вырвало.
- Прости, Игорек, видно нельзя мне теперь пить, новый организм не принимает.
- Ничего, солнышко, - преувеличено жарко ответил я. Водка все-таки подействовала и на меня. Даже пропустил мимо ушей упоминание о новом организме. - Сиди, я сейчас уберу.
Я смел все в самодельный совок и выбросил на улицу. Потом подошел к столу и сел рядом с Ольгой. Обнял её за плечи и легонько поцеловал в щеку.
- Ты у меня молодец. Если бы не ты всем каюк. Накрылся бы сегодня пост.
Потом спросил:
- Ты спать хочешь? Если хочешь, ложись, я подежурю.
Однако Ольга не ответила. Вместо этого она, вдруг прильнула ко мне и обвила меня руками.
- Милый, я очень хочу, - жарко зашептала она мне в ухо. У меня в голове сразу всплыло то, что произошло утром, и я тоже поплыл. Раздеваясь на ходу, запинаясь об стулья и успевая целоваться, мы двинулись к топчану...
****
Я очнулся и глянул на часы. Черт! Уже восемь! А я собирался поднять всех в шесть. А перед этим еще собирался подежурить, пока все спят. Я хотел вскочить и не смог, на груди у меня лежала девичья голова. Мало этого - Ольга привалилась ко мне и забросила на меня ногу. Я мгновенно вспомнил все. 'Вот это секс!' В голове мелькали только отрывки того, как мы кувыркались на жестком командирском ложе. Это было неповторимо. Даже лучше, чем утром на вышке. Я не хотел думать, что это из-за того, что Ольга теперь такая, но вынужден был признать это. У меня было немало женщин - мужики теперь в цене, их погибло гораздо больше и бывая на побывке в Городе, я отрывался по полной - но никогда секс даже чуть-чуть не походил на то, что творили мы с Зумбой.
Я погладил её по голове и попытался вывернуться. Это была ошибка. Ольга мгновенно перехватила мою руку, завернула за спину, а второй рукой сжала мое горло. Я порадовался, что не могу видеть лицо, слишком страшно прозвучал её голос.
- Кто ты?
Через секунду она ослабила хватку и отпустила руку.
- Прости, Игорешка. Со сна все опасности мерещатся.
Она перевернула меня, и счастливо улыбаясь опять начала целоваться. Я попытался изобразить обиду и оттолкнуть её, но не выдержал - тоже заулыбался, схватил и завалил Ольгу на матрас. Градус наших объятий быстро поднимался, и мы снова потеряли контроль...
****
Когда я опять смог соображать, на часах было уже семь минут десятого. Я быстро перевернулся, хотел толкнуть Ольгу, но её не было. Я вскочил и выглянул из-за самодельного шкафа, отгораживающего топчан от остального помещения.
Ольга сидела за столом и ела тушенку прямо из банки.
- Оденься, грозный командир, - засмеялась она. Сама Зумба была уже в форме, помытая и причесанная.
- Черт, черт, черт...
Я начал носиться по блиндажу, собирая одежду. Быстро натянув все, я сполоснул лицо и глянул в зеркало у умывальника. 'Блин, помятый, как после пьянки'.
- Садись, ешь, а то я все подмету, - Ольга была в хорошем расположении духа. - Есть хочется, сил нет.
Мела она действительно впечатляюще - ложка только мелькала в её руках. Мне же было не до еды - что там, на улице, ведь я обещал ребятам не спать, пока они отдохнут.
- Потом, - махнул рукой я. - Надо проверить, что на Посту. Может уже твари везде.
Схватил стоявший у дверей Калашников и рванул на улицу.
- Да стой ты! - настиг меня крик Ольги. - Я только пришла оттуда. Проверила весь лагерь, все тихо. Еще светло.
Я остановился - Ольга опять поразила меня. Пока я валялся без сил, она уже сходила и сделала всю мою работу. 'Блин, она точно не человек', - хотел про себя пошутить я, но эта мысль испортила все настроение, и я подавил её.