Она устроилась поудобнее. Чтобы перебить плохой сон, она пыталась вспомнить самое хорошее, что было в её жизни. Однако, даже те воспоминания, что всегда помогали ей забыть плохое, сегодня не сработали. 'Игорь, Игорь - бедный ты мой мальчик, - вздохнула она. - Не дала нам подлая судьба быть вместе. А может и хорошо, что ты погиб в самом начале. Не увидел всю эту дрянь, что творится теперь в мире.
Интересно, если бы он был жив, и мы бы сейчас встретились - как бы все было? Черт! - она повернулась на бок и неожиданно для себя, признала. - А ведь я люблю его до сих пор'.
С этими мыслями Ольга опять заснула. Но голод поднял её - она вскочила и остановилась, не зная за что схватиться - спазмы в животе заставили застонать. Зумба хотела вскрыть пакет с сухпайком, но поняла, что хочет совсем другого. Ей надо горячего кровавого мяса. И не надо его даже жарить. Если бы под руками был бы какой-нибудь зверь, она, наверное, руками бы его порвала. Но никого не было. Вдруг её взгляд упал на спящего бойца. Шея с дергающейся жилкой была совсем рядом. Не в силах сдерживать себя, Зумба зарычала и кинулась на парня.
- Командир, очнись!
Нафиков тряс её за плечи и прижимал к земле. Она, легко, одним движением, вывернулась и скинула бойца с себя. Вскочила. В глазах все еще стояла сцена с солдатом. Она огляделась - нет, все лежат. Она облегченно вздохнула - значит, опять приснилось. Все сон. Кроме проклятого голода. Она похлопала парня по плечу.
- Все нормально, Асгат. Не буду больше спать, что-то кошмары достали.
Разбуженные солдаты успокоились и снова заснули. Ольга подождала, когда Нафиков отойдет на пост в темноту и раскрыла рюкзак. 'Деваться некуда, надо поесть - иначе сдохну'.
С этого момента и до нового посещения базы - это произошло через четыре дня - она почти не спала. Едва только начинала дремать, начинались дикие звериные сны, словно душа её возвращалась в первобытное состояние. Тело тоже не отставало. Постоянное желание съесть сырого мяса, преследовало её теперь уже и наяву. От еды же из сухпайка, её, наоборот, тошнило, и она почти перестала есть.
Во время одного перехода бойцы подстрелили огромного мутировавшего дикого кабана. Она с трудом дотерпела до того момента, когда насаженные на палочки куски мяса стали шкворчать. Она бы съела и сырое, но не хотела, чтобы это увидели подчиненные. Они, итак, уже косились на неё. Только когда она наглоталась горячего, с кровью, мяса, ей стало легче, и Ольга смогла поспать.
На Базе её уже ждали. Врачи встретили прямо на первом КПП.
Они бегло осмотрели её прямо тут, что-то им очень не понравилось. Девушку здесь же завалили на носилки, несмотря на её протесты, пристегнули ремнями и укатили в лифт. Она снова оказалась в знакомой палате. Ей кололи какие-то лекарства, от которых она постоянно спала.
Пробуждение, как и в прошлый раз, было связано с быстрым восстановлением всех сил, она опять чувствовала себя супервумен, способной в одиночку справиться с полуволком. Оба врача: и улыбчивый очкастый старичок, и второй - тот, что по моложе - ругали её на чем свет.
- Девушка, вы могли умереть, - выговаривал ей старичок. - Но это еще не так страшно, гораздо страшнее, если бы вы изменились и остались тварью, - медсестра кинула на него строгий взгляд, доктор поперхнулся и быстро поправился. - В смысле, калекой на всю жизнь.
В тот раз этой оговорке, Ольга значения не придала. Лишь потом, когда уже многое прояснилось, она вспомнила эту фразу.
Когда она попросила доктора подробней рассказать ей о её болезни, тот долго говорил, приводил кучу слов на латыни, рассказывал, насколько важно соблюдать режим, но что это за болезнь она так и не поняла.
Однажды, сквозь постоянную дрему, она расслышала голоса - то, о чем говорили, заставило ожить затуманенный лекарствами мозг. Один был явно высокий чин - голос звучал по-командирски властно. Посетитель даже не пытался говорить тише, как это делали остальные, изредка старавшиеся вставить свои реплики. От этого голоса Ольга и проснулась. Интуитивно, еще не соображая, она постаралась не выдать своего пробуждения - не открывала глаз и дышала ровно. Гостя называли Сергей Викторович - похоже, это он уже был в прошлый раз в её палате.
- Сергей Викторович, надо оставить её под нашим наблюдением. Нельзя чтобы лучший экземпляр сгинул где-нибудь в лесу.
- Вы опять забываете, что я тоже специалист. Если я перестал сам заниматься исследованиями, отнюдь не значит, что я стал тупым военным. Мне надо чтобы её метаморфоза произошла в естественных условиях. В лаборатории у вас, итак, достаточно материала.
- Но ведь, это просто идеал по сравнению с остальными, - окончательно очнувшаяся Зумба узнала голос старого врача. - Когда еще к нам попадет такое...
- Все. Разговор окончен, - голос начальника был тверд. - Вы лучше быстрей определитесь, чем она отличается от других и тогда по этим критериям, можно будет отобрать сотни людей.
- Мы работаем.
Гости вдруг замолчали.
- Уходим, - вполголоса скомандовал кто-то. Легко пискнула дверь и в палате стало тихо. 'Похоже, заметили, что я не сплю'. Ольга раскрыла глаза и сразу уперлась взглядом в прозрачную полусферу с камерой. Теперь вообще притворяться бессмысленно.
Смысл услышанного сейчас, не сразу дошел до нее. Сначала она просто почувствовала, что врачи говорили что-то страшное, и это страшное вплотную касается её. Но по мере того, как она складывала в уме услышанное и происходящее с ней в последнее время - все больше понимала - она попала в дерьмо. И, похоже, увязает в нем все глубже. Хотя в мозаике происходящего отсутствовало еще много кусочков, смысл картины уже был понятен. Значит, врачи не лечат меня, или может быть не могут вылечить и просто наблюдают, когда я превращусь во что-то.
Ольга рывком села и уставилась в стену. Мозги кипели - что теперь делать?
Но Зумба не была бы Зумбой, если бы так и сидела, отдавшись своим переживаниям. Нет! Хрен им! Первым делом - успокоиться. За последние три года она прошла в своем развитии путь, который раньше, в обычной жизни, прошла бы годам к сорока. И давно поняла, что большинство решений, принятых на эмоциях, были неверными. Решать надо на трезвую голову.
Она встала с кровати и, не обращая внимания на камеру - пусть полюбуются - разделась до трусиков, и начала делать гимнастику. Физические упражнения всегда успокаивали её, снимая нервное напряжение. Она приседала, отжималась, держала планку, вела бой с воображаемым противником, а голова в это время отстраненно перебирала вариант за вариантом.
Когда, вспотевшая, она присела на кровать и нажала кнопку вызова, начальный план уже был готов.
****
Выписали её через день. До самого отъезда - её отправили на первый лесной рубеж на транспорте Базы, черном УАЗе с широченными колесами - она вела себя как примерный больной. Обычно за ней приходила своя машина, из отряда. Но в этот раз что-то изменилось.
Все служащие Базы были немногословны, никогда не говорили лишнего. Похоже, многолетняя секретность сделала из них молчунов - приучила обдумывать каждое слово. Однако нет в этом мире правил без исключений - в этот раз водитель попался разговорчивый. Пока ехали, он рассказал кучу анекдотов, пару историй про рыбалку и еще много чего. Наверное, на Базе целый день приходится молчать, - подумала Ольга. - Бедный болтун натерпелся. Сейчас на мне отыграется.
Зумбе были не интересны истории водителя. Занятая своими проблемами, она слушала в пол-уха и лишь вежливо поддакивала, когда он поворачивался и переспрашивал:
- Ведь я правильно говорю?
Однако в своей болтовне, мужик совсем ничего не говорил о своей работе. И лишь когда Ольга однажды прервала его, и сама спросила, часто ли ему приходится возить больных, таких как она, он по инерции ответил:
- Частенько. Но на Базу. А возвращаются не часто.
- Что? Почему не возвращаются? Все умирают?
Однако собеседник уже очнулся, и понял, что сболтнул лишнего.
- Это я так, шутка, - неловко постарался вывернуться водитель.
После этого он замолчал и до самого приезда в отряд ничего не говорил.
Ольга вернулась к своим обязанностям. Группа все также продолжала патрулирование. Однако, хотя и было лето - пора активности для тварей - дел стало гораздо меньше. В последнее время уроды почти не лезли к деревням и Комплексу, а все свое внимание сосредоточили на постах горожан. Почему так происходила, никто не знал. Твари не предсказуемы, что у них на уме - не знает никто. Раньше, в первые год-два приходилось воевать не только с тварями. Частенько появлялись отряды мародеров из Города, и Самобороне приходилось иногда вести настоящие бои, чтобы отстоять деревни. Теперь же после того, как твари размножились и заселили почти весь лес, городские больше не появлялись.