Я опять смог остановить атаку с фронта, но из головы не выходили твари, прорвавшиеся с тыла. И мучал вопрос - почему замолчала Ольга?
Словно в ответ на мои мысли внизу загремел пулемет. Теперь он работал глуше, словно из ямы. Ольга находилась где-то за высотой со стороны степи. Я не удержался от радостного восклицания. Значит, Зумба тоже заметила тех тварей, что пошли в обход. Она просто настоящий ниндзя! Всегда там, где надо.
Пока я на секунду отвлекся, ситуация внизу изменилась. Сначала я засомневался в том, что вижу, но быстро понял, что все так и есть - твари уходили. И при этом все быстрей и быстрей! Они просто бежали. Я хотел пустить очередь в спины уродам, но остановил себя. Патроны у нас не бесконечны, а машины из города придут еще не скоро.
- Уходят! Суки, уходят!
Я узнал восторженный голос Фили. Я сплюнул - как бы не сглазил - нынче все возможно. За эти сутки твари сломали все стереотипы о своих действиях.
Там, где находилась Ольга, еще пару раз прозвучали короткие очереди и тоже все стихло.
Прошло еще несколько минут, и я услышал внизу скрип лестницы, а потом её голос.
- Игорек, это я.
****
На склонах не было видно не одной твари. Уже успели утащить и убитых. Утро начиналось тихое и красивое.
- Все, - Ольга улыбалась. - Больше не полезут.
- Откуда знаешь?
- Знаю.
Она огляделась и кивнула на 'макак':
- Выкинь этих вниз. Скоро начнут разлагаться. Вонищи будет.
Я как-то незаметно для себя, признал её право быть командиром.
Сбросив последнюю тварь, я наклонился над ограждением. Павел! Внизу, там, куда я сбросил уродов, лежало тело Павла. Вместо лица было сплошное черное месиво, узнал его только по одежде. Меня передернуло. Блин, где-то еще Лена лежит. И Палыч. Твари - суки! Откуда они взялись на нашу голову?
И все-таки я не понимал, как Паша - олицетворение серьезности и порядка в нашем лагере - мог допустить, чтобы твари подобрались к нему. Ладно, Ленка - в это я легко мог поверить - но Павел? Мы даже Пашей его никогда не называли, слишком уважали, а тут - как пацана. Что-то за этот день изменилось в мире - все вокруг ведут себя не так как надо.
Я вспомнил, что мы творили тут полчаса назад, и лицо у меня загорелось - блин, сам-то сейчас что выделывал? Действительно - мы как будто с ума сошли, я во всяком случае. Кругом твари, бой, а мы словно в спальне оказались. Что это? Ольга так на меня действует или я, и вправду, уже с головой перестал дружить. Впрочем, на посту это не новость - хотя на нашем не было, но с других в дурку, в Город увозили. Я про пару случаев точно знаю.
Я обернулся и только покачал головой - картина была неописуемая: в свете разгорающегося утра, девица в одних измазанных трусиках, протирала своими штанами пулемет спецназовцев. Это был Печенег. Я такой видел только на курсах, когда нас готовили сюда, на пост. Зрелище было еще то - полуголая измазанная красавица и черный поблескивающий пулемет. У меня даже опять начало разгораться желание, но я сразу отвернулся и опять посмотрел вниз на трупы. Все желание сразу пропало.
- Ольга, принести тебе куртку? И может ты все-таки штаны оденешь?
Она безмятежно засмеялась.
- А что? Не нравлюсь?
- Конечно, нравишься!
С жаром ответил я, и, вдруг, неожиданно даже для себя, спросил:
- Оля, а это, действительно, ты?
Она кинула на меня быстрый, оценивающий взгляд. Мне, даже показалось, что в её глазах промелькнуло беспокойство. Но, похоже, только показалось. Голос был веселым и родным.
- А, что Игорек - что-то здесь изменилось?
Она вызывающе выставила грудь вперед и потрясла. Большие белые мячики запрыгали у меня перед глазами. У меня опять пересохло во рту. Я с трудом оторвал глаза от торчащих коричневых сосков.
- Ольга, прекрати!
Она счастливо засмеялась.
- То-то же. Смотрю, сразу все вспомнил.
- Я и не забывал, но ты изменилась.
- Хуже стала?
- Нет, что ты! Ты теперь, вообще, красавица! И стала настоящей женщиной...
Она опять заулыбалась.
- Но, ты тоже вон каким мужиком стал. Тоже не сразу узнала.
Я решился и задал вопрос, который мучил меня с тех пор, как я только увидел её.
- А ты думала обо мне?
Что-то я натворил этим вопросом. Лицо девушки вдруг потеряло всю решительность, мне даже показалось, что губы на миг задрожали. Она не стала отвечать и перевела разговор на другое.
- Игорь, мы заболтались. Где твоя рация? Свяжись с людьми и узнай, как они. Потом нам надо обойти или собрать всех. Я хочу поговорить.
Я встряхнулся - действительно, нашел время для выяснения отношений. Но то, как она среагировала на мой вопрос, согрело мое сердце. Значит, не только я, она тоже страдала. Я был счастлив.
- Сейчас!
Я взял куртку, отцепил с кармана 'Мотороллу' и протянул куртку Иринке. В этот раз она отказываться не стала и накинула её на себя. Куртка в груди не сошлась, и застегивать её она не стала.
- Всем внимание, - я старался говорить четко и раздельно, так как это делал Павел. - Говорит Игорь. Я принимаю командование. Павел погиб.
Я хотел провести перекличку, но рация сразу загремела голосами ребят. Всех перебил голос Саньки.
- Откуда ты про Павла знаешь?
- Я здесь, на вышке. До него 'макаки' добрались.
- А ты не врешь?
Я отодвинул рацию и попросил Ольгу:
- Стрельни.
Она пристроила трубчатый приклад к плечу и нажала курок. Короткая очередь взорвала утро.
- Слышал? Теперь, веришь? - спросил я, вновь зажимая клавишу.
- Верю. Что делать будем?
- Через десять минут всем собраться на плацу. Обговорим.
- Ну, ты настоящий командир, - похвалила Ольга. - Давай, пока люди собираются, я тоже прикинусь. Вчера видела - у вас девушка, медсестра есть. Она моего роста. У нее, наверняка, есть штаны запасные и майка.
- Она погибла.
Я на всякий случай попробовал вызвать Лену, но тщетно.
- Тем более, - нисколько не смутилась одноклассница. - Смотри тут, а я пока сбегаю к ней. И где этот плац?
Я объяснил. Плацем мы называли две дорожных бетонных плиты, уложенных рядом с командирским блиндажом. Там же была курилка с лавочкой. Летним днем, во время затишья, мы часто торчали там, лениво пережевывая, тысячу раз слышанные друг от друга истории.
- Возьму калаш на всякий случай, - она закинула АК за спину, натянула берцы прямо на голые ноги, и исчезла в проеме люка. Я прошел к пулемету, опять уселся на старое офисное кресло Павла - он специально привез его в свое время из Города - и осмотрелся. Вид отсюда был, конечно, не то, что из моей норы. Спереди, из-за леса уже показался край солнца. Сияние выплескивалось оттуда, и стена деревьев в том месте стала прозрачной. Только сейчас, на восходе, я почувствовал, что стало прохладно, хотя всю ночь мне казалось, что вокруг жара. Но это немудрено, если вспомнить, что произошло сегодняшней ночью.
Отсюда с вышки, нельзя было разглядеть ни разорванные тела за вертолетом, ни тех, что лежали под самой вышкой. На дороге внизу тоже было чисто. Твари утащили своих, а сухая земля впитала кровь. Наш лагерь на холме, в свете летнего утра, казался тихим маленьким хутором. Как будто все как раньше, когда не было никакой Большой Катастрофы, не было тварей, не было Восточников и нынешнего Города.
В поле моего зрения появилась Ольга. Женская фигурка - даже отсюда соблазнительная, с голыми ногами и круглой попкой - идеально вписалась бы в этот идиллический пейзаж, если бы не автомат у нее на шее и высокие армейские берцы.
Я думал, что она сразу направится к лазарету, но она шла явно не туда. Я хотел крикнуть, однако промолчал. Я понял, куда она идет, и, думаю, на мой окрик она никак бы не прореагировала. Ольга тем временем подошла к командирскому блиндажу, оглянулась, заметила, что я гляжу на неё, махнула мне рукой и исчезла за брезентом, прикрывавшем главную дверь.
Что ей там надо? Как бы я не был влюблен, и как бы безгранично не доверял ей, я понял, что она совсем не все мне рассказывает. Покручиваясь туда-сюда в кресле, я прислушивался к обманчивой тишине утра и вспоминал все, что было у нас с Ольгой.
Она появилась в нашей школе, когда мы перешли в девятый класс. Я до сих пор помню, как увидел её. Первое сентября, это не настоящий учебный день, все веселые, переполненные летними впечатлениями. Все рады встрече и стараются наперебой похвастаться тем, как провели лето. Наш класс ничем не отличался от остальных - все были взбудоражены и улыбчивы. Хотя классная должна была вот-вот войти, никто и не думал успокаиваться, все гомонили и ходили по классу. Когда дверь открылась, я сидел спиной к входу. Как сейчас помню наступившую тишину, а потом удивленный посвист Леньки Пончика.