Это не мое, запинаясь, пробормотал Род.
Этонетвое, ответил человек-змея, ноэтодаркоторыйтебеобещалилюдивнутри. Возьмиегопотомучтодляменяздесьслишкомсухо.
Род взял бумажник и сунул в карман. Какое значение имел этот подарок, когда ему подарили жизнь, глаза, дневной свет, ветер?
Человек-змея следил за ним мигающим взглядом. Он ничего не сказал, но снова отдал честь и скованно вернулся в фургон. У двери он обернулся и оглядел толпу, словно прикидывал простейший способ убить всех. Он ничего не сказал, ничем не пригрозил. Открыл дверь и скрылся внутри. Никаких следов человеческих обитателей фургона не было видно. Должно быть, подумал Род, существовал метод приводить и выводить их из Сада смерти очень тайным, очень тихим образом, потому что сам Род долго жил рядом и даже не догадывался, что его собственные соседи могут заседать в совете.
Люди вели себя забавно. Тихо стояли во дворе и ждали, что он сделает.
Род неловко обернулся и более внимательно пригляделся к ним.
Здесь были все его соседи и родственникиМакбаны, Макартуры, Пассарелли, Шмидты и даже Сандерсы!
Он приветственно поднял руку.
Разразился хаос.
Они бросились к нему. Женщины целовали его, мужчины хлопали по спине и пожимали руку, маленькие дети затянули писклявую песенку про Пастбище рока. Род стал сердцем толпы, которая привела его в собственную кухню.
Многие плакали.
Он удивился. И почти сразу понял
Он им нравился.
По непостижимым человеческим причинам, запутанным, нелогичным человеческим причинам они желали ему добра. Даже тетушка, предсказавшая ему гроб, без стеснения всхлипывала, вытирая глаза и нос углом фартука.
Будучи калекой, он устал от людей, но в этот миг испытания их доброта, пусть и непостоянная, захлестнула его, подобно огромной волне. Он позволил им усадить себя в своей собственной кухне. Среди лепета, слез, смеха, искреннего и лживого радостного облегчения Род уловил мотив, повторявшийся снова и снова: он им нравился. Он восстал из мертвых; он был их Родом Макбаном.
Это опьянило его без всякого алкоголя.
Я этого не вынесу! крикнул он. Вы все так чертовски, жутко, зубодробительно мне нравитесь, что я готов выбить из ваших дурацких голов ваши сентиментальные мозги!
Правда, милая речь? шепнула пожилая фермерша.
Полицейский в форме согласился.
Начался праздник. Он продолжался целых три дня, а когда закончился, на всем Пастбище рока не осталось ни одного сухого глаза или полной бутылки.
Время от времени голова Рода в достаточной степени прояснялась, и он наслаждался своим чудесным даром слыжать. Он просматривал все их умы, пока они болтали, и пели, и ели, и сходили с ума от радости; ни один из них не пришел сюда зря. Они действительно радовались. Они любили его. Они желали ему добра. Он сомневался, что эта любовь продлится долго, но наслаждался ею, пока она длилась.
В первый день Лавиния держалась от него подальше; на второй и третий ее не было. Рода напоили настоящим севстралийским пивом, которое доводили до 108 градусов, добавляя неразбавленный спирт. С ним он забыл про Сад смерти, сладкие, влажные запахи, четкий инопланетный голос лорда Редлэди, вычурное синее небо на потолке.
Он заглядывал в их разумыи снова и снова видел одно и то же:
«Ты наш парень. Ты справился. Ты жив. Удачи, Род, удачи тебе, дружище. Нам не пришлось смотреть, как ты бредешь, хихикающий и счастливый, в дом, где умрешь».
Действительно ли он справился, подумал Род, или это сделал за него случай?
Глава 3Гнев почсека
К концу недели празднование завершилось. Различные тетушки и кузины разошлись по своим фермам. Пастбище рока затихло, и Род провел утро, проверяя, что работники не слишком забросили овец на время затянувшейся вечеринки. Он обнаружил, что Дейзи, молодую трехсоттонную овцу, два дня не переворачивали, и теперь придется заново ланолизировать бок, на котором она лежала, чтобы устранить земляные язвы. Потом он заметил, что питательные трубки Таннера, тысячетонного барана, засорились и на гигантских ногах бедного животного развился серьезный отек. В остальном все было спокойно. Даже при виде рыжего пони Бизли, привязанного во дворе Пастбища рока, Рода не посетило предчувствие неприятностей.
Он весело вошел в дом и без особого почтения поприветствовал Бизли словами:
Выпейте за меня, господин и владелец Бизли! А, вы уже выпили! В таком случае выпейте за меня следующую порцию, сэр!
Спасибо за угощение, парень, но я пришел повидать тебя. По делу.
Да, сэр, ответил Род. Вы ведь один из моих попечителей, верно?
Верно, согласился Бизли, но у тебя неприятности, парень. Серьезные неприятности.
Род улыбнулся, сдержанно и спокойно. Он знал, что старик делает над собой большое усилие, разговаривая вслух, а не телепатически; он ценил тот факт, что Бизли явился к нему лично, вместо того чтобы обсудить его с другими попечителями. Это свидетельствовало о том, что он, Род, прошел испытание. С неподдельным самообладанием Род произнес:
Всю эту неделю я думал, сэр, что мои неприятности закончились.
Что вы имеете в виду, владелец Макбан?
Ну, помните Род не отважился упомянуть Сад смерти или то, что Бизли был одним из тайных членов совета, решившего, что он достоин жить.
Бизли понял намек.
Некоторые вещи мы не обсуждаем, парень, и я вижу, что тебя хорошо учили.
Тут он замолчал и посмотрел на Рода с выражением человека, который разглядывает незнакомый труп, прежде чем перевернуть его и опознать. Роду стало не по себе.
Присядь, парень, присядь, велел Бизли Роду в его собственном доме.
Род сел на скамью, поскольку Бизли занял единственное креслоогромный резной инопланетный трон деда Рода. Роду не понравилось, что ему приказывают, но он не сомневался, что Бизли желал ему добра и, быть может, перенапрягся с непривычки, используя для разговора горло и рот.
Бизли снова посмотрел на него с тем же странным выражением, смесью сочувствия и неприязни.
А теперь снова встань, парень, и проверь, есть ли кто-то в твоем доме.
Никого нет, ответил Род. Тетя Дорис ушла, когда меня отпустили, работница Элеанор одолжила повозку и отправилась на рынок, а работников у меня всего два. Оба снаружи, заново заражают Крошку. Ее выработка сантаклары упала.
В обычном случае приносящая богатство болезнь наполовину парализованных гигантских овец захватила бы все внимание двух севстралийских фермеров, вне зависимости от возраста и статуса.
Но не в этот раз.
У Бизли на уме было что-то серьезное и неприятное. Он выглядел таким дерганым и встревоженным, что Роду стало по-настоящему его жалко.
Все равно проверь, повторил старик.
Род не стал спорить. Он послушно вышел через заднюю дверь, оглядел южную сторону дома, никого не увидел, обошел дом с северной стороны, тоже никого не увидел и вернулся через переднюю дверь. Бизли не пошевелился, лишь налил еще немного горького эля из бутылки в стакан. Род встретился со стариком взглядом и молча сел. Если этот человек действительно тревожился за него (а Род полагал, что так оно и есть) и был при этом достаточно разумным (в чем Род не сомневался), стоило его выслушать. Рода по-прежнему бодрило приятное чувство, что он симпатичен соседям; эта симпатия явственно читалась на их честных севстралийских лицах, когда он вышел в свой задний двор из фургона Сада смерти.
Бизли произнес, словно обсуждал незнакомое блюдо или редкий напиток:
Мальчик, у разговора есть свои преимущества. Если не прислушиваться, разумом его просто так не поймаешь, верно?
Род на секунду задумался. Потом честно ответил:
Я слишком молод, чтобы знать наверняка, но никогда не слышал, чтобы кто-то уловил произнесенные вслух слова, служая разумом. Судя по всему, либо одно, либо другое. Вы ведь не произносите ничего вслух, когда говрите, верно?
Бизли кивнул.
Так оно и есть. Я должен сказать тебе то, чего говорить не следует, но все-таки сказать нужно. Если я буду говорить чертовски тихим голосом, никто меня не услышит, да?
Род кивнул.
В чем дело, сэр? Что-то не так с моим правом собственности?