Без малого неделя ушла на обустройство на новом аэродроме и ознакомление с театром военных действий. Экипажи летали на разведку, осмотр наиболее примечательных ориентиров, а также заодно картографировали весь огромный район занятый крепостными укреплениям, включая находящиеся на его территории населенные пункты. А посмотреть там действительно было на что. Помимо центральной цитадели за более чем полвека постоянной перестройки крепость обзавелась, как внутренним кольцом укреплений в составе 18 фортов и 4 батарей, так и внешним, где имелось уже 44 форта, промежутки между которыми прикрывались аж 25-ю батареями и сотнями километров окопов. Вот именно для борьбы с полевой артиллерией и предполагалось использовать У-2, благо у пилотов уже имелось немало опыта, тогда как массивные укрепления стали основной целью тяжелых бомбардировщиков. Но сперва, ради облегчения доли блокирующих крепость армий, требовалось сократить количество живой силы противника, которой по самым скромным подсчетам имелось в Перемышле не менее ста тысяч человек.
Хоть крепость была и старой, но ряд фортов с восточной стороны возвели незадолго до войны с применением всех новшеств технической мысли и фортификации: доходившие до двух метров в толщину железобетонные перекрытия, скорострельные орудия в бронированных башнях, что выдерживали прямое попадание 152-мм фугасов, лифты подачи боеприпасов, электричество, телефонная связь. Модернизировали и старые укрепления, установив поверху те же бронированные башни со скорострельными орудиями и улучшив условия обитания их гарнизонов. В результате крепость была признана настолько мощной, что никто не сомневался в ее способности отбить любой штурм. Даже бытовала такая фраза - "Пока Перемышль не взят - русские владеют Галицией лишь временно.". Вот только век крепостей подходил к своему завершению, что ныне и должны были ощутить на собственной шкуре войска Австро-Венгрии.
Естественно, уничтожать все шестьдесят два форта проходило по разряду невыполнимого. Да и не стояло такой задачи. А зачем? Все равно штурма разом со всех сторон не предполагалось вовсе. Так еще при первом штурме Перемышля среди командующих армиями велась весьма сильная дискуссия по поводу направления главного удара. Брусилов настаивал на атаке куда более слабых западных фортов, мотивируя свое решение возможностью привлечения меньших средств для прорыва обороны на данном участке, Щербачев же, считал необходимым атаковать именно восточные форты с тем, чтобы выдавить засевшие в крепости войска на запад, к позициям армии генерала Брусилова. Корпевшие над планом крепости пилоты в целом были согласны, что уничтожать куда более старые форты, не рассчитанные на противодействие современному вооружению, являлось более разумной и реализуемой идеей, вот только стоявшая с запада 8-я армия была вынуждена воевать на два фронта, как удерживая осаду Перемышля, так и отбиваясь от атак 3-й и 8-й армий Австро-Венгрии, стремившихся прорваться обратно к крепости, что уже случалось в середине октября. Атаку австрийских войск тогда все же отбили, в очередной раз нанеся противнику тяжелый урон, но угрозы повтора подобного наступления снять не вышло, и это приходилось принимать в расчет при планировании нового штурма. Возлагать в сложившейся ситуации на 8-ю армию еще и тяжесть штурма одной из лучших крепостей мира, нечего было и мечтать.
К концу авиационный отряд закончил со всей предварительной подготовкой и приступил к непосредственному выполнению ранее разработанного плана. По причине крайне малого количества тяжелых бомб, первые удары было принято решение нанести по расположениям живой силы противника. Все же крепость, учитывая два десятка тысяч мирного населения, была рассчитана на содержание гарнизона в 40000 человек, но никак не втрое большего количества. Особенно в условиях зимы! Потому для размещения солдат приходилось приспосабливать все имеющиеся здания, что и стали первыми целями тяжелых бомбардировщиков, наряду с обнаруженными десятками тысяч лошадей и складами съестных припасов.
Первый налет на Перемышль был произведен 27-го ноября. В полдень над крепостью показались восемь крупных трехмоторных аэропланов, которые сбросили свой смертоносный груз на первую выбранную в качестве целей группу зданий. Бомбить каждое отдельное строение с полуторакилометровой высоты эрзац бомбами, сделанными из старых снарядов, не было никакой возможности, потому и били по площадям. Каждый самолет нес по шестнадцать трехпудовых бомб, выполненных из старых шестидюймовых снарядов. И хотя по осколочно-фугасному воздействию они уступали современным снарядам тяжелой артиллерии и уж конечно уступали настоящим авиационным бомбам, применяемое количество нивелировало недостаток точности и мощности. А подобных бомб на складах аэродрома скопилось уже более двух тысяч штук, и подвоз все продолжался хоть и с черепашьими темпами, в то время как менее мощные бомбы уже неделю как применялись полком легких бомбардировщиков для уничтожения многочисленной австрийской полевой артиллерии.
Небольшие, большей частью деревянные, здания складов и казарм скрылись за стеной разрывов более чем сотни бомб, чтобы вскорости представить ошарашенным взглядам людей картину смерти и разрушений. Конечно, далеко не все бомбы угодили в здания. Большая их часть разорвались на земле, но даже тех немногих единиц попавших точно в цель хватило, чтобы причинить весьма немалый урон. Три казармы оказались почти полностью разрушены, погребя под руинами свыше полутысячи человек. Еще с десяток зданий украсились многочисленными осколочными пробоинами снаружи и лужами крови внутри - некоторое количество из тысяч разлетевшихся в разные стороны осколков нашли свои жертвы в переполненных казармах. Склады тоже пострадали. Некоторые оказались просто разбиты, а хранимое в них имущество разбросало по ближайшим окрестностям, другие загорелись, и занявшийся огонь даже не думал утихать. Второй налет состоялся уже через три часа. Восьмерка бомбардировщиков вновь обрушила свой смертоносный груз на здания казарм, обеспечив пожарным командам и медикам новый фронт работ.
В течение последующих пяти дней У-3, как по расписанию, трижды в день наведывалась в Перемышль, сравнивая с землей все новые склады, конюшни и казармы. Всего за неделю защитники крепости потеряла свыше четырех тысяч убитыми и ранеными, а тех, кому повезло уцелеть, приходилось распихивать по фортам и казематам из ставших смертельно опасными для проживания казарм. Все попытки сбить русские аэропланы из винтовок и пулеметов, путем ведения залповой стрельбы, так ни к чему и не привели, поскольку русские бомбили цели по всей территории укрепрайона, и подгадать их появление в том или ином месте, пока не представлялось возможным. Да и многие солдаты предпочитали залезть поглубже под землю, нежели вести огонь из винтовки, когда с неба начинали сыпаться бомбы. Но первые отряды раннего предупреждения уже начали формировать, используя имеющиеся линии полевых телефонов.
В целях противодействия налетам попытались применить аэростаты воздухоплавательной роты, но они не смогли подняться на высоту, с которой действовали большие русские аэропланы, а вскоре и вовсе оказались уничтожены прямо на земле во время налета двух дюжин легких бомбардировщиков. Потому вскоре из крепости было отослано сообщение с просьбой вернуть авиационные роты, действовавшие с аэродрома в Журавице ранее. К тому моменту из дюжины аэропланов 11-й и 14-й рот в строю оставалось лишь десять машин, но все они относились уже к новейшему типу Альбатрос В1 и весьма неплохо показали себя с начала боевых действий, хоть ряд машин и были сбиты в боях с русскими аэропланами вооруженными пулеметами. Поскольку ангары, запасы топлива и масла оставались в крепости еще со времен осенних боев, требовалось лишь перегнать сами аэропланы, что для набравших немалый опыт длительных разведывательных вылетов пилотов этих рот было вполне по силам.
Всевозможные согласования затянулись еще на неделю, в течение которой русские беспрепятственно продолжали наносить бомбовые удары, раз за разом уничтожая солдат и припасы австрийских войск. Но уже 10 декабря стоило восьмерке жутких русских аэропланов вновь показаться на горизонте, как по телефонным проводам пошел сигнал вызова, и на крепостном аэродроме раздался звонок.