Механики как раз успели закончить подготовку самолетов добровольческого отряда к перелету на новый аэродром, когда в небе на подходе к Млаве показался немецкий воздушный корабль. Вполне естественно, что позволить себе упустить такого зверя Егор никак не мог. Не смотря на многочисленные довоенные запасы стратегического сырья, сделанные заводами, в которых имелся интерес у дружной троицы лучших летчиков Российской империи, большей части этих ресурсов могло хватить от силы на ближайшие полгода, учитывая прогнозируемый взрывной рост заказов от армии и флота. По этой-то причине глаза Егора, коим предстал вид цепеллина, и зажглись от радости, ведь дирижабль являлся не только сосредоточением десятков тысяч кубических метров взрывоопасного водорода, но и выступал вместилищем многих тонн алюминиевого сплава, из которого изготавливали его фермы. И у проснувшегося в душе Егора заводчика проснулось просто непреодолимое желание наложить свою лапу на этот самый алюминий. Но прежде цепеллин по-своему поприветствовали старые знакомцы авиаторов из 12-й конно-артиллерийской батареи, что входила в состав 6-й кавалерийской дивизии. А поскольку здоровая, размером с эскадренный броненосец, хрупкая и неповоротливая туша цепеллина являла собой отличную мишень, результат артиллерийской стрельбы не заставил себя долго ждать. Один из множества выпущенных по воздушному кораблю шрапнельных снарядов угодил точно в корму дирижабля, где и разорвался. Это еще его экипажу сильно повезло, что водород не вспыхнул в тот же миг, обещая за считанные секунды поглотить всю машину в жарком пламени. Но даже подобных повреждений оказалось вполне достаточно для вычеркивания Z-IV из списка Императорских военно-воздушных сил Германии. С изрядно поврежденным рулем и утекающим через пробоины водородом, он сильно сел кормой, встав едва ли не вертикально, после чего принялся быстро терять высоту. Но поднявшимся на перехват Егору и Тимофею этого показалось мало, а потому стоило шрапнелям перестать рваться вокруг падающего сигарообразного гиганта, как заговорили пулеметы русских штурмовиков.
Пусть на вооружении русской армии не имелось зажигательных пуль, те сотни обычных, что, в конечном итоге, оказались всажены в покатые бока дирижабля, сделали свое грязное дело, не оставив внутри ни одного целого баллона с газом. Так Германия потеряла свой первый, но отнюдь не последний цепеллин на восточном фронте, а у нескольких русских заводов образовалось изрядное количество материала для отливки картеров двигателей и блоков цилиндров. Правда, в конечном итоге за него пришлось заплатить Военному ведомству, в пользу которого отошел добытый общими усилиями трофей. Но даже так это оказалось намного выгоднее, нежели везти эти самые десятки тонн столь потребного материала из САСШ, учитывая подскочившие с началом войны на все цены. Но что было куда ценней - командование немецких войск так и не дождалось столь необходимых разведданных и продолжало теряться в догадках, какие именно силы противопоставили им русские на данном участке фронта.
К этому времени вступившие на территорию Восточной Пруссии пятью днями ранее войска 1-й армии нанесли ряд поражений дивизиям 8-й немецкой армии, вынуждая последнюю откатываться вглубь своей территории, а завершившееся значительными потерями Гумбиннен-Гольдапское сражение стало той последней каплей, что заставила командующего 8-й армии рассматривать возможность отступления вплоть до Вислы. Естественно, не способствовали его спокойствию и, наконец, перешедшие в атаку войска 2-й русской армии, грозившие отрезать все пути к отступлению, что могло привести к окружению всей армии и последующей блокаде крепостей, включая Кенигсберг.
Вот только данное наступление 2-й русской армии оказалось грозной силой лишь на картах, да в донесениях. Готовившаяся в страшной спешке 2-я армия, как никакая другая, страдала от недоукомплектования, что нижними чинами, что офицерами. Тот же назначенный ее командующим всего за несколько дней до начала войны генерал-лейтенант Самсонов, хоть и получил опыт ведения боевых действий во времена Русско-Турецкой и Русско-Японской войн, являлся больше штабным и административным офицером, как и большая часть командующих ее корпусами. В свои 55 лет Александр Васильевич Самсонов мог бы показать себя с лучшей стороны, находясь, к примеру, на должности командира кавалерийской дивизии. Но за отсутствием иных кандидатур оказался выдвинут в командующие армией. При этом командующий Северо-Западным фронтом, полностью перетянув к себе весь штаб Варшавского округа, лишь вбил в крышку гроба армии еще один гвоздь. Как итог вместо перекладки на плечи сработавшихся штабных офицеров решение сотен и сотен вопросов, связанных с формированием армии, тезке великого полководца прошлого пришлось создавать свой собственный штаб фактически с нуля параллельно с приемкой под командование выделенных ему корпусов. Посему не было ничего удивительного в том, что организация всех без исключения служб к началу боевых действий хромала на обе ноги, а командующий не имел представления, чего можно ожидать от своих подчиненных. И на все это сверху накладывалась жуткая чехарда со снабжением перебрасываемых к границе и пополняемых личным составом полков. Одним словом, можно было смело утверждать, что надежного тыла у перешедшей в наступление армии практически не имелось, и полки могли рассчитывать лишь на те припасы, что были взяты с собой. А ждать до приведения армии в действительно боеготовое состояние не позволяли обстоятельства сложившиеся на западном фронте. Немцы столь рьяно рвались к столице Франции, что из Парижа ежедневно принялись поступать требования о скорейшем наступлении русских войск, которое заставило бы противника перебросить хотя бы часть сил на восточный фронт.
К сожалению, в связи с переносом боевых действий на территорию противника, пришлось отказаться от рейдов бронированных машин по немецким тылам. Все же броневиков имелось в наличии преступно мало, а неприятные сюрпризы далеко не совершенная техника, к тому же успевшая изрядно, как побегать, так и повоевать, с каждым днем подкидывала все больше. То рессора лопнет при преодолении очередной колдобины, то забьется всяким шлаком топливопровод, то зальет свечи зажигания, то потребуется очередная регулировка клапанов. Про сдохшие аккумуляторные батареи можно было вообще не упоминать. Хорошо еще, что прежде им по пути не попадались водные преграды, которые требовалось бы преодолевать вброд, что грозило заливанием и последующим выходом из строя генераторов. И разбираться со всем этим букетом болезней, находясь в окружении противника, ни у кого не было никакого желания, как и подарить подобным образом немцам хотя бы один экземпляр колесного танка. Но и не продолжать показывать товар лицом, тоже было никак нельзя! Потому вся бронетехника устремилась вслед за авиацией к Нейденбургу оказавшись таким образом в самом центре наступления 2-й армии. Хорошо еще что удалось уговорить возвращающегося в свою роту штабс-капитана Баженова оставить при отряде полдюжины грузовых Бенц-Гаггенау. Все равно 5-й автомобильной роте, или ее части, предстояло встать на пути снабжения армии генерала Самсонова, а эти машины и так находились, можно сказать, в ближайшем тылу корпусов. А ведь именно для пополнения корпусных магазинов по всем фронтам создавались автомобильные транспортные колонны.
К сожалению, приступить у уже знакомой боевой работе с самого утра 23-го августа не вышло из-за погодных условий. С неба принялся лить столь сильный и холодный дождь, что всякое движение вне укрытий виделось невозможным. Та же постоянно подгоняемая командованием пехота выдвинулась вперед лишь когда небесные хляби уступили место пробившимся сквозь тучи солнечным лучам. Зато за время простоя удалось договориться о последующем взаимодействием с командованием 31-го и 32-го пехотных полков 8-й пехотной дивизии, чьими силами и был занят Нейденбург. Именно с авангардом этих полков в составе шести пехотных рот и трех батарей легких орудий и выдвинулись вперед все пять артиллерийских броневиков, сопровождаемых парой грузовых Руссо-Балтов с топливом и боеприпасами. А летчики с механиками, что корпусного, что добровольческого, авиационных отрядов делали последние штришки в плане подготовки аэропланов к разведывательным вылетам.