Пока штабс-капитан общался с находящимися на импровизированном аэродроме летчиками в ожидании готовности своего аэроплана, Михаил успел сделать еще один вылет вместе со своей эскадрильей и обнаружить две батареи полевых орудий. Первую они разбомбили сразу же, а на атаку следующей он повел лишь свое звено, взяв в качестве ведомого второй пары штабс-капитана Нестерова.
Вторая батарея за прошедший час так и не сменила своей позиции, но зато от орудий мгновенно во все стороны порскнули артиллеристы, видевшие печальную участь своих сослуживцев. Поскольку спешить Михаилу было некуда, он поставил ведомых в круг и по одному начал выводить их на мишени. Первый слегка поторопился, и разрывы встали метрах в двадцати перед орудием. Второй отбомбился на отлично, так что на месте очередного орудия осталась исковерканная куча железа. А вот Нестеров, не смотря на то, что сбрасывал бомбы вместе с Михаилом, положил свои сильно в стороне от батареи, дав небольшой крен перед самым сбросом. Михаил же не промазал, в очередной раз, уложив бомбы точно в цель.
Надо было видеть, с каким лицом выбрался из своего самолета Нестеров после возвращения с первой бомбардировки. Не смотря на прошедшие с момента атаки полчаса, его глаза все еще были раза в три больше, чем обычно. Второй вылет с таким же грузом и по той же цели он перенес менее эмоционально, но по возвращению чуть ли не прыгал вокруг Михаила, выпрашивая разрешения на еще один рейд, дабы закрепить достигнутый успех. На сей раз он в точности следовал всем советам и наставлениям своего первого инструктора, и одна из бомб легла в стоявший по соседству с орудием зарядный ящик, вызвав его детонацию. Так одну за другой они разбили все обнаруженные пушки, лишив 11-ю дивизию абсолютно всех тяжелых аргументов, что должны были помочь ей при общении с русской пехотой.
- И рад бы, Петр Николаевич, но бомб осталось совсем мало. А не сегодня-завтра наши войска пойдут в атаку, так что необходимо приберечь их для прорыва обороны противника. Мало ли когда снабженцы подвезут новые боеприпасы.
- А меня возьмете с собой? - словно маленький ребенок на родителя, уставился двадцатисемилетний офицер, командир авиационного отряда, на Михаила.
- Если командование не отошлет вас на другой участок фронта, непременно возьму. И даже... - договорить он не успел, так как увидел происходящее в небе безобразие и, нахмурившись, погрозил кому-то кулаком.
Обернувшись, Нестеров увидел как в небе новейший двухмоторный аэроплан, с которым его впервые познакомили всего три месяца назад, выделывает в небе фигуру, названную его инструктором "Бочкой". Крутанув три бочки, аэроплан покачал крыльями и пошел на посадочный круг, а вокруг ничего не понимающего штабс-капитана поднялся возбужденно-радостный гвалт.
- Что это, Михаил Леонидович?
- Похоже, скоро мы с вами будем лицезреть первого в истории пилота одержавшего воздушную победу. Иного обстоятельства, заставившего одного из моих пилотов красоваться таким вот образом, я не вижу. Идемте, Петр Николаевич, узнаем, был ли я прав. - Подошли к остановившейся на поле машине они отнюдь не первыми и, судя по тому, что пилота под громовое "Ура" активно качали на руках, Михаил оказался прав в своих суждениях. - Равняйсь! Смирна! - рявкнул он, и доселе окружавшая самолет толпа довольно споро превратилась в подобие строя. - Господин Янковский, потрудитесь объяснить ваше неподобающее поведение.
- Господин Дубов, Михаил Леонидович,.. Я СБИЛ! Вы понимаете! СБИЛ! - едва сдерживающийся от переполняемых его эмоций летчик трясся всем телом, желая показать, как именно он сбил.
- Кого вы сбили, голубчик? - подражая интонациям старого доброго доктора, поинтересовался Михаил, не забыв нацепить на свое лицо располагающую улыбку.
- Австрийский разведывательный аэроплан! - все же не выдержал летчик и, перестав тянуться, начал размахивать руками, показывая, как именно происходил бой. - Он как раз кружился над расположением какой-то пехотной части, когда я его заметил. Как Алексей Михайлович и учил нас когда-то, я набрал высоту, зашел ему в хвост, а потом поднырнул под него и открыл огонь. - Пусть оборонительного вооружения на вражеских аэропланах еще не имелось, пилотам изначально пытались прививать навыки выхода в атаку из позиции, являвшейся мертвой зоной для хвостового стрелка атакуемого самолета. Потому если сейчас подобный маневр с подныриванием под противника выглядел лишним, в будущем он обещал сохранить немало жизней.
- Австрийский аэроплан был вооружен? - тем временем продолжил задавать уточняющие вопросы негласный комполка.
- Честно говоря, я не успел рассмотреть, - прервав театр одного актера, вынужден был пожат плечами летчик.
- Ладно, потом выясним этот факт, - потер подбородок Михаил. - Помнишь, где упал противник? Сможешь показать на карте?
- Конечно!
- В таком случае, временно объявляю тебе благодарность от лица командования в моем лице, - усмехнулся он получившейся тавтологии. - Но ежели окажется, что австриец не был вооружен и ты вместо того, чтобы принудить его к сдаче, решил исполнить свою давнюю мечту и сбить вражеский аэроплан, быть тебе битым! - в мгновение ока растерял все добродушие Михаил, не забыв повертеть у носа подчиненного кулаком. - Лично всыплю! Или вычту из зарплаты стоимость упущенной выгоды!
- А он и не разбился вовсе, - сильно напрягшись, тут же нашел чем прикрыться пилот. - Я ему двигатель повредил, он и пошел на вынужденную посадку. У него даже шасси не подломились! И там еще наши пехотинцы были. Они в сторону аэроплана по полю неслись, словно кони. Так что снова взлететь ему явно не позволят.
- Во-о-от! - протянул Михаил. - Это уже другое дело! Сейчас все проверим. И как факт подтвердится, выпишем тебе премию за сбитого. Ладно, хватит тянуться. Пойдем, покажешь, где твой трофей искать.
Пропетляв почти час по разбитым сельским дорогам, колонна из двух грузовиков и легкого броневика, наконец, добралась до села Кабаровце, на одном из полей близ которого вовсю шла фотосессия на фоне замершего среди копен аэроплана. Бравые пехотные и кавалерийские офицеры то и дело менялись, подпирая собой со всех сторон двух замученных летчиков. И, судя по количеству людей в форме толпящихся вокруг единственного фотографа, работы последнему было еще не менее чем на несколько часов.
Михаил не горел желанием ссориться со всем этим количеством бравых вояк, но и оставлять им свои законные трофеи и естественно, славу, тоже не собирался, потому приказал всей колонне направляться прямо по полю к замершему на нем биплану. Естественно, появление новых действующих лиц не осталось незамеченным, тем более что столь редкого в войсках зверя, как броневик, многие доселе еще и не видели вживую. Подкатив вплотную к аэроплану, до того как новая группа желающих запечатлеть свой образ на фоне трофейной машины займет свои места, колонна замерла и из кабины грузовика выбрался разодетый в щегольскую летную форму без знаков различия Михаил.
- Ты этого сбил? - не крича, но достаточно громко, чтобы слышали все окружающие, поинтересовался он у выглядывающего из кузова Георгия.
- Так точно, Михаил Леонидович! - играя на публику, вытянулся по стойке смирно пилот.
- Молодец! Орел! - солидно кивнул ему Михаил, принявшись уже хозяйским взглядом осматривать аэроплан и австрийских летчиков, в свою очередь с интересом изучающих вновь прибывших.
- А с чего вы решили, господа, что данный аэроплан был сбит вами? - Естественно, тут же нашлись недовольные тем, что появились новые лица, претендующие на факт захвата вражеского аэроплана, и способные отнять уже было примеряемые к груди ордена. К прохаживающимся вокруг подбитого Альбатроса пилотам протолкался лихого вида офицер. - Штабс-капитан Зверев, Александр Николаевич. 121-й Пензенский пехотный полк - пижонски козырнул он.
- Заместитель командира Добровольческого авиационного полка Императорского Всероссийского Аэро-Клуба, пилот-охотник ДубовT Михаил Леонидович, - представился в свою очередь Михаил, даже не пытаясь показать намерения вытянуться по стойке смирно, а лишь лениво козырнув в ответ. - А это один из моих летчиков. Пилот-охотник Янковский. Именно он автор сей замечательной победы одержанной в воздухе. И чтобы не разводить никому не нужные споры, предлагаю сразу проверить, какие повреждения были нанесены данному аэроплану. Судя по тому, что я могу лицезреть несколько десятков пробоин в радиаторе системы охлаждения двигателя и в масляном баке, данный аэроплан был сбит, либо из пулеметов, либо залповой стрельбой полнокровной роты, все бойцы в которой, как один, великолепные стрелки. Ведь больше в аэроплане не наблюдается ни одной пробоины. Ни в крыльях. Ни в фюзеляже. У вас, господин штабс-капитан, в полку имеются пулеметы оснащенные станком для стрельбы по аэропланам?