Шрифт
Фон
Мне теперь везде мерещатся эти каменные лица,пожаловалась подруга, крутя по сторонам головой.Как будто они идут за тобой.
Глупости,рассеянно сказала я.Просто кладка фактурная, плюс косо падающий свет.
Она фыркнула и указала мне на картонную стойку для фотографий. Стойка представляла собой четыре фигуры на фоне крепостисредневекового мужчину, такую же женщину в красном платье с венцом, жертвенного барана и ключницу, открывающую двери в замок. У всех фигур были вырезаны лица, можно было вставить свое и сделать фото на память.
Вставай,сказала она.А я сниму.
Я, недолго думая, сунула голову в прорезь женской фигуры, и она щелкнула смартфоном. Потом зашла большая группа, и сниматься было уже неудобно, я вышла и попросила показать снимок. Она открыла в телефоне папку с изображениями и вдруг сунула мне его в руки с тихим воплем.
Ну? Кто был прав?
Я посмотрела на экранза картонкой я была совершенно одна, три прорези для других лиц должны были остаться пустыми, но пустыми из них были только две. Ключница рядом со мной смотрела в объектив гротескным каменным лицомкаменными глазницами под выступающим лбом, выступами рта и носа. Но когда я обернулась, там был такой же пустой белый овал, как и у других фигур.
Фото я все равно забрала себе, просто решила никому не показывать. Мало ли.
Психро
История о каменном госте неожиданно получила продолжение
Дело было в Диктейских горах. Если кто не знает, там находится пещера, в которой родился Зевс, Психро. Наша группа высадилась у подножия хребта Дикти, и мы с нетерпением стали подпрыгивать на дорожке, ведущей вверх. Правда, прыжки быстро прекратились: жара, тысяча двадцать с лишним метров над уровнем моря, уши закладывает, сердце работает в режиме кардиотренировки. Мы медленно поползли вверх, боясь оступитьсядорога круто виляла, камни были горячими, отполированными ногами до блеска.
Ничего себе тут трафик,буркнул один из мужчин нашей группы, разглядывая гладкие плиты.Поскользнуться можно.
Трафик огромный,покладисто согласилась экскурсовод Елена.Смотрите под ноги, пожалуйста.
И что, все просто ходят пещеру смотреть?не унимался мужик.Или язычники до сих пор существуют?
Елена засмеялась, как она всегда смеялась, тихонько и вежливо.
Пещера раньше действительно служила для жертвоприношений языческих культов, но в четвертом веке их запретили. Однако в нижней пещере есть озеро, в которое можно бросить монетку и озвучить Зевсу свою просьбу. Если это сделать искренне и от всего сердца, говорят, он ее выполнит.
Я сбавила ход и пошла рядом, прислушиваясь.
Нужно только внимательно посмотреть по сторонам,интимно понизив голос, еще добавила она.Если среди сталагтитов вы увидите, что на вас смотрит лицо нимфы или фантастического существаэто хорошо, значит, он вас услышал.
А если не увижу?спросила жена говорливого мужика.Не услышал?
Елена пожала плечами и поправила прическу, и тогда я заметила у нее на руке целую связку оберегов, христианских, узловых, которые в ходу на благословенной земле Крита. Захотелось узнать, зачем ей так много, но было неловко.
Спуск в пещеру был с огромной высоты, длинный и извилистый, дорожка была освещена цветной подсветкой, зрелище фееричное. Мы быстро потеряли друг друга, но это было не страшно, все равно договорились встретиться на выходе. Я топала за людским потоком, глазея по сторонам на причудливый рельеф, и дошла до того самого озера.
Сказать, что там было много монетничего не сказать. Со всех выступов на стенах в озеро стекали лавовые потоки из денег, они устилали дно озера, над которым проходила дорожка, и сверкали, как сплошной серебряный ковер.
Ха-ха, язычество они искоренили,хихикнула моя подруга, щелкая во все стороны телефоном.Оно и видно. Ты как, будешь с Зевсом разговаривать? Или просто бросишь?
Я задрала голову и старательно стала искать глазами хоть какое-то подобие персонификации, о котором говорила Елена, но как назло, ничего такого мне не попадалось, стены пещеры были просто стенами, а сталгтитысталагтитами. Я постояла минуту, после чего пришлось загадать желание и бросить монетку так, без изысков. Она упала в общую массу жидкого серебра, и я даже не увидела куда. Мы пошли дальше и я отвлеклась на окружающую красоту, к тому же в нескольких местах было просто грешно не сфотографироваться на память.
Уже в автобусе, листая снимки, подруга фыркнула:
Ну и рожа, честное слово.
Я знаю, что не особенно фотогенична, но на "рожу" все-таки обиделась.
Могла бы сказать "физиономия",буркнула я.
Да не твоя, а эта,снисходительно пояснила она.С которой ты разговаривала.
Разговаривала?удивилась я.
Ну, я не знаю, как это назвать. Там, где ты остановилась и торчала не меньше минуты.
Я?
Нет, я,передразнила она и передала мне через спинку сиденья телефон.Я думала, ты для фотки позируешь, сняла уже тебя, крикнулаа ты все стоишь и стоишь. А меня, между прочим, сзади толкают.
Я взяла телефон и посмотрела на экран. В зеленоватом мареве со стены на меня действительно смотрело лицо? Определенно, в этом было сходство с лицом, несмотря на огромный рот, полный зубову него были прямо посаженные глаза и даже подобие носа. Лицо свисало со стены на длинной червеобразной шее, каменной, как все в этой пещере, и смотрело мне в глаза с расстояния нескольких сантиметров. А я смотрела на него.
Я тупо разглядывала снимок. Обвинить подругу в подделке я не могла, во-первых, она не умеет, во-вторых, свою кепку с ветровкой я узнала бы с закрытыми глазами, но Почему я-то никакого лица не видела? Или я просто этого не помню?
Экскурсовод Елена мельком взглянула на экран моего телефона, тихонько кашлянула, но промолчала. А я вспомнила, что она нам тоже настойчиво советовала купить в монастыре обереги, как у нее, а я посмеялась и купила кофе.
Может, зря.
Они
Мой номер находился на втором ярусе маленького корпуса, где весь верхний этаж занимали два одинаковых апартамента, зеркально расположенные относительно друг друга и имевшие крошечные балкончики рядом, протяни рукукоснешься. В соседнем номере поселилась семья с двумя детьми, младший был годовалым и после ужина стабильно спал, а вот старший (ему было лет пять) бодрствовал вместе с взрослыми. Как я поняла, он недавно перенес какое-то заболевание, не то воспаление легких, не то ларингит, потому что мать постоянно звала его на балкон.
Миша, иди сюда, подыши морским воздухом. Иди, говорю, тебе врач что сказал?
Миша послушно выходил на балкон и стоял, вцепившись руками в парапет, имитирующий штукатурку рыбачьих хижин.
Море было рядом, оно вечерами никак не выглядело, просто темный и полный провал реальности сразу за бассейнами с фонарями, но его было хорошо слышно, оно ворчало, рокотало, неустанно обрушивало на берег свои волны, словно работал какой-то бесперебойный механизм. И оно пахло, густо, влажно, солено... Миша тоже честно выполнял свою работу, втягивая морской воздух ртом и выдыхая короткими толчками через ноздри, отчего живот под майкой то надувался мячом, то опадал.
Ночи в этой местности приходят быстро, только что темнело и уже разчернота непроглядная. Бассейновая цепочка фонарей под водой голубела неоном, но были еще и фонари на палках или столбиках, такие тусклые шары на ножке, они отделяли территорию отеля от пляжа. Сам пляж был огорожен низкой каменной стеной с арочными входами, после заката ее не было видно, темнота проглатывала ее первой. Я тоже любила подышать вечером, но поскольку обгорела как все северяне, то одежду некоторое время надеть не могла, потому и на балкон не выходила, а стояла, завернувшись в занавеску, чтобы меня не видели соседи. И опять мать Миши начала свой ежедневный ритуал:
Иди на балкон, посиди на стульчике, подыши.
Не пойду,категорично вдруг ответствовал Миша.
Это было чем-то новеньким, я поневоле прислушалась.
Почему не пойдешь?
Я боюсь.
Чего ты боишься?опешила мать.Тут же перила высокие, да и падать некуда, смотри, крыша внизу. И я рядом.
Шрифт
Фон