Затем юный Чарльз Арчер выслушал нефтепромышленника Нолана Кушмана:
Не стану врать, дружище, я обожаю машины. У меня их три, все собраны на заказ. За рулем я император. Черт, да я император в любом случае! Купил летом замок, где останавливались настоящие императоры, и перевез его камень за камнем в родной Осейдж. Что же до автомобиля, я точно знаю, как его модернизировать. Но сначала нужно улучшить дороги: сделать ровнее, покрыть щебнем и бетоном. Потом взяться за машины: уменьшить посадку, нарастить мощность. И так бы мы и сделали, не будь мы людьми. Ведь такова логика развития цивилизации, но я надеюсь, этого не случится. Этого нельзя допустить! Иначе автомобиль широко распространится, а разве можно доверить обществу такую мощь? К тому же я люблю роскошные авто и не хочу, чтобы их было много. Только очень богатые и смышленые должны ими владеть. Во что превратится мир, если машина станет доступна рабочему, попадет в руки обычного человека? Все станут такими же высокомерными, как и я. Нет, автомобиль должен остаться предметом гордости состоятельных господ. А каучуктоваром ограниченного спроса. Так что инвестируй, друг, в свои трамвайчики. За ними будущее. Иное будущее меня пугает.
Юный Чарльз Арчер понял: мир стоит у развилки. От выбранного пути будет зависеть судьба страны, народа и всего человечества. Он хорошенько все взвесил и принял решение. А после пошел и вложил деньги.
Я долго думал и сделал выбор, закончил рассказ старик Чарльз Арчер. Купил акции на все, что у меня было, тридцать пять тысяч долларов. По тем временам сумма немалая. Результат вам известен.
Я часть этого результата, прадедушка, улыбнулась Анджела Арчер. Сделай ты иной выбор, твоя судьба сложилась бы иначе: женился бы ты на другой женщине, и я была бы сейчас не такая, если бы родилась вообще. А я себе нравлюсь именно какая есть, и меня все устраивает в моей жизни.
Ранним субботним утром троица отправилась прокатиться: старый Чарльз Арчер, его правнучка Анджела и ее жених Питер Брейди. Они ехали по квазиурбиибогатому сельскому району. Железнодорожная ветка, по которой катились вагончики, была далеко не главной, но из окон открывались чарующие виды, частично естественные, частично рукотворные, одновременно волнующие и умиротворяющие, и все такие дивные, что дух захватывает.
Чудеса: вплотную к насыпи подступает вода! Это пруды с карпамиодин за другим. Станции разведения рыбы. Танцующие по камням ручьи. Быстрые речушки, из которых мальчишки таскают крупную форель. В менее просвещенную эпоху здесь были бы водосточные канавы придорожной полосы отчуждения.
Чуть дальше от дороги растет кустарниксумах, гамамелис, лавровый сассафрас, ладанные деревца. А вот и деревья, да какие огромные: пекан, гикори и черный орехвздымаются, словно высокие декорации! А между ними деревья поменьше: ивы, тополя, платаны. Из воды торчит осока, камыш и тростник, берега покрыты суданкой и бородачом. И повсюдусладкий аромат клевера и запах влажного донника.
С выбором я ошибся, продолжал Чарльз Арчер, глядя на проплывающие мимо пейзажи. Сегодня всем ясно, как чудовищно я ошибся, но ведь я тогда был молод. Спустя два года компания, акции которой я купил, обанкротилась, и я потерял все. Мечта о скором богатстве растаяла как дым, зато появилось хобби, полное горькой иронии: я начал отслеживать курс акций компании, в которую не стал инвестировать. Акции, которые я мог купить на свои тридцать пять тысяч долларов, сегодня стоили бы девять миллионов.
Фу, хватит о деньгах! запротестовала Анджела. Сегодня такой прекрасный день!
Кстати, вмешался Питер Брейди. Ночью слышали еще одного. Не первый раз на этой неделе. Но пока не поймали.
Не понимаю, зачем их убивают, когда ловят, вздохнула Анджела. По-моему, убивать их неправильно.
На поле, засаженном луком, девочка-пастушка сгоняла в стаю галдящих белых гусей, жадно поедающих сорняки. Цветущая капуста грюнколь полыхала зеленью и пурпуром, после нее тянулись насаждения бамии. Джерсейские коровы паслись прямо возле покрытого пластиком рельсового полотна: украшенный узорами пластик почти не отличался от травы.
По воздуху плыли облака, похожие на желтую пыль. Да это же пчелы! Но пчелы без жал. А вот пыли как таковой нет. И никогда не будет!
Хорошо бы отыскать тех, кто клепает драндулеты, и ликвидировать, сказал старик Арчер. Искоренить зло в зародыше.
Да, но их слишком много, возразил Питер. И деньги там крутятся немалые. Конечно, мы находим и убиваем. В четверг прикончили еще одного. И три почти готовых драндулета разломали. Но как ликвидировать всех? Они словно из-под земли лезут.
Не понимаю, зачем их убивают, повторила Анджела.
На погрузочной платформе стояли разноцветные фляги с молокомэто молочный склад. В девятиэтажных клетках громко кудахтали куры, но им никогда не приходится долго ждать отправки. На рефрижераторной площадке громоздились десятки тысяч яиц. Чуть дальшевыводок поросят и десяток красных бычков.
Кусты томатов подвязаны к двухметровым шестам. Кукуруза еще не выпустила кисточки початков. За окном вагончика проплывают поля с вьющимися огуречными стеблями и дыньками-канталупами, их сменяют сине-зеленые холмы с рядами картофеля. Дальше виноградники, луга с люцерной, живые изгороди из оранжевой маклюры и боярышника. Морковная ботва волнуется под ветерком, словно зеленое кружево. На полях, засеянных красноголовником и арахисомсамым очаровательным из всех видов клевера, мирно пасутся стада коров. Мужчины косят сено.
Я слышу его! воскликнул Питер.
Тебе показалось, покачала головой Анджела. Сейчас же день. Не думай об этом.
В фермерских прудах из воды высовывают хвосты кормящиеся утки. В придорожных парках подпирают небо дубы. Овцы щиплют траву в загонебелые островки в зеленом море. В небольших палатках продается местное вино, чокбир, сидр, раскрашенные деревянные фигурки или статуэтки из белого камня. На погрузочных площадках козлята скачут под музыку, льющуюся из установленных на столбах громкоговорителей, а козы лижут выходящий на поверхность аспидный сланец, пробуя на вкус новый для себя минерал.
А вот и придорожный ресторан: столики поставлены между деревьями под нависающей небольшой скалой. Метровый водопад изливает свои воды в ручей, который струится прямо через ресторанный зал. Мостик, выложенный из сланца, ведет на кухню.
Один вид сменялся другим, но глаза не уставали впитывать красоту. Придорожные фермы, дальние фермы, ягодные поля! В свои сезоныирга, черника, голубика, ежевика, бузина, калина, малина, ежемалина, малижевика, девять сортов смородины, клубника, крыжовник
Фруктовые сады! Разве их может быть много? Слива, персик, абрикос, черемуха, вишня, яблоко и ранет, груша, папайя, хурма, айва. Бахчи, пасеки, участки овощей для засолки, сыроварни, льнозаводы, сбившиеся в кучу деревеньки (по двадцать домов в каждой, по двадцать человек в доме, двадцать небольших поселений на километр дороги). Сельские трактиры, клубы собаководов, уже открытые и оживленные с самого утра. Дорожные часовни со статуями и коробками «богатый-бедный» (тот, у кого есть деньги и желание поделиться, бросает в прорезь монеты, а тот, кто нуждается, выуживает их из нижней части), часовни с небольшими прохладными нишами, в которых всегда есть хлеб, сыр, мясной рулет и непременнопочатый бочонок местного вина. Голодных путников больше нет!
Теперь и я слышу! вскричал старый Чарли. Высокий звук, уходит влево И фу! Выхлопные газы и вонь резины! Кондуктор, кондуктор!
Кондуктор, как и остальные в вагончике, тоже услышал звук и остановил поезд, чтобы прислушаться в тишине. Потом позвонил по телефону и, советуясь с пассажирами, передал максимально точные координаты. Налево простиралась пересеченная местностьскалы и холмы, и там среди бела дня кто-то гонял на автомобиле.
Кондуктор отпер оружейный шкаф, извлек несколько винтовок, передал их Питеру и еще двум молодым людям, потом отнес по три винтовки в два других вагона. Солидного вида мужчина связался с пассажирами, которые ехали по другой ветке, слева от них, по другую сторону от сумасшедшего водителя. И водитель оказался в западне, запертый на территории площадью меньше квадратной мили.