В этом качестве он представлял для Коммуны наибольшую ценность. Циничная часть Артёма (а это довольно большой процент его личности) была где-то там, в глубине себя, уверена, что и Ольгу держит с ним не романтика и не постель, а то, что он ей позарез нужен в самом практическом смысле. Её личный оператор. То, что он случайно подслушал когда-то ночью в гостиной Рыжего Замка, не давало ему покоя но только когда Ольги не было рядом. Стоило увидеть медный блеск её волос и открытую задорную улыбку любые посторонние мысли выдувало из головы, как ракетным соплом. Так и жили. Не самой плохой жизнью, кстати.
Сегодня у нас мало времени, недовольно сказал Воронцов, когда Артём надел халат.
Аксиома «в лаборатории все должны быть в халатах» была одним из священных правил профессора. Артём не раз думал, что, если что-то пойдет не так, то он, вывалившись в каком-нибудь «сером» срезе, будет довольно глупо выглядеть в белом халате. Но он не спорил, только всегда цеплял к поясному ремню цилиндрический кожаный чехол с УИн-ом. Под халатом его не было видно, профессор не возражал, а вера в могущество этого артефакта успокаивала. «Привяжу, если что, шнурками от ботинок к палке, будет самое высокотехнологичное в Мультиверсуме копьё»
Давайте в камеру, поторопил профессор. Через полчаса вас ждут на совещании, просили не задерживать.
Артём вздохнул и прошел в камеру сооружение из стекла и металла размером чуть больше телефонной будки. Сев на деревянный, с написанным краской инвентарным номером стул, он взял лежащий перед ним на столе прибор. Пластина чёрного то ли стекла, то ли камня до смешного напоминала какой-нибудь айпад, только была толще раза в три и неожиданно тяжёлой. Материал «экрана» немного неприятный на ощупь не холодный и не теплый, идеально скользкий и каким-то образом неестественный. Профессор обмолвился, что это вообще не вполне материя Артём не понял, как то, что держишь в руках, может не быть материей, но до объяснений учёный не снизошел.
Сегодня заканчиваем, сказал Воронцов. Я бы погонял вас ещё, вы пока очень слабый оператор, но, увы, нас торопят.
Артём взял планшет и, преодолевая инстинктивное желание отдёрнуть руку от неприятного на ощупь предмета, приложил пальцы к экрану. В толще камня медленно проявилась россыпь точек и линий, формирующих сложную трёхмерную структуру
Полтора часа пролетели незаметно.
Всё, вам пора, сказал висящий в будке динамик голосом профессора. Я не вполне удовлетворён, но допуск вам подписываю. Будем считать, что вы отныне полноправный м-оператор.
Допуск к чему? удивился Артём.
Там объяснят махнул рукой Воронцов. Идите и постарайтесь вернуться живым, я потратил на вас много времени.
Живым? С совещания? окончательно растерялся Артём.
Оттуда, куда вас отправят, ответил раздражённо профессор. Используйте мозг хоть иногда! Если вас требуют на совещание, а от меня требуют подписать вам операторский допуск, это может означать только одно
Что? брякнул Артём.
Что вас отправят в Мультиверсум, разумеется! Всё, идите, время дорого. И не забудьте расписаться за м-пульт, это теперь ваш персональный инструмент.
Артём понял, что дальше расспрашивать бесполезно. Персональный, так персональный, придётся хранить дома, хотя иногда ему казалось, что веет от этой штуки чем-то зловещим. В коридоре его перехватила выскочившая на минутку из кабинета Ольга, увидела планшет, одобрительно кивнула, торопливо поцеловала и быстро проинструктировала:
Ни о чём не спрашивай всё равно ничего толком не скажут, только время затянешь. Я тебе потом расскажу, в необходимых пределах.
«В необходимых пределах, ага», с досадой подумал Артём. Это было, честно говоря, немного обидно, но в этом вся Ольга.
В кабинете для совещаний был тщательно сохранён дух Империи тяжёлые багровые шторы, Т-образный дубовый стол монументальной конструкции, бронзовые настольные лампы с зелёными стеклянными абажурами, деревянные панели на стенах. И только зияло неожиданной пустотой место портрета над головой председательствующего. Стенная панель сохранила более светлый оттенок большого квадрата, но Коммуна давно отказалась от идеологической преемственности с исторической родиной.
Заходите, товарищи! поприветствовал их «Палыч».
Арсений Павлович Лебедев, бывший директор ИТИ Института Терминальных Исследований, ныне председатель Совета Первых. За отсутствие правого глаза и вообще, по совокупности заслуг, имеющий прозвище Вотан.
Артём слегка обалдел. Он не думал, что совещание будет проходить на таком уровне. Это как если бы тебя вызвали на работе в отдел кадров, заходишь а там Президент сидит, в окружении силовых министров. Впрочем, учитывая, что с одним из таких «министров» он спит
Ольга подтолкнула замешкавшегося от неожиданности Артёма к столу, и он скромно присел на стул с краю, оглядывая собравшихся. Почти напротив него сидел в вольной позе не кто иной, как «Сутенёр» бывший полковник Карасов. Артём его терпеть не мог за цинизм и полное пренебрежение всем, что стояло между ним и задачей. А вот Борух, который не так давно был готов пристрелить полковника, смирился достаточно легко: «Гондон, конечно, редкий, но профессионал». Карасов руководил спецоперациями и заодно занимался организацией чего-то вроде регулярных сил самообороны, если не сказать армии. На месте Совета Первых Артём не стал бы привлекать такого человека к важным решениям, но он был на своём месте, а Карасов, увы, на своём, причём, если посмотреть непредвзято, более высоком. Почти министр обороны.
Карасов зыркнул на Артёма холодным взглядом. Сидящий рядом Борух, который тоже занимался в Коммуне чем-то по военно-оружейной тематике, кивнул. Остальные не обратили на него никакого внимания, но дружно поприветствовали Ольгу, которая прошла вперёд, к президиуму, но села всё же не в нём, а у длинной части стола.
Итак, теперь в части касающейся, объявил Вотан.
Артём осознал, что обсуждавшееся до этого касалось всех, кроме него. Включая Боруха, с которым они были в равном положении чужаков, и полковника, который совсем недавно был первый враг. Не то, чтобы ему очень хотелось, но всё же немного обидно, когда знаешь о происходящем меньше всех.
Пойдут следующие товарищи: всем известная Ольга Громова как руководитель группы, Борух это товарищ в наших рядах новый, но себя зарекомендовавший, как силовая поддержка, и Артём
Палыч сделал паузу, как бы припоминая, кто это такой и откуда взялся на его голову
Да, Артём, наш новый эм-опер. Это его первый выход, но Ольга за него поручилась.
Все повернулись и посмотрели на Артёма. Он молча кивнул, решив, что вставать будет совсем уже по-пионерски.
Отводы, самоотводы, возражения будут? обвел Палыч всех единственным глазом.
Не лучше ли кого-то из наших отправить? сказал негромко кто-то незнакомый Артёму в Президиуме. У нас есть специалисты
Уровень игры в «Зарницу» у ваших специалистов, неожиданно высказался Карасов, детский сад, штаны на лямках.
Что ж вы их так плохо учите? съехидничал незнакомый.
Хорошо учим, отрезал Карасов. Но это не курсы изящных манер, без практики они говна не стоят. Всё ваше ополчение пока не тянет против одного моего взвода.
Хватит! оборвал их Палыч. В любом случае, нам нужны люди, ориентирующиеся в текущих реалиях Земли и Советс России, то есть, тьфу. А практики, сами знаете, скоро будет предостаточно. Тогда и посмотрим, кто чего стоит, и кого как учили
Артёму эти его слова сильно не понравились, но спрашивать, о какой такой практике для ополчения идёт речь, было сейчас не к месту. Понятно, что Коммуна готовится к обороне, но тактическая обстановка вне его компетенции. Он в очередной раз дал себе зарок, что теперь-то Ольга не отвертится и хоть что-то да объяснит, хотя уже и сам себе не верил. Она виртуозно умеет уходить от конкретики и не отвечать на прямые вопросы.
Итак, продолжил Палыч, резюмирую. В свете сложившейся ситуации, Советом принято решение об ослаблении режима изоляции и налаживании ограниченных Подчёркиваю ограниченных! контактов с материнским срезом. Задача группы выйти на контакт с Вы знаете, с кем. Ольге даны полномочия по переговорам в установленных Советом рамках. Никакой самодеятельности!