Анастасия КостьЗемлянин
Вася торопливо, постоянно поправляя съезжающую на глаза бесформенную шапку, доставал саженцы из багажника старенького зеленого «опеля» и раскладывал на здесь же расстеленной клеенке. Хоть еще и было раннее влажное утро и солнце только поднималось над горизонтом, но по рынку, на который он приехал продавать саженцы, уже расхаживали люди, присматриваясь к товару. Застегнув старую пухлую серую куртку под горло и засучив рукава, Вася планировал побыстрее разделаться с этой мучительной для него работой и вернуться в свою тихую загородную гавань.
Эй, Васёк, раздался грубый нахальный оклик из-за спины.
Вася машинально приподнял плечи, стараясь укрыться ими от надвигающихся неприятностей и сделаться менее заметным. Вот онаеще одна причина, по которой он хотел поскорее уехать с рынка.
Эй, ты, слышь, сюда иди! Че стоишь, Васёк? К тебе обращаемся!
Вася вздохнул и медленно обернулся. Перед ним стояли три рослых молодых парня. Они все были младше Васи лет на пять-семь, но выше ростом, шире в плечах и наглее рожами. Каждый из них был гладко выбрит, знатно сдобрен одеколоном и одет в новенькую спортивную форму. Казалось бы, эти трое, как пережиток прошлого, и должны были остаться в прошлом, но почему-то они упрямо протискивались в настоящее.
Вася сделал пару шагов к ним и остановился на расстоянии, дающем ему возможность почувствовать себя в безопасности.
Прошу называть меня Василием, робко промямлил он.
Да хоть конем горбатым, Вася ты и есть Вася. Слышал, что начальник сказал? Быра подходи давай! крикнул ему самый высокий и самый нагломордый из троицы. Начальником он называл худощавого высокого мужчину, игравшего ключом с брелоком бэхи, одетого чуть солиднее, улыбающегося отсутствующим зубом, заведующего рынком и устанавливающего на нем порядки. Начальник был из этой же шайки, хотя, правильнее было бы сказать, что шайка собралась под стать начальнику.
Вася вздохнул, опустил взгляд и шагнул еще ближе. Начальник тут же по-братски закинул ему руку на плечо и отвел в сторону.
Васек, послушай, э, ты сегодня здесь не торгуешьпроизнес он.
Но я
Так что собирай свои манатки и проваливай отсюдова.
Но вы ж сказали, что я могу здесь у меня все одобрено оплачено это место, есть документы
Вася пытался возразить, но с каждым сказанным словом он ощущал, как вязнет все глубже, как нелепо звучат его слова, как он только хуже делает себе. Уловив это ощущение, он попробовал вырваться из псевдобратского захвата начальника и сделал шаг в сторону машины. Но крепкая рука начальника удержала его на месте, словно и не было этого порыва.
Васёк, ты не понял. Проваливаешьэто значит, плевать мы хотели на твои документы, тут мы главные на рынке. Так что если хочешь торговатьищи другое место. Иди на окраину
И начальник толкнул Васю с такой силой, что тот невольно сделал пару шагов в сторону своей машины и с размаху навалился на багажник.
«Все как всегда. Все стабильно и неизменно», думал Вася, потирая ушибленный локоть. Он с самого детства был каким-то немощным, не физически, скорее морально. Он всегда был странным, и поэтому в детстве с ним особо никто не хотел водиться.
Ты бегать не умеешь, ты не подходишь, уходи! кричал ему главный заводила игры, когда Вася был во втором классе.
Ну, пожалуйста, пищал тогда Вася, изо всех сил желая быть принятым в игру и еще не понимая, насколько жестокими могут быть дети.
Иди ш первоклашками играй, прошепелявил беззубым ртом противный рыжий мальчишка. Но тогда эта его противность Васю не отталкивалаон слишком хотел играть. И Вася не уходил, упрямо смотря на то, как его одногодки задорно бегали друг за другом.
Чего стоишь? Иди отсюдова! прокричал тот первый и толкнул Васю, и Вася, не устояв на еще худеньких маленьких ножках, полетел на землю.
Отец для Васи всегда был идеалом. Недостижимым идеалом. Статный, привлекательный, честный, смелый, всегда знающий, как поступить, никогда не стареющий идол. В тот вечер он недовольно смотрел на восьмилетнего Васю, хлюпающего носом и что-то невнятно бубнящего под нос. Взгляд светлых отцовских глаз был невыносим для малыша в те моменты, когда он чувствовал, что сделал что-то не так.
Штаны порвал, вздохнул отец, констатируя факт. Мы ж деньги не печатаем
Вася ждал, что тот будет ругаться на него, или причитать, как мама, раз за разом выспрашивать все детали инцидента, только еще больше расковыривая и так болящую рану.
Меня толкнули, всхлипнул Вася в свое оправдание и еще ниже свесил голову.
И зачем ты дал себя толкнуть? слегка раздраженно спросил отец.
«Вот оно», подумал тогда Вася и внутренне сжался, ожидая, как его идеал будет на него же злиться. Но тот, к удивлению, продолжил говорить спокойно, чуть ли не ласково, что заставило Васю невольно поднять глаза и посмотреть в светлое лицо отца.
Василий, сколько раз мы с тобой это уже обсуждали? Не давай себя в обиду, ты должен учиться находить общий язык. Как я тебя учил, помнишь?
Вася кивнул, поджав губы и отведя взгляд.
Сидя дома и по книжкам жизни не научишься. Вот не будет нас с мамой рядом, что будешь делать?
Не знаю, вздохнул Вася. Я думаю, вы всегда будете рядом.
Знаешь что, сурово ответил отец, раз не можешь за себя постоять и не хочешь этому учиться, то будешь сидеть дома
Вася хотел было пропустить угрозу мимо ушейподумаешь, делов-то, сидеть дома, да не очень-то ему и хотелось выходить на улицу в этом жестокий и несправедливый мир, но последняя фраза, прогремевшая как гром среди ясного неба, заставила его передумать.
и никаких книжек, никаких динозавров!
Ну, пап, протянул Вася.
Снимай штаны!
Ремня теперь точно не миновать, и на глазах малыша стали наворачиваться слезы.
Зашивать буду, пока мама не пришла домой, вздохнул отец и потянулся за нитками в верхнюю шуфлядку комода.
Вася стоял на другом конце рынка, ближе к краю, на одном из самых невыгодных местобычно здесь была весьма небольшая проходимость. Отсюда, из-за толпы покупателей, обступивших его прилавок, он мог видеть бандитов, а иначе он их и не мог назвать, захвативших его выгодное по всем параметрам место. Но, несмотря на выгодность положения, у бандитов торговля почему-то не шла. Оставшись без начальника, двое парней как-то стушевались. Они пытались зазывать народ, но проходившие от них чаще шарахались, чем интересовались товаром. Да и продавали они какую-то полную ерунду. Китайскую контрабанду, что ли?
Берите, не пожалеете, будет плодоносить в этом же году, обещал Вася своему очередному покупателюмужчине в возрасте, который в замешательстве рассматривал саженец ягодного куста.
Прямо в этом? недоверчиво спросил тот.
Да, новый сорт, отлично переносит перепады температур и засуху, неприхотлив, ягоды сладкие
Ой, да бери, точно не пожалеешь! поддакнул дедушка, стоявший следующий в очереди, я его саженцами весь сад засадил!
Покупатель прищурился, оценивающе присматриваясь к Васеуж слишком он молод для того, чтобы хорошо разбираться в тонкостях огородно-садовых дел, но прислушавшись к товарищу по очереди, кивнул.
Вася заметил, как после слов дедушки к его прилавку потянулось еще больше любопытных носов. Были среди них и постоянные клиенты, и новые, осторожно присматривающиеся к товару.
Привет, Василий, что-то сложно тебя было найти, поздоровался за руку с Васей его давнишний клиент Андрей. А почему на окраине нынче?
Вася перевел взгляд за спину Андрея, туда, где пытались торговать бандиты. Андрей тоже обернулся, проследив за взглядом Васи, и понимающе покачал головой.
Когда-нибудь им это все аукнется, попытался он успокоить Васю.
Да меня это особо не волнует, на качестве моего товара никак не сказывается, Вася почесал затылок и посильнее натянул шапку.
К обеду Вася справился с торговлей, скрутил в рулон клеенки, собрал ведра и всевозможные оставшиеся веревки, и аккуратно уложил их в багажник. Он мимолетом бросил взгляд туда, где находилось его официально арендованное место. У бандитов торговля не шла совершенно, они стояли и злились, как голодные псы, нервно дергая руками, топая ногами и зло косясь в сторону Васи. Как только они увидели, что Вася собирается уезжать, они сразу же уставились на него, буравя взглядом. Вася отвернулся, на его лице появилась довольная ухмылка. Он сел в авто, выехал с рынка, чуть ли не физически ощущая, что все это время его обидчики смотрели ему вслед и смачно матерились от собственной беспомощности.