Перейдя улицу на перекрестке перед последним кварталом, Ильберт уже точно знал, что у него нет никаких поводов для сомнений. Он уже не думал о соблазне, и о красной лампочке тоже не думал. В нем восстановилось то, что он так любил состояние уверенности в своей правоте. Именно это, а не что-то другое, давало ему силу ставить вердикт «отклонить» на поданных в экологическую комиссию документах. Зная при этом, что сотни людей из-за этого останутся без работы и, возможно, начнут голодать их дети. Но он ставил вердикт, зная, что стратегически прав.
Он понимал, что кто-то будет его ненавидеть, а кто-то, особенно тяжело пострадавший, даже задумает его за это убить. Но долг, честь и принципы оказывались сильнее. Ильберт, видя все темные стороны подобных действий, отдавал себе отчет, что каждый такой вердикт является ничем иным, как шагом к спасению планеты для тех же самых детей. И им, и их родителям, и самому Ильберту необходимо было сделать выбор между жизнью и лишним стаканом сока или лишним куском колбасы. Может для кого-то единственным, а не лишним, но в глобальном масштабе это не имело значения.
И вот теперь, решительно направляясь к торчащему в небо комплексу «Реликт Корпорейшн», словно отлитому из полированного серебра, Ильберт надеялся, что новая работа даст ему шанс вернуть долги всем. И детям, оставшимся из-за него без стакана сока, когда он закрыл лионскую консервную фабрику за превышение лимита выбросов, и их родителям, пострадавшим при пересмотре экологических квот автомобильного завода.
Лишь оказавшись перед зеркальными раздвижными дверями главного входа, Ильберт запоздало подумал, что его брезентовый плащ, грубые холщовые брюки, давно вышедший из моды свитер крупной вязки и тяжелые экспедиционные ботинки ну никак не вяжутся с кристальной чистотой и безупречной красотой комплекса. В муниципальной экологической комиссии никакого дресс-кода не было, и каждый приходил на работу в чем считал нужным. Кто-то выглядел как хиппи, и таких было большинство, кто-то приходил словно с утреней пробежки, а кто-то, вроде Ильберта, предпочитал надежную и практичную одежду, верой и правдой служившую в экспедициях.
Но на новой работе, и это было уже очевидным, так не получится.
Двери раздвинулись, едва Ильберт шагнул к ним. Его взгляду открылся просторный, залитый светом холл со стойкой посередине. Казалось, что стен в здании нет вовсе то, что при взгляде снаружи выглядело глухой зеркальной поверхностью, изнутри просматривалось как обычное, чуть дымчатое стекло. За стойкой сидели три миловидных девушки в униформе «Реликт Корпорейшн», на их лицах сияли дежурные улыбки.
Здравствуйте! Ильберт достал из кармана фирменный конверт с логотипом «Реликт Корпорейшн» и показал его девушке. Мне назначено.
Месье Дельпи? улыбнувшись еще приветливее, хотя казалось, уже некуда, спросила она.
Да. Ильберт несколько замешкался. Как вы узнали?
У нас не так много посетителей. Приглашения в главный офис удостаиваются только те, кто действительно нужен, невозмутимо ответила она. Прошу подождать, к вам сейчас спустится месье Матис.
Она что-то быстро набрала на виртуальной клавиатуре лежащего перед ней планшета и снова включила дежурную улыбку на полную мощность.
Повертев конверт в руках, Ильберт сунул его во внутренний карман.
Через пару минут в холле раздался мелодичный сигнал прибытия лифта, и по коротким ступенькам к стойке спустился с иголочки одетый мужчина, лет двадцати пяти на вид. На нем была не униформа, а костюм «тройка» явно ручного пошива, а тонкие усики и зачесанные назад напомаженные черные волосы выдавали в нем склонность к некоторому пижонству. Более всего он походил на гротескного персонажа наспех написанного стим-панковского романа, а его вид, на взгляд Ильберта, скорее вызывал ассоциации с маскарадным костюмом для тематической вечеринки в стиле викторианской эпохи.
Месье Матис, двигаясь легко и изящно, словно актер на сцене, обогнул стойку и протянул руку.
Приветствую вас на мостике нашего непотопляемого линкора, месье Дельпи, произнес он. Очень рад, что вы любезно откликнулись на наше скромное предложение и, надеюсь, займете достойное место среди членов нашей команды.
С плаща и с ботинок уже натекла на безупречный пол изрядная лужица. Ильберт пожал руку Матиса. Она оказалось будто ватной, но еще и неприятно влажной на ощупь. Ильберт и не ждал, что ему сразу все понравится, но оказалось несколько хуже, чем он думал.
Прошу за мной. Матис сделал изящный жест и направился к лифту.
Ильберт так задумался, что не заметил, на каком этаже они покинули кабину и оказались в коридоре, освещенном ярким светом галогенных ламп, закрепленных под прозрачной поверхностью потолочных панелей. Создавалось ощущение, что коридор больше, чем он есть на самом деле, намекая на фрактальность Вселенной и множественность параллельных миров.
А вот и мое скромное рабочее пространство. Месье Матис распахнул дверь кабинета и жестом предложил Ильберту занять роскошное бежевое кресло, обитое тончайшей, как пергамент, кожей. Выпьете?
А? Нет, спасибо. Ильберт вышел из задумчивости.
Да, конечно! Матис вальяжно присел на угол стола, выполненного в стиле хай-тек. Вы хотите знать подробности нашего предложения. И я вам охотно все расскажу. По большому счету, чтобы не отнимать ваше время, месье управляющий лионским отделом намерен предложить вам должность главного эколога «Реликт Корпорейшн» в регионе.
Это я понял из присланного вами письма. Ильберт кивнул.
У него началось складываться нехорошее впечатление, что его тут держат за простачка, а то и за идиота. Как бы и все тут не казалось больше, чем есть на самом деле, вроде того коридора.
Да. Матис приветливо улыбнулся. У нас грандиозные планы, вы понимаете? Ведь реликт сам по себе ничто. Для того, чтобы мы могли с его помощью осветить улицы, заставить двигаться экологически чистые автомобили, нужны реликторы. И реликторные станции. А это, как вы понимаете, не только дорогостоящие проекты, но и проекты, требующие места для их постройки. Вот вы лично хотите, чтобы в пригороде Лиона начала работу реликторная станция, не наносящая никакого вреда экологии?
Да, этого я хочу, честно признался Ильберт. Я хочу, чтобы борьба за сохранение природы перестала быть борьбой против людей, их комфорта, безопасности и достатка.
Ничего себе! Вот! Матис восхищенно щелкнул пальцами. Готовая рекламная речь для выступления на экологической комиссии перед вашими бывшими коллегами!
Еще не бывшими, уточнил Ильберт.
Ну что вы! Ну, нельзя же зарывать свой талант в землю, месье Дельпи! Вы сколько угодно можете принимать мои слова за лесть, но надо ведь и фактам в лицо смотреть. Вы, как специалист по экологии, уже переросли тот уровень, на котором приходится штрафовать мелких лавочников за оставленный на улице мусор.
Хороших экологов много, Ильберт пожал плечами.
Могу даже согласиться, с серьезным видом произнес Матис. Но давайте я все же открою карты и скажу то, о чем не мог вести речь в письме.
Извольте.
Да. Конечно, специалисты есть. И есть среди них неплохие. Но! Всегда ведь есть какое-нибудь «но»! Ни у кого, простите, нет вашей безупречной, репутации. Да, вас многие не любят. Но не любят за въедливость и скрупулезное следование букве закона. И уж кого меньше всего могут обвинить или даже заподозрить в подтасовке фактов, так это вас.
Пожалуй, согласился Ильберт. И?
Что «и»?
Вы собираетесь подтасовать факты? Неужели реликт и процессоры на его основе не безупречны?
Да полно вам, месье Дельпи! Матис скривился, словно разжевал дольку лимона. И вы, и я, и независимые эксперты, все знают, что наша энергетическая технология именно, как вы выразились, безупречна с экологической точки зрения.
Есть другая точка зрения? насторожился Ильберт.
Что? А, нет, я не о том! Я о людях, месье Дельпи. О народных массах, как принято их называть. Вы в курсе моратория на реликт в России?
Да.
И как думаете, чем он вызван?