Нет! Михаил с криком спрыгнул с каталки. Медсестра попыталась удержать его за руку, но он вывернулся. Нет! Нельзя! Ни в коем случае. Я не могу быть мёртвым. Это слишкомон быстро шагал по моргу туда и обратно. Нужно сперва утрясти Похороны, и работа. Нужно завещание. Да! Завещание. Распишу всё в завещании. Принесите бумагу!
Медсестра осторожно, с ласковой улыбкой двинулась к нему, слишком заблаговременно растопырив руки то ли для объятий, то ли для захвата.
Ну-ну, успокойтесь. Без вас разберутся. Идите, идите ко мне.
С материнской нежностью она обняла Михаила и погладила по спине. Её руки были успокаивающе тёплыми. Михаил послушно двинулся обратно к своему предпоследнему ложу.
Медсестра придвинула стул к изголовью и стала гладить усопшего по голове, как мать, укладывающая температурящего ребёнка. Тревожность немного отступила.
Не переживайте Ни о чем не нужно волноваться. Всё без вас сделают.
Вы не понимаете, уже совсем спокойной ответил Михаил. Они всё сделают не так.
Ну с чего вы взяли? медсестра облокотилась на каталку. Её лицо оказалось так близко, что дыхание неприятно жгло щеку.
Потому что именно так они обычно и делают! Как бог на душу положит!
Думаю, вы преувеличиваете, медсестра чмокнула его.
Нисколько.
Тогда зачем окружили себя такими людьми?
О! усмехнулся Михаил. Это не я Дело ведь не в конкретных людях, понимаете? В отсутствии централизованности. Какая-то всеобъемлющая бессистемностьв воспитании, образовании, вообще во всём. Раньше было строго, всегда были правилагласные или негласные, этикет в конце концов. Сейчаснет. Всё, что не нарушает законможно. А если никто не видит, то можно и нарушать; там чуть-чуть, здесь немного В результатевсеобщая расхлябанность, заразившая даже старшее поколение Хаос! А завещаниенепреложный алгоритм; ни шагу в сторону!
Медсестра задумчиво жевала губу, ища, что ответить. Михаил наслаждался произнесённой речью и произведенным эффектом. Но радоваться пришлось недолго.
Знаете, странный вы.
Это ещё почему?
Вот, жалуетесь, что всё вокруг не так, не по правилам, а ведь сами такой же.
Михаил от удивления приподнялся на каталке.
Да, да. Сами посудите. Вот вы умерли. Но вместо того, чтобы как должно лежать себе тихоничко до погребения, вскочили, начали требовать, спорить И ведь кроме вас никто себя так не ведёт. А я уверена, глаза медсестры снова заволокло романтической пеленой, что вы здесь такой не один. Но все лежат себе тихонечко, не пискнут
Михаил раздосадовано откинулся на каталку и подтянул простыню к подбородку.
А ведь вы правыон нахмурился и закрыл глаза.
Медсестра потрясла его за плечо. Труп не реагировал.
А всё-таки, ответственный человек! с восхищением она поцеловала тело в лоб, вернула стул на место и пошла к выходу.
Щёлкнул выключатель, и морг снова наполнило бело-голубое свечение из окна. Девушка немного ещё постояла в дверях, глядя на Михаила, вздохнула и заперла дверь морга на ключ.
Лес
роман
Растениепосредник между небом и землёю.
Оно истинный Прометей, похитивший огонь с неба.
Похищенный им луч солнца горит и в мерцающей
лучине, и в ослепительной искре электричества.
Луч солнца приводит в движение и чудовищный
маховик гигантской паровой машины,
и кисть художника, и перо поэта.
К.А. Тимирязев
Часть первая
Ретроспектива
Задребезжал телефон. Никишин сполз с дивана и уткнулся лицом в пол. Ковролин, в пятнах, вонял ногами и всем когда-то упавшим и пролитым на него. Было бы здорово оставшись дежурным хоть раз проснуться от бьющего в окно солнечного света и нежелания спать дальше. Но это значило бы, что ничего не случилось, а это само по себе неплохая новость. Он представил себе этот сюжет: «Спешу сообщить, что ничего не случилось». И размеренное течение улицы за спиной. Было бы забавно выдать такое в эфир. Телефон продолжал звонить. В корреспондентской он был один и кроме него трубку было снять некому. Все современные технологии не могли сделать этот трезвон приятным. Точнее, какую мелодию не поставь, на третий раз она начнет раздражать. Странно, что с мобильными всё иначе. Никишин покатался по полу, корчась, словно в припадке, резко растянулся и несколько раз ударил затылком о пол. Последнее, видимо, окончательно привело его в чувство, он поднялся и снял трубку.
Спал? без особого интереса осведомилась Катя и не дожидаясь ответа затараторила. У тебя выезд. Группа уже ждёт.
Кто?
Володя и Миша.
Хоть здесь повезло. Миша был одним из немногих операторов, с которым можно было без лишней нервотрёпки и длинных подробных объяснений снять что угодно и именно так, как нужно.
Куда едем?
Лесозёрск. Там эпидемия какая-то! Может даже помер кто! Если подснимешьвообще шик! Постарайся, восторженно проговорила она. Никишина передёрнуло. Чем сочнее материал, тем лучше. Аналитика осталась в прошлом. Теперь они мотаются по городам и весям в поисках историй, которые выжмут из зрителя побольше эмоций. Стало противно.
Какая-то мутная история. Туда приехали московские врачи, всех местных отправили по домам. В общем, сам там разберёшься. Тебя ждёт главврач тамошней больницы. Он всё расскажет. Эксклюзиввсе дела. Так что дуйте пулей. Контакты в выездном.
ЛесозёрскЭто же чёрт знает где!
Ну, извини, Катя повесила трубку.
«Оттрахать бы тебя разок хорошенько. Может, повежливее станешь».
Никишин поплёлся в туалет умываться.
Миша разулся, сунул под голову кофр со светом и проводами, и растянулся на заднем сидении. В такие моменты Никишин завидовал его местуна переднем так не разляжешься: ремень острым краем вечно впивается в шею, и солнце жарит как сумасшедшее. Но ездить впереди было престижнее. Это было место старшего группы. К тому же, Никишину нравилось ездить на машиневсю жизнь для него это было роскошью. У родителей едва хватало денег на то, чтобы прокормить их с сестройо покупке авто никто даже и не думал. А когда Никишин повзрослел, стал самостоятельным, он быстренько обзавёлся собственным безденежьем. Фактически машина была служебной, но стоило репортёрской заднице Никишина коснуться сидения, как авто становилось его собственностью, пусть только на несколько часов. Личный водитель только усиливал эффект этой уютной иллюзии. Спал в пути он редко. Каждый раз в дороге он жадно таращился в окно на быстро сменяющиеся пейзажи и виды, на бесконечное полотно асфальта, поедаемое колёсами и бампером. Поначалу он любил высунуться навстречу ветру, как теперь делают разве только собаки, но от этой привычки пришлось отказатьсягул и сквозняк будили Мишу и раздражали водителей. Но это нисколько не умаляло впечатлений от каждой, даже недлинной поездки. Пилить до Лесозёрска было порядочно. Высказанное Кате неудовольствие было необходимостью: нельзя давать понять, что работа тебе в радость, иначе будут заставлять работать больше. Так что Никишин был чертовски рад убить сутки, не меньше!, на эту поездку.
Стало жарко. Через прозрачное лобовое стекло солнце свободно проникало в салон. Ноги и живот порядочно взмокли. Ровный асфальт быстро кончился, и тихоокеанским лайнером их автомобиль закачался на волнах колеи и залатанных выбоин. Володя завёл привычную песню про всё разворовавших чиновников: «Скоро и тот, что есть снимутна даче дорожки отсыпать. Пидарасы». Всё это приятной колыбельной бережно опускало Никишина в вязкий омут дремоты. Голова безвольно упала на натянутое гамаком полотно ремня безопасности, и Никишин заснул.
Машина остановилась. Никишин, разбитый от второго за день пробуждения, решил не открывать глаза сразу. Он изнывал от жары. Пока он спал солнце старательно выжигало его через слишком прозрачные стекла. Во время длинных поездок репортёр проклинал запрет на тонировку. Он несколько секунд осваивался в пропотевшем горячем теле, свыкался с липкой одеждой и взглядом изнутри проводил полную диагностику мякиша, в которое за часы сна превратилось тело. Изо рта определенно натекло слюны на плечо. Мочевой пузырь раздулся и готов был разорваться под давлением двух ремнейбрючного и поясной части ремня безопасности. Зад, ноги, спина, шея и даже затылоквсе затекло, онемело. Стоит ему сейчас двинуться, по всему телу огоньками гирлянды запляшут колкие электрические разряды. Кроме того, разрушится барьер, термический купол, накрывший его, и станет холодно. Никишин как никогда понимал сейчас детей, капризничающих со сна. Просыпаться дерьмово. Но обмочиться в машине не хотелось. Кроме того, после многочасовой сауны хотелось попить и покурить. Он нехотя открыл глаза.