Хозяйка, Анна Васильевна, она же баба Нюра, была из тех бабушек, что всю жизнь носят младенческое лицо. Впрочем, она оказалась приветливой и сама предложила отдохнуть у неё: «Конечно, мимо нас геологи ездят часто, мы привычные». И как-то само собой зашлось, и приселось, и пообедалось
Мнепостелить, Евгения не сдержалась, зевнула, едва успела прикрыть ладонью рот, посмотрела на хозяйку виновато. Баба Нюра улыбнулась.
Мне тоже, поддержала её Катерина.
А я бы погулял, пока светло. Сергей оглянулся вокруг. Кто-нибудь составит мне компанию?
Составит. Антон тоже поднялся. Спасибо за обед, и за всё, Анна Васильевна. Нам можно вокруг походить?
Конечно, удивилась баба Нюра. Только во дворы просто так не ходите. Там собаки бывают.
Может, вам помочь?
Дров нарубить, кивнула баба Нюра. Семён уехал, а дрова уже нужны.
* * *
Пока Антон рубил дроватопор оказался всего одинСергей обошёл дом вокруг. Занятная планировка была у этого села, между каждым двором есть своеобразная улочка. И, хотя дома в этом Лукоморье стоят совсем не на идеальной прямоугольной сетке, всё равно было занятно. Даже интересно, на самом деле, что почти все такие улочки изрядно кривые. Заборы так себе, скорее условностьсамый высокий из окрестных, если глазомер не обманывает, был не выше чем по грудь Сергею.
Что странно, здесь почти не было сорной травы. Земля поросла, в худшем случае, травой-муравой, той самой, зёрна которой так любят воробьи. И ничего больше! Словно они тут всё выпололи, по всей деревне. Что за странность?
А внутри дворов этого самого сорняка предостаточно, но за оградой он не водится. Сергей пожал плечами и вернулся к входу, а за калиткой его уже ожидал Антон.
Понравилось ходить кругами? поинтересовался он, добродушно улыбаясь.
А дрова Сергей осёкся. Все поленья были уже разрублены. Это когда же он успел? Ты когда успел?
Да пока ты вокруг дома круги нарезал. Что-то заметил?
Что за чёрт! Сергей посмотрел на часы на запястье и едва не позволил челюсти отвиснуть. Сорок минут?! Эти два раза, которые он обошёл вокруг ограды, заняли сорок минут? Не понимаю!
Ладно, не бери в голову. Я и не устал особо. Идём к машине, вещи заберём.
Это да. Вещи забрать надо, раз уж решили ненадолго задержаться. Что бы ни говорил Семён насчёт здешней тотальной честности, а предосторожность не помешает. Самое ценное, помимо самой машины, и так уже внесли в дом в рюкзаках, но надо и все собранные образцы тоже перенести. Евгения потом голову оторвёт, если захочет, то и несколько раз, если хоть один контейнер с пробами пропадёт.
Машина стояла на относительно прочном участке дороги. «Если сами захотите ехать, наставлял их местный тракторист, то объезжайте вон за теми холмами, там вы точно проедете. Ну, а если снова застрянете, то через реку вторая улица, второй дом направо, я там живу». И брать обещанный уже спирт он отказался. Виданное ли дело! Хотя, возможно, ещё и передумает.
Трактор Семёна стоял «под парами» в сотне метров поодаль, а самого водителя не было в кабине. Ну, ему виднее.
4
Евгения долго не хотела вставать, так одуряюще приятно было лежать на чистом, свежем постельном белье, отдыхая после долгой и утомительной экспедиции
Она рывком села, стряхивая остатки сна. Это не дом. В смысле, не её дом. И почему, спрашивается, они всё ещё здесь?
Ей помахали рукой. Остальные сидели на кухне за столом. Хозяйки не было видно, возможно она была в огороде, или ещё где. Семён рассказывал, что и сама баба Нюра, и её предки по материнской линии, все были знахарками, а за спиной их всегда называли ведьмами. Но не столько боялись, сколько уважали, людям они не вредили, а наоборот, и людей лечили, и скотину. «Вот этой вот водой, пояснил Семён, мы её живой зовём. Верьте или нет, а у нас давно никто всерьёз не болеет. Умирают, да, но все умирают. Но легко умираютпросто понимает человек, что своё отжил. А как понял, то присел на лавкуи царствие небесное. Хорошо живём!»
Геологи на этих словах переглянулись и, если честно, у них мурашки пошли по коже. Но действительно, ни сам Семён, ни баба Нюра не выглядели поражёнными хворями, которых стоило бы ждать при здешней жизни. Вот и не верь после этого в целителей.
Мы почему здесь? поинтересовалась Евгения, бросая краткий взгляд на экран телефона. Без толку, в эту глухомань мобильная связь не добралась. Выключила телефон (чего зря батарею садить) и оглядела остальных. Чего ждём?
Тебя, я понимаю, отозвался Антон. Мы-то уже выспались. Сядь, поешь, да и двинемся. Баба Нюра сказала, чтобы мы дверь плотно не прикрывали, чтобы кот вошёл, если без неё уйдём.
Чёрт, какая я голодная! признала Евгения, только сейчас почуяв горячую ещё картошку и сливочное масло. И лук с укропом. С ума сойти! Где здесь удобства?
Угадай с трёх раз.
Вот ещё! Евгения решительным шагом направилась к входной двери. Минут через пять вернулась, а на лице то выражение, что Антон назвал «обалдение». Ничего не пойму. Там так чисто! Всё аж сияет! И никакого запаха! А это что? Он указывала на предмет, похожий на термос нового поколения, тоже отполированный, металлические бока весело сияют, крышка прилегает так плотно, что предмет кажется целиком выточенным из металла. Минимализм. И никаких надписей. И тяжёлый, зараза, словно в самом деле целиком из стали!
Баба Нюра говорит, для воды. Велела не трогать. Нам с собой оттуда налила, Антон показал фляжку. Вкусная! Вон, в стакане осталось, если хочешь. Из него никто не пил.
Евгения фыркнула. Все её поддеваютвсегда переспросит, прежде чем пить, не пил ли кто-то другой оттуда. Ну, привычка соблюдать гигиену, всего-то. И действительно, вкусно-то как!
Помимо прочего, глоток-другой воды ощутимо усилил чувство голода и придал бодрости. Евгения села и съела всё, что дали, давно с таким аппетитом не ела!
Спасибо этому дому! Евгения закончила с едой. Посуда?
Мы за собой уже вымыли. Сейчас снова обалдеешь, когда в раковину заглянешь.
Евгения подошла к указанному предмету обстановки. С чего тут балдеть? Губка для посуды, флакон с моющим средством. Бачок для воды тоже никелированный, зеркально гладкий и с чёрным верньером, посередине, словно на радиоприёмнике. Никаких надписей. Это ещё зачем? Открыла кран, из него потекла тёплая вода, как раз то, что нужно. Евгения осторожно повернула верньер по часовой и отдёрнула руку, в центре его вспыхнула надпись «42,8» и угасла. Вода стала горячее. Повернула против часовой, число начало уменьшаться, дошло до «4» и дальше уже не двигалось, а вода стала обжигающе холодной, ледяной.
Сдуреть! Евгения обвела остальных взглядом. Но как??
Открой крышку и загляни, посоветовал Антон, явно наслаждающийся зрелищем.
Открыла. Просто бачок. Что характерно, он был полный почти до краёв, а вода всё ещё текла, и ёмкости в бачке литров десять, не больше! И вода внутри не убывала! Евгения прикоснулась к поверхности воды в бачке. Комнатной температуры. А течёт ледяная. Поворотом верньера Евгения довела её до первоначального тёплого состояния и закрыла крышку.
Ничего не понимаю, признала она. Это шутка?
Да. Мы пошутили. Собрали тут, пока тебя ждали.
Да перестань! Я серьёзно! Кто ей это собрал?
Она не отвечает. Кто-то из родственников, говорит. И всё. И ни слова больше.
Но ведь так не может быть! Откуда вода берётся? Как она подогревается или охлаждается? Откуда числа берутся? Я о таком даже не читала. С ума сдуреть!
Есть предложение сейчас доехать домой, а потом, если захочется, вернуться и поговорить. Может, расскажет, какой умелец такое сделал. Есть другие идеи?
Есть, Евгения залпом выпила то, что оставалось в стакане. Чудная вода. Вымою за собой, тогда и поедем. Но мы ещё вернёмся.
* * *
Семён сидел в кабине трактора и спал, запрокинув голову, не очень там удобное сидение для сна, но, должно быть он очень устал. Геологи вернули рюкзаки в машину, и тут подошла баба Нюра. «Что-то не так, подумала Евгения, она очень напугана. Что случилось?».
Что случилось, баба Нюра? облекла она мысль в слова. Может, вам помочь? Спасибо за всё!