Перехватив поудобнее трубу, Эрик подошел к распластанному на земле телу и встал над головой.
Он обрушил один тяжелый удар на висок Эмиля. На стену полетели брызги крови. «Нет, так сильно марко, подумал новоявленный убийца. Он закатал брюки чуть ли не до трусов. Так на них не будет следов крови, подумал Эрик, а туфли потом оботру влажными салфетками, с кожи сотрется легко. Какая полезная все-таки привычкавсегда носить влажные салфетки с собой».
После всех приготовлений он встал ногой на щеку Эмиля, так что его кровоточащий висок смотрел строго вверх, взял трубу обеими руками в перчатках и начал вбивать ее торцом в голову бывшего коллеги. После нескольких ударов он почувствовал, как раскололся череп. «Этого мало, входя во вкус кровавой ярости, подумал Эрик, нам же не надо, чтоб его кто-то опознал». С этими мыслями он повернул голову жертвы лицом вверх и принялся расколачивать торцом трубы лицо. Брызги крови, костей, а может, и мозгав темноте разобрать было сложно, щедро разбрызгивались по голым ногам Эрика. Закончив с лицом врага, превратив его в темно-алое месиво из расквашенной плоти, Эрик решил поработать и над руками Эмиля. Точнее говоря, над его кистями. Еще точнеенад пальцами, чтобы никто не смог опознать его по отпечаткам. Убийцей Эрик был, ясное дело, неопытным, но счел, что данная предосторожность будет нелишней.
Наступив ногой на запястье, он начал торцом трубы разбивать кисти рук, метя в кончики пальцев, лишая те уникальности. Через некоторое время, практически уничтожив кисти рук своей жертвы, удовлетворенный работой, он наконец отошел от тела на шаг, чтобы окинуть свое творение общим взглядом. Таким, например, художник оценивает получившуюся картину.
Ощутив, что устал и вымахался, оглядывая получившееся творение, Эрик решил, что, в общем-то, достаточно.
Теперь, кстати, неплохо было бы вообще от него избавиться, пусть гниет где-нибудь, лучше всего, конечно же, под землей. С этими мыслями он пошел осматриваться в поисках какого-нибудь подвала или канализационного люка.
Эрик перешел на другую сторону подворотни к противоположной стене. Пройдя около десятка метров, он наткнулся на лестницу, ведущую вниз.
«Отлично! подумал новоявленный убийца. А вот и подвал». Он спустился вниз по лестнице. На ржавой, буро-зеленого цвета двери висел хлипкий на вид амбарный замок. Эрик быстро взлетел обратно вверх, вспомнил, что как дурачок бегает в закатанных по бедра брюках, и поспешил привести их в обычное состояние. Раскатав одну брючину, подумал, что ведь ему же еще тащить тело в подвал! Выругавшись про себя по поводу своей тупости, закатал брючину обратно, вернулся к месту убийства и взял ту самую черную трубу. «Дебил, чуть не забыл избавиться от орудия убийства!»что на основании прочитанных Эриком детективов было чуть ли не первостепенным делом. Снова спустился к двери, ведущей в подвал, двумя ударами сбил замок и открыл дверь. Войдя, Эрик ощутил затхлый запах и сырость. Приставив трубу возле двери, он вернулся к телу Эмиля и как можно быстрее потащил его к подвальной лестнице через подворотню, после чего бесцеремонно спихнул ногой вниз. Тело, кубарем слетев с лестницы, метко вкатилось в открытую дверь. Спустившись следом, Эрик, взяв трубу в одну руку, зашел в подвал, закрыл дверь и впотьмах на ощупь пошел на разведку. Каково было его удивление, когда за первым же недалеким поворотом он обнаружил ряд фонарей по правой стене уходящего вдаль коридора. Тусклым светом, льющимся из-за толстых плафонов, те рассеивали тьму подвала. Наличие здесь фонарей можно было рассматривать как невероятную удачу, так как оба телефона парней были безнадежно севшими и освещать ими путь было невозможно. Не веря своему везению, Эрик бегом вернулся к телу Эмиля, в неестественной позе лежавшему у двери. С трубой в одной руке и новыми силами в своем теле Эрик поволок мертвого коллегу вглубь подвала.
Новоявленный убийца упрямо тащил свою ношу, изредка позвякивая трубой о бетонный пол. Фонари справа мерно сменяли друг друга, прикрепленные к стене через равные промежутки. Светили они очень ровно и, как показалось Эрику, на удивление стабильно. На всем протяжении пути ни один из них даже не моргнулсвет был как будто бы и не электрический, а словно нарисованный. Эрик обратил на это внимание и нашел данный факт странным, ведь в таких местах тяжело добиться настолько стабильного освещения. Во-первых, это место даже на первый взгляд было очень старым. Во-вторых, бесперебойного напряжения для поддержания такого ровного света под землей добиться очень тяжело. Все плафоны были как будто клонированы один с другого: одинаково мутные, и все в равной мере пропускали одинаковое количество света. По крайней мере, для человеческого глаза они выглядели как близнецы. Более того, ни одного нерабочего или же разбитого фонаря также не наблюдалось, что для подвалов небольших российских городов было не просто редкостью, а самой настоящей фантастикой. Любой, кто был ребенком 90-х и ранних 2000-х годов, когда дети еще гуляли на улице, вам это подтвердит. Вообще наличие фонарей, а еще и работающих, в подвале было само по себе великой редкостью.
Эрик все продолжал упрямо тащить мертвое тело вперед. Мысли о природе освещения этого странного подземелья на какое-то время отвлекли его от монотонного труда, но скоро ему стало казаться, будто коридор специально растягивает и продлевает в сумрачную даль какая-то неведомая сила. Бесконечный туннель, казалось, и не думал заканчиваться, а Эрик начал уставать и скучать. Тяжелое липкое дыхание приближающейся тревоги стало доноситься до его души. Глядел он теперь в основном себе под ноги, так как монотонность убранства подвала действовала на нестабильное сознание Эрика, взбудораженное убийством, гипнотически и истощало силы. Происходило так в первую очередь потому, что непонятно было, когда же закончится этот бесконечный коридор и, соответственно, сколько еще ему тащить плод своего труда.
Внезапно, как только Эрик задумался обо всем этом, точно по волшебству, подняв голову, он увидел т-образный перекресток. После всего, что произошло в этот вечер, молодой человек уже перестал удивляться каким бы то ни было странностям и сейчас думал только о том, как бы быстрее завершить дело и спокойно, без неожиданностей добраться уже до дома. Подойдя ближе, Эрик увидел, что находится в довольно широком туннеле, на дне которого текла вода, источающая мерзкий запах нечистот. Ширина канала была добрых метра три. Эрик отпустил бренное тело своей жертвы и выпрямил наконец спину, которая в неестественном полусогнутом положении проделала весь этот долгий путь по коридору. Взяв трубу обеими руками над головой, он с удовольствием потянулся до хруста в спине.
«Канализация, что ли, какая, судя по запаху?»подумал он.
Поглядев направо и налево, он увидел, что канал простирается в оба направления, утопая в темноте. В отличие от коридора, освещен он не был. Вдоль канала можно было идти по тонкой бетонной полоске, но вот тащить тело по ней не представлялось возможным.
«Ну вот, по ходу, и конец нашего с тобой последнего путешествия, сказал вслух Эрик. Говну место в говне. Прощай, подонок». Он взял трубу, которая была около 1,5 м длиной, и проверил ею глубину канала. Труба погрузилась полностью, дна не было. «Как раз хватит для тебя», сказал Эрик и спихнул тело Эмиля ногой в канал в надежде на то, что, когда тот всплывет, достаточно сильное течение унесет его как можно дальше.
Эрик что есть сил бросил орудие убийства в воду в сторону, противоположную той, куда он спихнул труп. Вернув брюки в нормальное положение, он протер туфли влажными салфетками. Затем закатал перчатки в узелок с салфетками внутри, вывернув те на левую сторону подобно носкам. Положил этот сверток в карман пальто, намереваясь, возможно, сжечь его после. Выполнив все это, Эрик еще раз быстро и внимательно прокрутил в голове все моменты, о которых он мог забыть. Не найдя, к чему тут еще можно придраться, он направился по освещенному коридору обратно к выходу из подвала.
Глава 4
Эрик очнулся в шоке и панике после событий прошлой ночи. Он долго лежал, не понимая, где находится, проснулся или еще спит. Уставившись в стену, он долго не мог понять, какого цвета она или обои на ней. Осознание чего-то гнетущего тяготило его душу. Он испытывал чувство, знакомое каждому из нас: чувство непонятной, неописуемой и невысказанной тревоги, сродни приближающейся панической атаке. В такие моменты человек не понимает причину своего волнения, не осознает ее, но все же знает, что эта причина есть. И от этой неопределенности, мучающих догадок и недосказанности паника только усиливается.