А на сон время есть? Сколько часов в день спите?
Около шести, может, семь, иногда высыпаюсь, сплю до обеда.
Подытожим. Представьте себе, у вас есть друг, который много курит, мало спит, пьет, плохо питается. Ведет малоподвижный образ жизни, в котором есть место стрессу. Однажды у него закололо в боку, он терпел боль, через сутки скончался. Как вы думаете, от чего?
Ден плохо понимал, чего она от него хочет, но ответил не раздумывая.
От сердечного приступа?
Верно. Мне очень жаль, но вы и есть тот самый ваш друг. У вас поражено пятьдесят процентов миокарда. Тромболитики помогли, но, если хотите жить, вам необходимо будет многое поменять в вашем образе жизни.
Да, и что же?
Все, она обернулась. Вы слышали?
Да.
Из-за ее спины появился Артур. Лицо друга было белое как воск, словно он увидел покойника.
Я не могу заставить вас измениться, Ден. И вы, Артур, не сможете, но в нужный момент напомните ему об этом дне. Мой вам совет, побудьте здесь подольше, не торопитесь вернуться. Что касается вас, Артур, боюсь, что вы не сможете сегодня остаться здесь, вашему другу необходим покой.
Когда они вышли в коридор, доктор проникновенно коснулась его предплечья.
Статистикаштука упрямая. Если он продержится хотя бы год, пройдет реабилитацию, у него появится шанс, небольшой, но шанс на полноценную жизнь. Если нет нужно приглядывать за ним. У него есть жена, родители?
Нет, он холост, что до родителей, они уже глубокие старики, новость о том, что у их сына случился инфаркт, негативно скажется на их здоровье. Он, знаете ли, у них единственный. Я присмотрю за ним.
* * *
Эмиль шел по проспекту Андраши в сторону площади Элизабет. Он позавтракал клубнично-шоколадным штруделем у Хьюго на углу улиц Кертеша и Веселенней и пребывал в хорошем расположении духа. Было рано, усевшись в трамвай, он испытал соблазн все отменить, проехаться дальше до городского парка и, может, посетить купальни, но, подумав, вышел на проспекте и бодро зашагал в сторону Дуная, здорово было пройтись пешком по старым добрым улочкам, заглянуть в базилику святого Иштвана.
Город был полон туристов, заполонивших в это ясное субботнее утро улицы имперского Будапешта. Пройдя с пару сотен шагов, он, разочарованный, остановился, здание оперы было занавешено, видимо, его закрыли на реконструкцию. Пожурив себя за недальновидность, Эмиль задумался о планах на вечер, теперь, кажется, у него не оставалось вариантов, кроме как отправиться в купальни.
Базилика встретила его величественным фасадом, окруженным массивными колокольнями. Стены ее из светлого камня приводили в трепет, но иного рода, чем другие могучие соборы старушки Европы. Чувство было теплым, не похожим на суеверный страх, внушаемый мрачными стенами из темного камня и мистическими горгульями. Он несколько раз обошел собор снаружи, любуясь куполом, возвышающимся над нефом.
Между тем время близилось к половине двенадцатого, пообещав себе заглянуть в базилику на обратном пути, он направился к площади. Романов не сказал ему, где именно будет его ожидать, но, уже подходя, Эмиль понял, куда нужно идти. На противоположной стороне площади весело отмеряло круг за кругом колесо обозрения.
Вот ведь псих, заставил меня два часа лететь на самолете, чтобы покатать на очередном колесе обозрения.
Когда он подошел поближе, его степенно взял под руку солидного вида седовласый джентльмен в бордовом в светлую клетку пальто.
Месье Эмиль?
Да, с кем имею честь?
Меня зовут Канеис. Я коллега доктора Романова. Он попросил встретить вас и передать, что доктор будет ожидать в пятнадцатой кабинке начиная с пятнадцатой спицы.
Эмиль в ответ лишь хмыкнул. Он попробовал было вычислить, какая именно кабинка ему нужна, но спиц оказалось всего четырнадцать. Когда он возмущенно повернулся к новому знакомому, рядом его уже не было. Конструкция у колеса была максимально простой и симметричной, обод крепился к основанию с помощью четырнадцати спиц, кабинки, в свою очередь, крепились к ободу. Подумав, что это, должно быть, глупая шутка, он подошел к колесу вплотную и начал внимательно изучать кабинку за кабинкой. Ему не составило труда обнаружить доктора Романова, тот с видом заядлого туриста делал фото за фото, глядя по сторонам.
Оплатив прокат, Эмиль встал в очередь, десять минут и доктор гостеприимно распахнул перед ним двери.
Мой дорогой Эмиль, как я рад вас видеть. Признаюсь, я уже начал беспокоиться, что вы не придете. Я, конечно, знал, что вы купили билет до Ференца Листа, но все же, молодой человек вы заставили меня поволноваться. Садитесь, садитесь же.
В этот раз с ним и в помине не было той строгой деловитости. Предвкушая его согласие, доктор расслабился и напоминал сердобольного бездетного дядюшку, встречающего самого любимого из своих многочисленных племянников.
Рад вас видеть, доктор Романов. Я нашел бы вас раньше, будь ваш помощник менее горазд на нелепые шутки.
Помощник? О ком вы говорите, мой дорогой Эмиль, я приехал в Будапешт совершенно инкогнито, едва ли не на попутках.
Мой милый доктор Романов, я говорю о человеке по имени Канеис, которого вы прислали на площадь встретить меня.
Услышав это имя, доктор побледнел. Взяв в руки фотоаппарат, он максимально увеличил масштаб и начал пристально вглядываться в толпу под ними, изучая лицо за лицом. Следующие пять минут они провели в тишине, пока он наконец разочарованный не убрал камеру.
Мой дорогой Эмиль, вы, конечно, знаете греческий язык?
Весьма смутно, признаюсь, я больше специалист по латыни.
Не думайте, что я не способен распознать сарказм, молодой человек. Он здесь совершенно не уместен. Канеис по-гречески означает «никто».
Эмиль лишь пожал плечами. Он не понимал, что так встревожило старика.
Стало быть, вы согласны присоединиться к нашей команде?
Согласен, но
Так согласны или нет?
Согласен.
Великолепно. В таком случае вот ваше пригласительное на конференцию молодых ученых в Барселоне. Конференция состоится через месяц. Ваш номер a354. Не записывайте его, запомните. В пригласительном будет информация о материалах конференции. Как следует подготовьтесь. Если вдруг я не смогу ее посетить, успехов вам в ваших начинаниях, Эмиль.
Доктор стремительно выскочил из кабинки и погрузился в самую гущу толпы. Изысканное бежевое пальто и шляпа позволяли легко распознать его в толпе, но через мгновение Эмиль их потерял, а когда нашел, они были надеты на совершенно другого джентльмена. Джентльмен этот вышел из толпы и поспешил к Дунаю. Возможно, Эмилю показалось, но следом за ним шли двое, и один из них был в бордовом пальто.
Колесо закончило очередной оборот, и Эмиль поспешил наружу. Он шел сквозь площадь, все время оглядываясь по сторонам, но за ним, кажется, никто не следил. Разыгралось у него воображение или нет, но он поспешил в базилику. Приглашение было изысканным на вид, но деталей не содержало, кроме разве что названия сайта. Запомнив его, Эмиль аккуратно оторвал кусочек и сжег его от одной из свечей. Дождавшись, когда пламя охватит его полностью, он вышел из базилики и поспешил в метро, затерявшись в толпе туристов, желая только одного, погрузить напряженное тело в горячие воды Сечени.
* * *
Чайник наконец вскипел. Артур раздраженно смотрел на коллег, также, как и он проводящих вечер пятницы на кухне, пытаясь понять, кто из них опустошил чайник и не удосужился налить свежую воду, отняв у него тем самым драгоценное время. Никто не признавался, а потому он смотрел с яростью на всех сразу. Шел уже второй месяц работы без выходных. Денег на счете становилось все больше, но раздражительность его росла заметно быстрее, казалось, что едва ли не в геометрической прогрессии.
Коллеги в этом, безусловно, не были виноваты, никто не был, но время, проведенное вдали от Дианы, его угнетало. На кухню вошел Дэнис, такой же усталый, он успел за прошедший месяц отпустить бороду и теперь выглядел также по-хипстерски, как и его подчиненные.
Ну, как успехи?
Паршиво. Умеренно паршиво. Выглядит так, что им понадобится в полтора раза больше кэша на обустройство площадки и подземные работы, и на тридцать процентов на строительство поддерживающей инфраструктуры. Зачем им вообще газовые электростанции, если они вовсю проектируют термоядерный реактор далеко не самой малой мощности. И они совершенно не учли дополнительные расходы по размещению на глубине свыше трехсот метров