Роберт Хайнлайн«Уолдо», «Неприятная профессия Джонатана Хога» и другие истории
УолдоПовесть
Номер был заявлен как балет-чечетка, но разве опишешь это такими простыми словами?
Его ноги творили замысловатую барабанную дробь, рассыпчатую и чистую. Зал замер, затаив дыхание, когда он взлетел высоко в воздух, выше, чем может быть дано человеку, и на лету исполнил фантастическое, невероятное entrechat douze.
А потом уверенно приземлился на кончики пальцев и в тот же миг отчеканил громоподобное фортиссимо.
Огни рампы погасли, на сцену дали полный свет. Зрительный зал надолго примолк, потом понял, что пора, и разразился бурей аплодисментов.
Он стоял лицом к залу, как бы позволяя валу человеческих чувств смести себя. Было ощущение, что надо наклониться вперед, чтобы выдержать напор; напор, от которого по всему телу разливалось живительное тепло.
Как чудесно, когда танцуешь, как великолепно, когда тебе хлопают, когда ты любим, когда ты желанен!
Когда занавес опустился в последний раз, он позволил своему костюмеру увести себя со сцены. Как всегда в конце представления, он был чуточку пьян; танец был счастливой отравой даже во время репетиций, но видеть перед собой зрительный зал, который подхватывает, несет и приветствует, такое не приедалось. Каждый раз это было внове, каждый раз от этого неистово билось сердце.
Шеф, сюда. Ну-ка, улыбнулись. Хоп!
Полыхнула лампа-вспышка.
Благодарим.
Это я вас благодарю. Как насчет по рюмашке?
Его чуть не затолкали в дальний угол артистической уборной. Все как на подбор замечательные ребята, чудо-парни: репортеры, фотографыну все до единого.
А еще по одной? На посошок.
Он готов был. И не только по одной, но костюмер, надевая ему левый штиблет, предупредительно напомнил:
Вам же через полчаса оперировать!
Оперировать? спросил фотограф из газеты. Что на этот раз?
Цереброктомия левого полушария, ответил он.
В самом деле? Как насчет сняться за этим делом?
Буду рад. Если клиника не возражает.
Это мы уладим.
Ну чудо-парни.
Хотела бы дать очерк-портрет чуть под иным углом, прозвучал над ухом женский голос. Он поспешно оглянулся, чуть сконфуженный. Например, что заставило вас решиться на карьеру танцора?
К сожалению, не расслышал, извинился он. Боюсь, что здесь слишком шумно.
Я спросила, почему вы решились на карьеру танцора.
Как вам сказать? Даже не знаю, что ответить. Боюсь, в двух словах не расскажешь, о многом придется вспомнить
* * *
Джеймс Стивенс со зверским видом уставился на своего зама по технической части.
По какому поводу ты такой развеселый? спросил он.
Просто лицо у меня такое, ответил зам извиняющимся голосом. Веселого мало. Еще одна авария.
Только этого не хватало! Постой, дай угадаю. Пассажирский или грузовой?
Грузовик с прицепом компании «Климакс» на челночной линии ЧикагоСолт-Лейк-Сити чуть к западу от Норт-Платта. И еще
Что «еще»?
Вас требует к себе «сам».
Это интересно. Более чем интересно. Слушай, Мак.
Да, начальник?
Как тебе место главного инженера по транспорту «Норт-Америкэн пауэр-эйр»? Я слышал, там вакансия открывается.
Мак почесал нос:
Забавно, что вы об этом упомянули, шеф. Я как раз собирался спросить, какую рекомендацию вы мне дадите, если я подамся обратно в мостостроители. На что готовы, чтобы от меня избавиться.
От тебя-то я избавлюсь. Сию же минуту. Дуй в Небраску, разыщи этот гроб с музыкой, прежде чем туда доберутся охотнички за сувенирами, и приволоки сюда все декальбы с него, а заодно и их панели управления.
А если встрянут копы?
Сам разберешься. Но обязательно возвращайся.
Да, со щитком или на щитке.
* * *
Отдел Стивенса располагался сразу же по соседству с зональной энергоцентралью; главный офис администрации «Норт-Америкэн» находился на холме примерно в километре оттуда. Имелся обычный переходный туннель; Стивенс прошел в туннель и нарочно выбрал самую медленную дорожку: ему было о чем подумать перед встречей с боссом.
К моменту прибытия он придумал одно решение, но оно ему категорически не нравилось.
«Сам», то есть Стенли Ф. Глисон, председатель правления, приветствовал Стивенса мирно.
Входите, Джим. Садитесь. Сигару?
Стивенс боком присел на стул, от сигары отказался, достал сигарету и, пока закуривал, осмотрелся по сторонам. Кроме высшего начальства и его самого, присутствовали Харкнесс, начальник юридического отдела, доктор Рэмбо, тоже главный, но по исследовательской части и Страйбел, главный инженер по городским энергопоставкам.
«Все пятеро, мрачно подумал он. Одни тяжеловесы, средний вес отсутствует. Ох и полетят головушки с плеч! Начиная с моей».
Ну что ж, все в сборе, почти воинственно начал он. У кого карты? Потянем, кому сдавать?
Харкнесса, похоже, слегка покоробила эта неуместная реплика; Рэмбо, судя по всему, был слишком погружен в какие-то личные скорби, чтобы обращать внимание на шпильки в дурном вкусе. А Глисон просто проигнорировал сказанное.
Джеймс, мы тут бьемся, соображаем, как нам выкарабкаться. Вас я пригласил в слабой надежде, что вы еще не уехали. Выскажитесь.
Притормозил, просто чтобы поглядеть, нет ли для меня личной почты, проворчал Стивенс. А то уже болтался бы в Майами на пляже, превращал бы солнышко в витамин D.
Знаю, ответил Глисон. Отпуск вы заработали честно. Но увы, Джимми. Ситуация не улучшается, а делается только хуже. Идеи есть?
А что говорит доктор Рэмбо?
Рэмбо моментом вскинулся.
Рецепторы де-Кальба абсолютно надежны, заявил он.
Однако летят один за другим.
Они тут ни при чем. Значит, вы с ними обращаетесь не так, как положено.
И Рэмбо опять погрузился в свои внутренние переживания.
Стивенс повернулся к Глисону и развел руками:
Насколько я в курсе, доктор Рэмбо прав. Возможно, и впрямь сплоховал мой отдел, но я не в состоянии обнаружить причину. Готов подать заявление об отставке.
Не нужна мне ваша отставка, милостиво сказал Глисон. Мне нужен выход из положения. На нас лежит ответственность перед обществом.
И перед акционерами, вставил Харкнесс.
Будем чисты перед обществомакционеры нас не потревожат, мудро рассудил Глисон. Так что скажете, Джимми? Есть предложения?
Стивенс закусил губу.
Есть, единственное, объявил он, и оно мне не нравится. После этого мне одна дорогав распространители дамских журналов.
Даже так? И что за предложение?
Мы должны посоветоваться с Уолдо.
И куда только девалась апатия доктора Рэмбо!
Что? К этому шарлатану? Это же научный вопрос! На-уч-ный!
Заныл и Харкнесс:
До-о-октор Стивенс! И впрямь, знаете ли
Глисон жестом потребовал тишины.
Предложение доктора Стивенса логично. Но боюсь, Джимми, что вы с ним несколько подзапоздали. Я говорил с Уолдо на прошлой неделе.
Насколько удивился Харкнесс, настолько набычился Стивенс.
И даже не дали мне знать?
Прости, Джимми. Я просто разведал обстановку. Но без толку. Условия, которые он выставляет, для нас равнозначны конфискации.
Все еще дуется на нас из-за патентов Хатауэя?
Все еще злобу тешит.
Вам следовало поручить это мне, вставил Харкнесс. Он не имеет права так с нами поступать. Речь идет об интересах общества. Если понадобится, заплатим аванс, а вопрос о гонораре передадим в третейский суд. Пусть вынесет беспристрастное решение. Детали я улажу.
Не дай бог, сухо сказал Глисон. По-вашему, судебным решением можно заставить курицу снести яйцо?
Харкнесс всем своим видом изобразил возмущение, но промолчал.
А Стивенс продолжил:
Предположительно, есть зацепка, как подступиться к этому типу, иначе я не вылез бы с этим предложением. Я знаком с одним его другом
С другом Уолдо?! Разве у него могут быть друзья?
Ну не друг, а что-то вроде родственника. Его детский врач. С его помощью можно бы попытаться договориться с Уолдо по-хорошему.