Что мы могли противопоставить такому хищничеству? Такой ярой ненависти?
Не пускать на борт ни единого Бледного! приказал я офицерам. Немедленно выставить охрану у каждого ядра! Всем быть наготове!
Я развернулся, стараясь не думать о крючконосом капитане Янеке и тысячах его подчиненных, сгоревших вместе с ним в этом кострище. Не осталось даже атомов, чтобы похоронить. Взрыв превратил его, экипаж и каждую деталь «Андрозани» в чистую энергию. Спустя десятки тысяч лет эта энергия тоже озарит лицо какого-нибудь безымянного ребенка, заставив с восхищением посмотреть на мимолетную яркую «звезду».
А может, никто этого и не заметит.
Но мы заметили. Я заметил. И в безмолвной ярости сжал кулаки.
Милорд! снова окликнул меня Варро. Куда вы?
Опять идиотские вопросы. Теперь я почувствовал себя в шкуре Отавии.
Развернувшись, я твердо указал на окно:
Поведу абордажную команду. Лично.
Глава 21Демон в черном
Двери шкафчика были распахнуты, как крылья какого-то позолоченного скарабея, и изнутри на меня таращилось черное лицо. Быть может, вы видели его на плакатах или в пропагандистских фильмах? Лицо Дьявола Мейдуа? По моему образу и подобию, без эмоций, глядящее черными зеркальными линзами из-под шлема с широким фланцем. Эти глаза пялились на меня из шкафчика для скафандра, бесчувственные и холодные, как высеченные из черного мрамора глаза моих предков в катакомбах нашего некрополя.
Я наконец стал одним из них.
Прежде чем стать лордами, мы были солдатами.
Но философствовать времени не было, и я застегнул скафандр. Отреагировав на это, волокно подложки стянулось, плотно облепив тело, как комбинезон ныряльщика, закрыв меня от шеи до пят. Включились термальные регуляторы, и скафандр перестал ощущаться как скафандр, словно слившись со мной. Я влез в бронированные сапоги, почувствовал, как они застегнулись на лодыжках. Достал из проложенного поролоном ящика набедренники и проделал с ними то же самое. Затем пришла очередь туники. Я натянул ее через голову; она доходила мне почти до колен. Рубашка была черной, как и остальная моя одежда, расшитой алым узором-лабиринтом. Я застегнул пояс и кожаные птеруги на стройной талии. Пояс сел как влитой. Слева была кнопка активации щита, справаножны.
Мои пальцы дотронулись до кнопочной панели шкафчика, и изнутри выплыли, вращаясь на шарнирном подвесе, литой нагрудник и шлем. Я раскинул руки и шагнул в открытый доспех, позволяя магнитным креплениям застегнуться на держателях скафандра. Гибкие титановые и керамические элементы отзывались на каждое мое движение. Я отошел, и маска со шлемом разъединились, сложились в широкий ворот вокруг шеи и лица. Наплечники встали на место автоматически, подчиняясь субинтеллектуальным программам матрицы инфосферы доспеха. Я расправил плечи, послушал, как гудят сервоприводы.
Доспех сидел идеально.
Что происходит? В дверях появилась Валка.
Я не остановился, задержавшись лишь, чтобы проверить, на месте ли декоративные наплечные кожаные ремни. Сунул левую руку в предложенную шкафчиком перчатку и сжал кулак, когда та застегнулась. Экран терминала и пульт мигнули красным, как смерть.
На нас напали, ответил я. Сьельсины.
Знаю, сказала Валка, и я только тогда вспомнил, что вещал об этом на весь корабль.
Разум застилала алая дымка, и мир виделся мне как будто сквозь узкий тоннель, выйти из которого можно было, лишь пройдя его до конца.
Да, прости. Я сунул ладонь во вторую перчатку, почувствовал, как она застегнулась. Они взорвали «Андрозани». Я собираюсь атаковать.
Взорвали повторила она, и ее бледное лицо совсем побелело. Что?!
Прорвались на борт и, видимо, повредили топливный отсек.
Не отвлекаясь, я проверил показания терминала на левом запястье. Питание скафандра соответствовало заданному, воздушные резервуары и дыхательный аппарат были заправлены, система переработки жидкости функционировала исправно, и генераторы щита светились синим.
А кого-то другого нельзя послать? раздула ноздри Валка. Бандита, Паллино? Других хилиархов?
Она не просилась со мной. Прежде Валка служила в армии, но была вахтенным офицером. Ее место было не в траншеях, не в залах и лабиринтах сьельсинского корабля-мира, где зачастую дело доходило до кровавой рукопашной. Да, она когда-то была солдатом, но не дралась, если ее не вынуждали.
Я не могу сидеть без дела и смотреть, как сражаются и гибнут мои люди, ответил я, снимая с вешалки белый плащ и набрасывая на плечи. А ты?
Ты не сидишь, не согласилась Валка, и выражение ее лица смягчилось. Ты был на мостике.
Да, огрызнулся я, без дела. Где мой меч?
Я оставил его на кровати, когда переодевался. Казалось, что оставил.
Паллино справится не хуже тебя.
Паллино не знает вражеского языка. Я прекратил рыться в куче одежды. Черт побери! Где мой
Меч появился у меня перед глазами. Валка протянула его мне навершием вперед.
Я принял его так, как принимал от сэра Олорина много лет назад, в начале своего пути.
Спасибо.
Ее пальцы остановились в считаных миллиметрах от моей груди, там, где на черной керамике были выгравированы трезубец и пентакльмой герб.
Мне не хочется, чтобы ты бросался в бой. Ты можешь погибнуть, сказала она, положив руку мне на грудь.
Я не чувствовал ее тепла, лишь легкое давление.
Не погибну, выдавил я улыбку. Меня невозможно убить, разве ты не слышала?
Но Валка была у озера в Саду Кхарна Сагары. Она знала все лучше других.
Ее золотистые глаза не улыбались.
Мне тоже не нравится сидеть здесь без дела. Не нравится, что ты уходишь.
Это мой долг, ответил я, накрывая ее руку своей. Если не я, то кто?
Корабль тряхнуло. Должно быть, щиты отразили выстрел. Мы разошлись, отпустили друг друга. Этого было достаточно, чтобы я вернулся в боевой режим.
Терминал зазвенел, и я включил рацию:
Марло.
Сэр, мы почти готовы, раздался из динамика голос Паллино.
«Сэр». Он обращался ко мне так, только когда предстояли важные дела.
Вас понял. Иду, ответил я, еще сильнее погружаясь в ощущение нереальности происходящего.
Подняв глаза, я увидел в зеркале свое отражение, черную блестящую броню. Я выглядел так, как в видениивидении ли? в Ревущей Тьме. Демон в черном. Доспех был другим, но в остальном сходство было налицо на сердце легла тень.
В чем дело? спросила Валка, почувствовав мое замешательство.
Оглянувшись, я немного удивился, что она была еще здесь.
Извини, ответил я. Мне пора. И развернулся, но, положив руку на дверной косяк, добавил: Когда мы покинем корабль, запрись здесь. Так ты будешь в безопасности, если сьельсины прорвутся.
Черта с два!
Ее резкость и ярость поразили меня. Я обернулся. Она уже была на полпути ко мне.
Я не собираюсь запираться. Адриан, ты не заставишь меня залезть в ящик.
Прости. Я осознал, что и кому сказал, и разом почувствовал себя глупо. Я не это имел в виду. Просто я волнуюсь.
Волнуешься? За меня? усмехнулась она. За меня?!
«За кого же еще?» хотел сказать я, но решил, что это перебор.
Вдруг меня осенило.
Может, пойдешь на мостик? Аристид будет слишком занят координацией атаки, а мне нужно, чтобы кто-то за мной приглядывал.
Я
Ты не будешь сидеть без дела, перебил я, криво улыбаясь. Ты будешь на мостике.
Ненавижу тебя, процедила она сквозь зубы, но взяла мою руку и снова ее сжала.
Не верю!
Золотистые глаза встретились с лиловыми, и Валка поцеловала меня. Почему я так отчетливо помню именно этот поцелуй? Я не в первый раз оставлял ее, отправляясь в бой. Не в последний. Это был не наш первый поцелуй на борту «Мистраля», не поцелуй ветреной ночью на Беренике. Не тот, которым я наградил ее, когда она укладывалась в фугу при возвращении в Колхиду под черными парусами.
Но я помню его. Помню ее руки в моих волосах, вкус ее губ и дрожь палубы под ногами. Помню, как прижимал ее к себе, а в голове тонкий голосок шептал: «У тебя мало времени».
«У тебя мало времени».
Глава 22В пасть
Каждый абордажный запускэто проверка удачи.