Чёрт возьми, такой беспомощной я и в двенадцать лет не была!
Сползаю с кровати и топаю в ванную комнату, где стаскиваю с себя одежду и безнадежно испорченное бельё. Некоторое время соображаю, что можно использовать в качестве тряпки, чтобы привести в порядок кровать, решаю пожертвовать одним полотенцем. Но когда, намочив полотенце, я выхожу из ванной, покрытие кровати оказывается совершенно чистым, от пятен крови не осталось и следа.
Обнаруживаю в углу тихо жужжащего робота-уборщика, обитающего в нише в дальней стене комнаты. Он деловито собирает смешным тонким хоботком несуществующую пыль.
И как он на кровать забрался, интересно?
Нажимаю кнопку связи, из динамика раздаётся многократно усиленный голосок Милы:
Приветствую, Ева. Вы рано сегодня проснулись. Что-нибудь нужно?
Приветствую, Мила, всё-таки мне неловко, хоть она и девушка, Да, пожалуй Мне нужен тампон.
Что, простите?
Тампон или прокладка. Любое средство женской гигиены, какое у вас найдется.
Несколько секунд Мила не отвечает.
Ах, да! словно спохватившись, восклицает она, Разумеется, сейчас принесу.
Я буду в ванной.
Включаю воду и забрасываю мокрое полотенце в контейнер ионизатора. Надо было у Милы ещё и обезболивающее попросить.
Под струями теплой воды головная боль потихоньку отступает, чего нельзя сказать о той, что внизу. Ощущение, будто кто-то привязал к моей матке капроновые нити и теперь тянет за них, пытаясь вытащить её из меня.
Сквозь шум воды доносится голос Милы.
Я оставлю пакет в шкафу с банными принадлежностями.
Спасибо, кричу я из душевой кабины.
Вряд ли она меня расслышала, но всё же.
В пакете, оставленном Милой в шкафчике, среди душистых средств для купания, обнаруживается силиконовая штуковина, запаянная в вакуумную упаковку, напоминающая не то пластиковый стаканчик, не то капу. До меня не сразу доходит, как это применять, но потом я вспоминаю, это называется менструальной чашей. Такие выпускали ещё на моей памяти, в основном китайские компании. Надо же, государства нет, но продукция его живёт.
Хмыкнув, откладываю бледно-розовую силиконовую чашу и достаю из пакета маленький контейнер, наполненный белоснежными гладкими пульками, отчаянно похожими на старые добрые тампоны, только из какого-то неизвестного мне материала. Надпись на контейнере гласит, что это суперабсорбент нового поколения. Ладно, разбираться будем по ходу дела.
Справившись с неожиданным сюрпризом от организма, возвращаюсь в капсулу, где нахожу ожидающий меня завтрак и, отдельно, стакан воды и маленькие красно-голубые пилюли обезболивающего.
Всё-таки Мила отличная девчонка, хоть и пытается всех убедить в обратном.
***
Спустя два часа я уже и думать забыла о плохом самочувствии и неприятных снах. В моей капсуле гостит Эмина.
Получить разрешение на её визиты оказалось плёвым делом, достаточно было передать мою просьбу Лиле и через пять минут одобрение доктора Ноя было получено Эми разрешено посещать мою капсулу в любое время.
Сейчас она, забравшись с ногами на кровать, вдохновенно пытается заплести мои волосы в подобие прически. Я, вытянув ноги, сижу на полу, предоставив свою голову в полное распоряжение ловких пальчиков моей новой подруги, и под щебет Эми и тихую музыку, льющуюся из динамиков под потолком, медленно, но уверенно приближаюсь к состоянию абсолютной нирваны. Малышка Эми говорит без умолку, но это странным образом не напрягает. Может у меня просто дефицит общения?
Наплевать.
Мне нравится Эми. Нравится, то, как она перебирает мои пряди, нравится её живая непосредственность и её бесхитростные рассказы. А уж какой это кладезь информации!
Оказалось, узнав о моей персоне, Эми потеряла покой от любопытства, обострившегося ещё больше от того, что возможности убедиться в правдивости гуляющих по клинике слухов не было решительно никакой. Доступ в мою капсулу имеют только сам Ной и Мила с Лилой. Говоря о моих ассистентках, она строит уморительную гримаску, изображая манеру Милы надменно вскидывать бровь. То есть, о том, чтобы попросить кого-нибудь позволить хоть одним глазком взглянуть на предмет пересудов, не могло быть и речи. Она так трогательно вздыхает на этом месте своего рассказа, что я не могу сдержать смешок.
Сплетни и домыслы, полнившие комнаты младшего персонала в связи с моей скромной персоной, могли бы смело сойти за основу фантастического романа или фильма ужасов. В общем-то, это не удивительно, поскольку то, что успели разглядеть младшие ассистенты, когда меня доставили в Реабилитационный Центр Института и извлекли из дьюара, больше всего смахивало на жутковатую мумию. А сплетни в узких профессиональных кругах всегда распространялись с космической скоростью. Профессор Мор, хоть и умеет, по словам Ноя, подбирать людей, но это касается скорее приближенных к нему учебников и ассистентов, младший персонал редко удостаивается внимания. Таким образом, не смотря на закрытость информации и отсутствие доступа, моя персона обрастала невероятными подробностями как трухлявый пень грибами. Когда же стало известно, что это нечто, то есть я, несмотря ни на что, выжило и активно восстанавливается, коллективная фантазия заработала ещё активнее.
Про вас разное говорят, шмыгнув носом, признаётся Эми, Что у вас коричневая кожа, нет губ и век, а один раз я даже слышала, что вы на самом деле мутант и поэтому док вас изучает. Только вот в это я уж точно не поверила! Мутантов всех извели давно, а если где они и остались, то вряд ли бы в клинике держали живого.
Я только поразиться могу оригинальности устного творчества местных санитаров.
Но, ты же сразу меня узнала, Эми. Сразу поняла, что я это я. Как?
Эми сползает с кровати и устраивается рядом со мной, свернувшись клубочком у меня под рукой. Несколько минут она задумчиво молчит, только шмыгает носом.
Вы особенная, краснея, говорит девушка, глядя снизу-вверх мне в лицо, Ну, не похожи ни на кого из тех, кого я знаю и вообще когда-либо видела.
Ого
Вспоминаю слова Ноя о том, что моя внешность слишком самобытна даже для клубов Мегаполиса. Ну да, я даже уши не исправила в своё время Мила так вообще, смотрит на меня чуть ли не с жалостью. Или это презрение? Её не разберёшь.
Мне не делали генетическую коррекцию, признаюсь я Эмине, Даже простых пластических операций никогда не делали. Это сейчас все люди очень красивые, а раньше, ну, когда я жила в 2017 году, большинство людей были довольно обычными. После коррекции все стали выглядеть так, как раньше могли лишь единицы. Так что, я обычная, Эми. Даже не симпатичная
А, по-моему, вы очень-очень красивая!
Большущие глаза Эми наполнены таким по-детски искренним восторгом, что у меня слёзы наворачиваются.
Спасибо, улыбаюсь я, легонько прикоснувшись пальцем к кончику её носа, Но знаешь, что? Ещё пара лет, и, готова поспорить, ни одна леди Мегаполиса не сравнится с тобой.
Девчушка сияет как маленькое солнышко.
Эми, можно тебя кое о чём попросить?
Всё что угодно! торопливо кивает она.
Не рассказывай никому из тех сплетников, как я выгляжу, ладно? подмигиваю я Пусть и дальше развлекаются, сочиняя страшилки.
О, Ева, я даже не собиралась этого делать! Пусть придумывают свои небылицы, как будет весело потом смотреть на их вытянувшиеся лица, когда вы выйдете к репортерам, и все увидят вас, и узнают правду! Представляю, как засмеют этих врунов, особенно Лео!
Что ж, тоже неплохая мотивация.
Кто такой этот Лео?
Эми краснеет от макушки до кончиков пальцев и опускает глаза.
Да так, один
Совершенно невыносимый тип, да? улыбаюсь я.
Она только сопит, не поднимая головы.
Смотрю на пушистый каштановый завиток на её затылке, слушаю упрямое сопение и не могу отыскать слов, чтобы обозначить чувства, тёплой карамелью затопившие моё сердце. Она могла бы быть моей младшей сестренкой, если бы родилась лет на триста раньше. Маленькая девочка, чьё сердечко, похоже, впервые, бьётся чаще при упоминании чужого имени. Обнимаю её и легонько провожу по ещё по-детски мягким кудряшкам.