По пути все время думал: как будут садиться истребители на незнакомые фронтовые площадки, и вообще, как мы начнем воевать? Ведь боевою опыта у меня и у летчиков совсем нет. Решил лично осмотреть те места, куда предстояло перелетать дивизии, и хоть немножко познакомиться с обстановкой.
Сообщил по телефону начальнику штаба Баранову, что буду примерно часам к 8 утра, приказал ему из двух наших полков сделать четыре, в каждом по 30 самолетов вместо 60. 29-й истребительный делился на два и 37-й бомбардировочный — тоже.
Я вез с собой директиву о переходе на новую структуру. Подумал: пока Баранов с командирами частей будут распределять летчиков, успею слетать в район Бологое. Правда, беспокоило, что транспортный самолет могут не подпустить к прифронтовой зоне истребители противника. Но командир экипажа Ли-2 заверил: все будет в порядке — на бреющем пройдем незаметно. Я и в штаб не сообщил, что лечу к месту нового базирования. Облетели мы все аэродромы. И это оказалось весьма полезным. Я убедился в высокой боеготовности частей дальнебомбардировочной авиации: все площадки были замаскированы, боевая техника укрыта в лесу, посадочные знаки заложены травой. Только при приеме самолетов их открывали, чтобы можно было увидеть с воздуха. Отметил и характерные ориентиры на подходах к аэродромам, узнал, что фашистские разведчики и бомбардировщики частые «гости» в этом районе.
К 8 часам утра 6 июля наш Ли-2 вернулся в дивизию. Штаб и летный состав уже подготовились к старту. Я рассказал об аэродромах, охарактеризовал подходы, проверил, как проложены маршруты. Убедившись, что все в порядке, вылетел с первой эскадрильей истребителей к фронту. На душе было тревожно: что, если во время посадки появится противник? Придется с ходу вступить в бой! Хотя действия на этот случай с летчиками проработаны, но все же… Какой она будет, первая встреча с врагом?
Пришли, сели на аэродром Домославль, и вдруг вижу два «юнкерса». Их же сбить надо, а у нас горючего ни на одном истребителе нет. Сейчас они будут бомбить или из пушек обстреливать наши самолеты. Беспомощное положение! Я метался по аэродрому, кричал:
— Подавай горючее, заправляй!
Но «юнкерсы» развернулись и ушли на запад.
Мы быстро подготовили к вылету все самолеты, определили дежурное звено, остальные истребители замаскировали.
Наши наземные войска отражали в начале июля атаки противника на рубежах рек Великая, Западная Двина, верховье Днепра. Некоторая стабильность линии фронта сохранялась до 10 июля, затем гитлеровцы снова перешли в наступление. Началось Смоленское сражение. Танковые группы врага стремились рассечь войска Западного фронта на части, окружить наши силы, оборонявшие Смоленск, овладеть городом.
Находившаяся на стыке Западного и Северо-Западного фронтов 22-я армия сдерживала танковые части противника, нацелившиеся на Великие Луки. В ее тылу выгружалась 29-я армия. В Краткой истории Великой Отечественной войны об этом сказано так: «В период боев на подступах к Смоленску Ставка начала укреплять Западный фронт свежими резервами. В его тылу она развернула новый эшелон резервных армий (29, 30, 24, 28, 31 и 32-я). Эти войска получили задачу подготовиться к упорной обороне рубежа Старая Русса, Брянск» [1].
Задачу прикрытия пунктов выгрузки 29-й армии мы возложили на 29-й истребительный полк, имевший 32 самолета. В районе аэродрома истребителей базировался и штаб дивизии. Патрулирование в прифронтовом районе не удовлетворяло летчиков. Все рвались в самое пекло. Летчики говорили:
— Хотим драться, а не утюжить воздух!
В Домославле находился 37-й бомбардировочный полк.