Иногда, идя вдоль такого кабеля, удается выследить сволочь, подорвавшую заряд. Но чаще всего, прежде чем мы его найдем, прежде чем кто-либо сообразит, в чем вообще дело, уже слишком поздно.
Нам говорят, мой дорогой, чтобы мы не боялись, ибо если мы будем осторожны, то сумеем избежать атаки. В конце концов большинство возвращаются через год домой, на радость истосковавшейся родне. Но даже ты наверняка бы почувствовал, что это ложьдаже если глядеть во все глаза, хорошо замаскированного дьявола в куче мусора не заметишь.
Понедельник, 18 января, 7.05
Лейтенант Марсель Остин притащился на занятия и мучает народ идеологической трепотней, повторяя все лозунги, которыми потчевал нас до этого командир полка. Вместо тактики мы слушаем лекцию о важности нашей миссии, об ответственности за гражданских, которые являются главными жертвами этой войны, и о культурных различиях, на которые следует обращать внимание. О вчерашнем инциденте с «айдиком» он не упоминает.
Я впускаю его треп в одно ухо и выпускаю из другого даты ремаркских религиозных и государственных праздников, разделение на главные храмы, запрет мужчинам приближаться к некоторым культовым местам или разговаривать со служительницами культа. Всего этого я терпеть не могу, и думаю, что три четверти роты точно так же ненавидит пиздеж лейтенанта. Мы сидим в бывшем сборочном цеху, кое-как переделанном в спортзал и место собраний для сотни солдат. Снаружи идет дождь и в воздухе висит похожая на мокрую тряпку духота.
Наконец Остин передает слово двум сержантам, командирам взводов, и становится интереснее, особенно для молодых солдат, но и я охотно послушаю лекцию, ковыряясь языком в зубе для гигиены, особенно психической.
Сержант Северин говорит о том, что война окончательно переместилась с поля боя на городские территории, и подготовка солдата должна учитывать специфику боев на подобной местности. Он добавляет, что нам следует забыть о тренировках, которые мы прошли в Сиракусе и своих родных подразделениях, поскольку те могут нам только повредить. Современное поле бояэто не леса и поля, а узкие улицы и здания с множеством окон, подъездов и балконов, из которых противник может успешно вести обстрел движущейся колонны или пешего патруля.
Он говорит, что мы должны обратить внимание на способ передвижения в городе, ведение наблюдения, преодоление препятствий и стен, а также открытой местности, которая может стать для нас смертельной, если мы привыкнем к мысли, что у нас всегда есть прикрытие. Он также подчеркивает, сколь большое внимание следует в настоящее время уделять подготовке одиночного солдата пехоты и действиям в небольших группах, отделениях или секциях. Да уж, Борис, особенно в гарнизоне Коден внимание этому уделялось до такой степени, что во время занятий молодые носились по части с котелком кипятка для чая или подметали окрестные скверики, поскольку должен был приехать кто-то из штаба.
Голя приказывает нам развесить на стенах листы серой бумаги. Не знаю, где он ее откопал, но листы пронумерованы и изрисованы силуэтами людей, а также зданий, улиц и перекрестков. Если он сделал эти плакаты сам, то, должен признать, у него имеется определенный талант.
Господа, в здешней жопе мира у нас нет проектора, не говоря уже о большом экране, так что сосредоточьтесь на этих рисунках, спокойно начинает он, но в голосе его чувствуется едва заметная угроза. Я не для того так мучился, чтобы вы там, сзади, теперь сплетничали о какой-то срани. Зал мгновенно затихает. Мы договорились с сержантом Северином, что обучим вас основам передвижения по улице. Мы наблюдаем за вами с самого вашего приезда, и вы все еще ходите в патрули, будто бабы по магазинам. Сегодня ночью парень из седьмой роты получил пулю прямо в лоб из-за того, что никто его не страховал.
А мы не собираемся паковать вас в мешки и звонить родне, между делом добавляет Северин.
Наступает такая тишина, что слышно жужжание комара, который летает где-то над моей головой. Капли дождя стучат по жестяной крыше.
Сержант Голя начинает с высадки из машины. Запрещается без необходимости от нее удаляться, поскольку, как известно, «скорпион» всегда дает хоть какую-то защиту. Запрещается также собираться в одном месте и стоять во весь рост. Даже когда тихо и спокойно, нужно присесть и страховать свою четверку, приклеившись к кузову.
А если у вас есть дополнительное прикрытиеноги в руки и двигайтесь в сторону цели. Если кто-то попадет из РПГ в «скорпион», он может убить вас всех, добавляет сержант Северин. Лейтенанту Остину в это время кто-то звонит, и он выходит из зала.
Именно так. Голя показывает первый рисунок. Будете подходить сюда по отделениям и рассматривать схему выхода из машины. Каждый капрал отвечает за то, чтобы все ее изучили и соблюдали во время патруля. И мне насрать, если кто-то знает ее наизусть или ему некогда поболтать с родней. Он обводит взглядом зал. Потом научитесь пешему движению вдоль зданий, преодолению поворотов и перекрестков и поискам укрытия. Каждый должен знать, за кем он идет, какой сектор защищает и что входит в его обязанности.
Через две недели вы должны вообще об этом не думать, кивает Северин. Тогда мы перейдем к боям внутри зданий, передвижению по лестницам, входу в помещения, использованию сигнальных комплектов и так далее. Потом будет раздел о работе с беспилотными самолетами.
Молодые солдаты, парни из первого и третьего взводов, сидят с окаменевшими лицами. А я думаю о том, что старые командиры решили нагнать на них страху, чтобы мобилизовать для подготовки.
Понедельник, 18 января, 14.25
Третье отделение занимает в общежитии комнату на втором этаже, вторая дверь направо. Койки и полки старые, наверняка оставшиеся еще с довоенных времен. Армия за пять лет не удосужилась поменять здесь мебель. Никто не отремонтировал стены, исписанные студентами профессионального училищамножество восхитительных рисунков, в основном письки и сиськи, и непонятные надписи по-ремаркски. Над койкой Гауса висит большой плакат с обнаженной девицейего личный вклад в украшение интерьера: длинные светлые волосы, силиконовый бюст и солнцезащитные очки.
Я сажусь на стул у окна. Трое солдат, до этого лежавшие на койках, садятся и выжидающе смотрят на меня. Дафни неохотно откладывает ветошь, которой чистил свой МСК. Подслушав в столовой разговор Ротта с парнями, я решил выяснить все сразу.
Ладно, Джим, наконец говорю я. Что там за история с магазинами?
Ротт после меня самый старший по возрасту в отделении. Профессиональный водитель и известный пройдоха, у него за плечами восемь лет службы. Думаю, уже в Сиракусе он стал неформальным главой группы, и остальные парни в той или иной мере его слушаются.
С какими магазинами?
Не делай из меня идиота. Я смотрю ему прямо в глаза. Вынь магазин из автомата и извлеки при мне патроны.
Нет необходимости.
То есть? Я чувствую, как злость сдавливает горло.
Незачем, господин капрал. Внутри только два трассирующихпятнадцатый и двадцать пятый. Я посоветовал парням, чтобы сделали так же, а трассирующие оставили про запас.
Можешь не придуриваться с «капралом»? И скажи мне, какого хера ты так делаешь? В уставе явно написано, что каждый пятый должен быть трассирующим, чтобы увеличить прицельность.
В жопу устав, спокойно отвечает он. Нельзя выпускать столько трассирующихони выдают твою позицию противнику. Меня научил этому сержант Малик в предыдущую миссию, у него все так делалиотмечали середину магазина и пять штук до конца. Если кто-то стреляет, прошу прощения, как хер собачий, то и трассирующие ему не помогут. Я прав, Маркус?
Слышится одобрительный ропот. От того, что я сейчас скажу, может зависеть многое. Если бы я пришел неподготовленным, наверняка бы я его обругал, приказал вытащить патроны или сделал еще какую-нибудь глупость. Но я предвидел подобное развитие событий.
Ты прав, Джим, говорю я, вставая со стула. Но вам следовало мне об этом сказать, мы должны учиться друг у друга. Не говоря уже, блядь, об уставе. Я должен знать, когда мы его нарушаем.
Я думал, ты не согласишься. Ротт впервые теряет уверенность в себе.
Значит, ты неправильно думал, солдат. Я смотрю на Дафни, который нежно поглаживает дуло автомата. Я слышал, ты, Водяная Блоха, всегда стреляешь одиночными?