Два батальона пехоты, первый и третий, расквартированный на базе Эрде, на востоке Хармана, понесли самые большие потери и пополнялись чаще всего, что не внушает оптимизма. У нескольких парней, после того как они получили назначение, случился небольшой нервный срыв. Однако большинство пребывает в боевом настроении, распевают песни или играют в стрелялки на коммуникаторах, а потом хвастаются друг перед другом, сколько хедшотов на их счету и какой у них заебательский левел. «Какая-то паранойя», сонно думаю я. После пересечения границы в голове царит пустота, будто после успокоительного.
К счастью, чем дальше на юг, тем теплее. В это время года в Хармане самое меньшее пятнадцать градусов выше нуля. А я настолько терпеть не могу зиму, что предпочитаю переносить жару и горячий ветер пустыни, чем чувствовать, как у меня промерзает задница. Сержант Голя, уже бывавший на юге, не разделяет моего восторга, раз за разом повторяя, что там больше всего мятежников и вообще ситуация скорее говённая. Я видел в Сиракусе учебные фильмы о партизанах Гарсии и гадейцах-самоубийцах, так что догадываюсь, о чем он.
Воскресенье, 10 января, 08.00
Харман, провинция Саладх, южный Ремарк
Мы стоим по стойке «смирно» на плацу. База Эрде огромнапо сути, это кусок пригорода, окруженный стеной, укрепленный и переделанный в местопребывание наших войск. Мы занимаем старую фабрику сельскохозяйственных тягачей, десятка полтора домов, бывшее профессиональное училище и выставочный салон, в котором размещается штаб. Слышится зычный голос командира Первого пехотного полкаседого, но крепкого и широкоплечего, опаленного солнцем полковника Хербста. За ним стоят все офицеры, командиры трех батальонов, рот и специальных подразделений. На мачте развевается полковое знамяскрещенные мечи на синем фоне и что-то вроде срущего орла.
Полковник Хербст приветствует нас от имени командования Миротворческих сил армии Республики Рамма, благодарит за патриотизм и желает успехов в стране наших соседей. Он говорит о местной общественности, которая наверняка ценит наши старания, а также о большой ответственности за мирное развитие Ремарка. Интересно, кто писал ему всю эту хрень?
Наконец он переходит к нашим врагам, то есть обычным бандитам и партизанам Эвана Гарсиив основном гадейцев и арейцев, которые борются за вывод рамманских войск и создание независимого Совета служителей культа.
Солдаты! Уверен, что, пока ехали сюда, вы видели масштаб разрушений, которые принесла этой стране война с готтанцами. Безжалостный враг, руководимый коммунистической диктатурой, атаковал слабое и терзаемое внутренними раздорами княжество Ремарк, чтобы завладеть его природными богатствами и многовековыми достижениями. Сломив оборону ремарцев, готтанцы бомбардировали города и села, используя обычное оружие и оружие массового поражения и поставив себе целью истребить ремаркское население. Наши войска, геройски сражаясь, победили их и изгнали из этой страны, далеко за пустыню Саладх. Мы вернули ремарцам их достоинство и дали шанс на спокойную жизнь. И, хотя мы заплатили за это высокую цену, заплатили кровью наших солдат, мы гордимся, что Республика Рамма в течение многих веков стоит на страже мира и демократии. Он откашливается. Однако в Ремарке имеются религиозные культы и преступные организации, которые во имя мафиозных интересов подстрекают местное население на действия против нас. В настоящее время войска Готто, которым мы перебили хребет, уже не представляют серьезной опасности. Главной проблемой являются скрывающиеся среди дружественного нам общества террористы, с которыми мы решительно боремся. Эффектная пауза. Когда взглянете им в лицо, не постесняйтесь спросить, где они были, когда настоящий враг постучал в их двери. Что они сделали для своего народа, когда готтанцы стреляли в женщин и детей, а их самолеты сбрасывали на больницы и школы снаряды с химическим оружием и засыпали города гомеостатическими минами? Спросите, схватились ли они тогда за оружие и выступили против врага или укрылись в храмах, молясь богам за свою жалкую жизнь? Полковник окидывает взглядом плац. Илинет, солдаты! Не пытайтесь понять мотивы, которыми руководствуются террористы. Когда они встанут на вашем пути, повалите их наземь и втопчите в песок. А если потребуетсябез какой-либо жалости застрелите. Не стесняйтесь использовать автоматы и кулаки, ибо вы выступаете в защиту угнетенных и в защиту демократии!
Так точно, господин полковник! ревет почти тысяча глоток.
Воздух кажется наэлектризованным от всеобщего возбуждения. Солдаты полны уверенности, что победят, и что убить врагаблагородный поступок. Я не видел подобной уверенности в глазах ветеранов, покидавших базу в день нашего приезда, зато заметил усталость и обветренную кожу.
Я думаю об этих людях, слушая последующие выступления. И мне хочется пить.
Понедельник, 11 января, 10.40
Сегодня особый деньмы в первый раз едем в патруль. Четыре «скорпиона», весь взвод быстрого реагирования девятой роты, набившийся в бронированные машины, выезжает с базы Эрде, направляясь в сторону городского центра.
Раньше у нас не было возможности приглядеться к этой стране, и мы таращимся в буквальном смысле на все подряд. Цель миссиипроверить обстоятельства взрыва на заправочной станции в районе Сахо. Кто-то подложил заряд в один из ожидающих в двухдневной очереди автомобилей. Наверняка погибли гражданские, понесены существенные материальные потери, а толпа охвачена паникой. Ситуация достаточно серьезная, но мое внимание привлекает мусор.
В предместьях Хармана его полногруды бумаг, коробок, пластиковых упаковок и биологических отходов облепляют обочины и площади, заполняют канавы, покрывают красную землю. Местами так жутко воняет, что приходится поднять стекла, хотя сержант Голя приказал ехать с открытыми окнами и смотреть во все стороны.
На крыше машины сжимает приклад MG2 стрелок моего отделения, Даниэль Пурич. Лицо его почти полностью замотано тряпкой. То и дело бросая взгляд наверх, я вижу, как он каждые несколько минут протирает защитные очки и громко чихает. Увы, ему придется привыкатьнам всем придется привыкнуть к дерьму.
«Скорпион» ведет Ротт, а я сижу рядом с ним. Во время подготовки нам говорили, что это самое опасное место. Большинство «айдиков» взрывается с этой стороны машины, на уровне передней дверцы, и пассажира, несмотря на броню, разносит в клочья. Поэтому я не сижу сзадипо крайней мере, в начале миссии следует показать парням, что у меня железные яйца. Я потею от страха и болтаю по радио.
Водяная Блоха и Гаус сидят сзади, всматриваются в каждый камень на обочине, в каждого человека, мимо которого мы проезжаем, стиснув зубы и судорожно сжимая в руках МСК. Они готовы выстрелить в старика, толкающего тележку с капустой, в козу, щиплющую траву у дороги. Неплохотакими они и должны быть. Я возвращаюсь к своим наблюдениям.
Ремаркстранная смесь прекрасных домов и сооруженных на скорую руку хижин. Хаос застройки усиливают расставленные повсюду лотки с овощами, одеждой, шкурами, инструментами, рыбой и неизвестно чем еще. Харман не пострадал во время войны столь сильно, как Портсаил, но нам постоянно встречаются руины, которые не успели убрать после войны. Иногда виден разбитый фонарный столб или сгоревшее дерево, торчащее вверх, словно черная культя. Мы проезжаем мимо многоквартирного дома без единого стекла в окнах и груды обломков высотой в три метра.
Люди одеты совершенно по-разномув темные длинные плащи, в разноцветные куртки или свитеры или в некое подобие вышитых платков. Иногда мелькает белая или пурпурная мантия служителя культа. Мы едем достаточно быстро, так что подробностей я пока не замечаю, но все здесь выглядит слегка потрепанным и не складывается в единое целое.
Чем ближе к центру, тем плотнее становится движение, и приходится прокладывать себе дорогу клаксонами. Машины, по большей части «трупы» двадцатилетней давности, послушно съезжают в сторону, а группы людей разбегаются в панике.
Первое, что бросается в глаза, множество пешеходов, переходящих улицу наискосок и перебегающих дорогу прямо перед машинами. От постоянного торможения начинает тошнить и рябить в глазах. Но, с другой стороны, тротуарами пользоваться они тоже не могут, поскольку те заставлены лотками и опрокинутыми мусорными баками.