Затем он начал его перечитывать. Заметив, что он перестал есть, Росс спросил:
Что-нибудь случилось, док?
Ничего страшного, но все же неприятно. Фирма в Денвере не сможет предоставить нам динамометры для испытания. Каргрейвз перебросил письмо Россу.
Это сильно нам помешает? спросил Морри.
Не знаю. Придется мне поехать в город вместе с тобой. Давай сделаем это сразу после обеда. Надо позвонить на Восточное побережье, и как можно быстрее. У нас большая разница во времени, и если не успею, придется все отложить на завтра.
Надозначит, надо.
Росс вернул письмо доктору.
По-моему, такие динамометры можно приобрести где угодно.
Не скажи. Динамометр на полмиллиона фунтов не так-то легко достать. Попробуем обратиться в «Локомотивы Болдуина».
А почему не сделать приборы самим? вмешался Арт. Мы же сделали один такой для испытаний «Звездного штурма».
Каргрейвз покачал головой:
Я очень высоко ценю ваше мастерство, если речь идет о точной механике. Но для некоторых работ требуется специальное оборудование. Кстати, если уж речь зашла о «Звездном штурме», заговорил он, намеренно уходя от темы, вы, парни, не забыли, что мы еще не дали нашему кораблю имя? Как насчет «Звездного штурма-6»?
Арту название понравилось. Морри сказал, что корабль логичнее было бы назвать «Лунный штурм». У Росса была другая идея:
«Звездный штурм» хорошее название для наших моделей. Для лунного корабля нужно придумать что-нибудь посолиднее, что-нибудь гордое, как вы считаете?
«Пионер».
Слишком затасканно.
«Тор» от названия топлива.
Лучше, но все же не то.
Назовем его «Эйнштейн».
Я понимаю, почему вы хотели бы назвать его в честь доктора Эйнштейна, вмешался Каргрейвз. Но я вам могу предложить другое имя, символизирующее примерно то же. Как насчет «Галилея»?
Возражений не последовало. Члены клуба «Галилей» были единодушны. Имя человека, впервые увидевшего и описавшего лунные горы, имя, ставшее синонимом упорства и свободы пытливого ума, звучало в их сердцах как сладчайшая музыка.
Доктор Каргрейвз подумал о том, вспомнят ли их собственные имена лет через триста. Если повезет, если очень повезетто да, ведь не забыли же потомки Колумба. А если вдруг от них отвернется удача и ракета взорветсячто ж, на их долю достанется лишь легкая мгновенная смерть.
Похоже было, что удача уже отвернулась от них, причем самым прозаическим образом: не предвиделось даже эффектной гибели в объятой пламенем ракете. Каргрейвз потел в телефонной будке до пяти часов по тихоокеанскому времени, а потом еще час, пока не пробило пять часов в Чикаго, после чего вынужден был признать, что динамометров нужного им диапазона срочно арендовать просто невозможно.
Он упрекал себя в том, что, решив сэкономить, связался с денверской фирмой, у которой надеялся приобрести подержанные приборы, а не побеспокоился заключить контракты с другими поставщиками. Изругав себя в пух и прах, он ощутил какое-то странное удовлетворение. Когда он забрался в машину, Морри увидел его вытянувшееся лицо и спросил:
Неудача, док?
Да. Поехали в лагерь.
Около получаса они мчались по пустыне в напряженном молчании. Наконец Морри предложил:
Слушайте, док. Может быть, закрепить ракету фермами и провести наземное испытание без динамометра?
А что толку? Мне нужно знать величину развиваемой тяги.
Я уже подумал об этом. Кто-нибудь из нас залезет в ракету с акселерометромя имею в виду маятниковый акселерометр, а не интегратор перемещения. Прибор покажет ускорение в единицах g. Зная ускорение и массу корабля, мы могли бы получить силу тяги.
Каргрейвз на мгновение заколебался. Ошибка Морри была столь очевидна, и ее было так легко совершить, что доктор не сразу сообразил, как обратить внимание юноши на явный просчет и не уязвить при этом его гордость.
Идея неплохая, но я хотел бы считывать показания дистанционно, поскольку есть шанс, что атомный реактор новой конструкции может взорваться. Но главное препятствие не в этом. До тех пор пока корабль прикован к земле, никакого ускорения не будет, какую бы тягу ни развивал двигатель.
Черт! воскликнул Морри. Мм похоже, я дал маху, док!
Вполне естественная ошибка.
Когда они проехали пять миль, Морри заговорил снова:
Я придумал. Чтобы измерить тягу по акселерометру, «Галилей» должен свободно двигаться, верно, док? Ну что ж, в таком случае я сам совершу испытательный полет. Стойте, стойте, быстро заговорил он, я отлично знаю, что вы не захотите подвергать меня риску. Ракета может взорваться или упасть. Такое, конечно, возможно, но ведь это моя работа. Для самого путешествия я не нужен, а без вас нам не обойтись. И без Росса нельзя никакон бортинженер. Без Арта не будут работать радиоустановка и радар. Второй же пилот нужен только для подстраховки, так что испытывать корабль должен я.
Морри, твое решение продиктовано чувствами, а не разумом, ответил Каргрейвз, стараясь говорить как можно непринужденнее. Даже если ты и прав в главном, ты ошибаешься в выборе пилота-испытателя. Я буду необходим только в том случае, если полет состоится. Но если испытание пройдет неудачно, скажем, взорвется реактор или корабль потеряет управление и упадет, то путешествие будет сорвано и во мне никакой надобности не будет.
Да, вас на кривой не объедешь, ухмыльнулся Морри.
Хотел надуть меня, а? Может, я старый и хилый, но в полный маразм покамест еще не впал. Но ты подал хорошую идею. Мы не станем измерять тягу динамометром, а испытаем ракету в полете. И поведу ее я.
Морри нетерпеливо заерзал:
И когда же?
Как только вернемся в лагерь.
Морри тут же вдавил в пол педаль газа. Доктор с раскаянием подумал, что ему следовало молчать до прибытия на полигон. Сорок минут спустя он уже отдавал последние указания.
Сядете в машину и отъедете от полигона не меньше чем на десять миль. Найдете удобное место, откуда будет виден лагерь и где вы сможете укрытьсяскажем, в придорожной канаве. Если увидите гриб, как в Хиросиме, ни в коем случае не возвращайтесь. Езжайте в город и сообщите властям. Он протянул Россу чемоданчик. Здесь мои записи. Если я сыграю в ящик, передашь их своему отцу. Он сообразит, что с ними делать. А теперь мотайте отсюда. Даю вам двадцать минут. На моих часах семь минут шестого.
Подождите, док.
Что такое, Морри? спросил Каргрейвз нервным и слегка раздраженным голосом.
Я говорил с ребятами, и они со мной согласны: «Галилей» можно построить заново, а вас заменить некем. Мы хотим, чтобы вы остались и попытались снова.
Хватит об этом, Морри.
Я тоже думаюхватит.
Ты перешел все границы, Морри!
Слушаюсь, сэр, ответил Морри, влезая в машину. Вслед за ним втиснулись Росс и Арт.
Желаем удачи!
Счастливого полета!
Каргрейвз посмотрел вслед удалявшейся машине и повернулся к открытому люку «Галилея». Внезапно он ощутил страшное одиночество.
Выбрав подходящее место, мальчики укрылись за откосом, словно солдаты в окопе. У Морри был маленький телескоп; Росс и Арт вооружились теми же самыми театральными биноклями, которыми они пользовались во время испытаний своих моделей.
Он закрыл люк, сообщил Морри.
Который час?
На моих пять двадцать пять.
Он может начать в любую минуту. Глядите внимательно.
В бинокль ракета казалась совсем крошечной; Морри со своей трубой был в более выгодном положении.
Вот оно! Господи! закричал он внезапно.
Из кормовой дюзы вырвалась реактивная струя, ярко отливающая серебром даже в лучах солнца. Корабль пока оставался неподвижным.
Запустил носовой двигатель!
Из носовой части ракеты ударило яростное красное пламя химического двигателя. Оснащенный передними и боковыми дюзами, «Галилей» мог обходиться без стартовой площадки и катапульты. Тут же запустились боковые двигатели. Нос «Галилея» резко задрался вверх, но действующие в противоположных направлениях кормовой и носовой двигатели удержали его на месте.
Взлет!
Красные языки пламени из носовых двигателей внезапно погасли, и корабль оторвался от земли. Прежде чем юноши успели перевести дыхание, он уже пролетел над их головой и устремился к горизонту. Вскоре он поравнялся с горными вершинами и исчез из виду.