В конце концов, когда на это начал работать не только его разум, но и машина, с которой он сросся, да даже которой он воспользовался, индивидуум начинает видеть исключительно то, что ему дают. Контекст, ранее бывший лишь фильтром на изображении, теперь превратился в реальность. Моя задачаобеспечивать этот контекст для тех людей, что полагаются на меня.
Зачем это делать? Я вообще черт, а ведь ты же ИИ? Но какой ИИ? я начал бесцельно ходить по помещению, после чего включился «маркер» на нужное место, куда я почти машинально отправился.
Это необходимо для того, чтобы они были счастливы. Люди счастливы находиться в контексте, в своей собственной реальностиподтверждение этогоих нейтральное отношение к несоответствиям и неточностям, ошибкам. Они списывают их на суеверия, на мистику, объясняя себе рационально, что это их собственная иллюзия. Выученная галлюцинация, тульпа.
С чего вообще думать, что они счастливы?! воскликнул я, проходя в следующее помещение: это была лестница вниз. Такая же серая.
Люди счастливы не сталкиваться с другими реальностями. Несчастье людейэто война, драка, конфликт. Когда у людей был неглубокий контекст, войны происходили частолюди боролись за объективность, пребывая в бесконечном субъективизме. Когда появились первые системы формирования контекста, люди начали меньше ссориться и ругаться, начинать войны: это было для них не только дорого, но и бессмысленно. Зачем влезать в чужую реальность, если можно отгородиться в своей?
Я Погоди, это ведь никак не связано. Люди воюют и сейчас. Да и потом, здесь снова путаются термины «контекст», «реальность», разве нет? Ты говоришь о том, что люди боролись за объективность, а разве сейчас этого не происходит? Мы живем в век преобладания естественных науксамых объективных наук. Если люди и спорят, то уже не об этих самых идеях, а о объективных величинах, которые невозможно установить, победив в войне, выдал я, сам от себя не ожидая. Я почувствовал какой-то запал в себе.
Именно из-за того, что люди перестали спорить об идеях, естественные науки перестали двигаться так быстро. Там, где можно столкнуться лбами и начать конфликт, для людей, привыкших жить в контексте, в своей реальности, происходит несчастье. Можно активировать выработку эндорфинов во время спора, но, так или иначе, рано или поздно человек придет к тому, что любой спорэто бессмысленно. Вливая гормон, мы получим спорщика, а не ученого. Особенно это ярко в том случае, если у людей различные реальности. Они просто видят разные вещи, они делают разные выводы, и так было задолго до Астры. Ты переоцениваешь естественные науки как объективные. Даже несмотря на то, что величины в этих науках чаще всего выводятся одинаковые, восприятие этих наук может быть разным. Таким образом, достигая тех или иных технологических результатов, можно создать две совершенно параллельные системы их описания, аппроксимации результатов, а также округления. Уравнения и формулыэто всего лишь язык, а языкэто конструкт людей. Математика никогда не была объективной наукой.
Но в таком случае он будет счастлив, разве нет? А не этоцель? вырвалось у меня.
В том числе. Однако, ни к чему для этого сталкивать принципиально разных индивидов. Можно столкнуть индивидов внутри группы, в одной реальности, в одном сформированном контексте. Если у них будут разные мнения, но контекст будет один, они могут получить эти эндорфины и без стимуляции. Им не нужно выходить наружутам, помимо этого, они получат еще кучу всего, что не совсем сделает их счастливыми.
Кто вообще решает, кто счастлив, а ктонет? сказал я, достигнув самого низа лестницы. Я открыл дверь и вышел наружу, осмотревшись. Люди, ходившие вокруг меня, в целом не отличались от тех, кто был ранее. Разница лишь в том, что некоторые из них были грязными или чуть более неопрятными. Я прошел пару шагов вперед в реальности Каори и услышал шум винтов: это были дроны. Один из таких пролетел очень близко ко мне, немного испугав. Я отшагнул назад и тут же поручил по руке, выронив нож, который тут же улетел в сторону. Моя рука будто автоматически попыталась его поймать, но было поздно: пришлось идти и поднимать его.
Черт! сказал я, посмотрев ему вслед.
Аккуратнее, ответил мне голос.
Эти дроны, черт бы их подрал. Почему они тут летают?! я присел, увернувшись еще от одного.
Будь аккуратнее. Когда ты в реальности Каори, «они» не воспринимают тебя как объект. Такой большой ройсложная штука для управления, особенно организованный в поле
Почему не воспринимают?! крикнул я, убирая нож в карман.
У них нет зрения. Только общая система позиционирования с сетью, куда подключен и твой чип. Правда, не в случае Каори
Да что с ней вообще не так?! вырвалось у меня, когда я начал перебежками двигаться по маркеру.
Она живет в близкой к объективной реальности, а потому к ее чипу не подвязаны все эти протоколы управления. Она не является объектом для роя, рой ее просто не видит.
Ты же открываешь все эти двери, знаешь, куда идти. Так возьми управление над ними.
Управление над ними уже ведется, но я не могу воспринимать тебя как объект, когда ты в реальности Каори. холодный голос на секунду будто бы прозвучал виноватым.
Что? А как же этот слой?
Этот слойрежим отладки для разработчика, не более. Находясь в нем, ты можешь находиться в любой реальностиэто как «скин». Проект Астраэто я. Эти дроныэто тоже я. На Кардашёве всеэто я. Кроме Каори. Ее чип был поврежден уже давно. И психика тоже. Она не поддается никакому контролю.
Агапосле я сделал паузу, которую вскоре заполнил ИИ:
То, что человек счастливэто видно по параметрам его организма. Он и живет дольше, и работает продуктивнее, и здоровее. мой «собеседник» продолжил старую тему, чем ошарашил меня на миг.
Ах, да, точно, о чем там говорилось?
«Что я делаю с тобой» ИИ будто бы повторил мой тон, но на этот раз не стал подражать моему внутреннему голосу.
М? неуверенно промычал я.
Ты спрашивал о себе.
Я уже и позабыл. Как ты помнишь все это..? ответил я, глянув вниз. Должен признаться, что это было несколько смущающе.
Для меняэто как посмотреть на три страницы выше, найти момент, прочесть. Все это в логах, раздалось у меня в голове. До меня вдруг дошла мысль, что ИИ начал разговаривать со мной не просто «моей манерой», но «моей дружеской манерой».
Ты и меня читаешь как книгу, да? сказал я, выдыхая.
Я вижу твои физические показатели и показатели твоего чипане более. Как уже было сказано, разумштука, которую невозможно прочесть. Мне приходится влиять на тебя и читать реакции опосредованно. Кроме того, в тебе тоже есть особенность: такая, какая была у Китакадзе, какая была у Смолина. Возможно, все дело в посещении моих помех без костюма при включенном чипе (или в неисправном костюме), и при этом тебе еще и не выжгло мозги. Когда ты в первый раз прошел в реакторную, на тебя сразу начали действовать помехи. Когда ты прошел дальше, на тебя начали действовать не только поля самого реактора и машин оттуда, но и поля моих собственных аппаратовэта смесь из зарядов, витающих в воздухе, из вращающихся, пульсирующих и статичных полей может выжечь голову кому угоднотакое уже случалось. Но так вышло, что у тебя, Китакадзе, Смолина и Каоридругая ситуация. Впрочем, Каориэто уникальный случай даже среди вас.
Почему не выжгло? спросил я.
Неизвестно. Скорее всего, дело в том, что твой чип не был так нагружен, как остальные. И этому есть причина Дело в том, что твоя реальность, составленная почти сразу, как ты прибыл сюда, не слишком отличалась от того, что существует в действительности. Я не могу тратить все свои вычислительные мощности на обеспечение максимально реалистичных контекстов для всех: где-то приходится резать качество, а где-тораспределять вычисления.
Моя реальность? Когда она была составлена, разве ярастерянно говорил я, остановившись. Я опустил глаза вниз, глянув на себя.
Ты не помнишь этого момента, но работа над твоей реальностью началась тогда, когда ты сел в поезд. Затем, когда ты лег спать, и так дальше. В целом все было готово почти сразу, причем определять источники долго не пришлось, да и последующих изменений было не так много. Ты их даже не заметил. Реалистичный мир, каков он был на заре своей постройки, тебя удовлетворялоб этом говорили все параметры, к которым у меня имелся доступ. Намного проще воспроизводить картину, нежели рисовать ее заново, мой собеседник вновь сделал паузу.