Назад, скомандовал Морган через наушник.
А? Чт? полушепотом говорил я, услышав слово, но будто бы утратив возможность его понять.
Назад. голос Моргана раздался без помех, прямо у меня в голове, заставив мои руки судорожно почесаться, вынимая прибор. Он же провалился куда-то вниз, унеся с собой и команды начальника. Ненадолго, буквально на пару минут настала тишина, дававшая мне возможность немного отдышаться, но затем Морган вновь повторил:
Назад. это был его голос прямо наравне с моим внутренним, ну, или чуть поменьше: с разницей между «Я и не я». В ответ мне не пришло ничего умнее кроме как снова выругаться и выбежать в нашу с Китакадзе комнату. После этого я рухнул на пол лицом вниз и тут же вырубился.
«Такая глупая ошибка сожгла мне мозг!» проронил я во сне, летая по облакам. «И в тот раз я действительно нарушил ТБ!» вторил еще один я в совершенно других декорациях, свойственно странным снам перемежающихся друг за другом без толики возмущения и удивления. Почему-то я видел эту несостыковку, как сон над сном, но так же не мог возразить, выслушивая себя в нескольких экземплярах. Нет, не физических себя от третьего лица. Лишь как поток мыслей от разных голов или из разных ртов.
Нельзя было понять, почему мне то не снятся сны, то снятся действительно странные: и слова докторов о том, что в первом случае я сплю хорошо, а во второмплохолишь пустой звук, ибо чувствую я себя после пробуждения по-разному. Впрочем, у них найдется оправдание и этому. Такому оправданию я не смогу ничего противопоставить. В этот раз пробуждение было крайне паршивым: липким, закостенелым, прямо как моя кожа и кости после последней прогулки. Я не открывал глаза, но чувствовал, что уже не сплю, после чего вновь услышал непокидающего меня Фолкса:
Не открывай глаза. Иди назад. так же безэмоционально, почти синтезированно.
Не-е-ет нет-нет-нет, твою мать, в поисках наушника я раздирал свою кожу, отчего убедился, что его все же нет. Этот козел смотрит за мной, он знает все мои перемещения, он следил за мной постоянно через чип! Это незаконно! Но разве есть дело жертве до этого?
Не открывай глаза. Иди в реакторную. снова раздалось.
Пошел ты, Фолкс, ты понимаешь, что тебя посадят на сотню лет за то, что ты творишь тут?
Голос в голове замолчал, и мне не пришло в голову ничего умнее, кроме как сделать все на зло Морганунаоборот: я медленно выпрямился, держась за стол Китакадзе и, как бы выполняя некий ритуал, открыл глаза.
Комната была во многом такой же. Я посмотрел на «экран», похожий теперь на усыпанное красными звездами ночное небо. Эти лампы создавали чуть ли не лучшую освещенность, чем приглушенные общие светильники, медленно пульсируя (неужели, так много узлов вышло из строя?). Ужаснувшись, я осмотрел сам экран, явно поросший какой-то ржавчиной и даже плесенью, причем эти проявления возраста и заброшенности переходили на стены вокруг: металлические панели так же, как и экран, украшались линиями схемы системы автоматического управления, но они были составлены из стекающих жидкостей разного рода, каких-то царапин и изъянов. Здесь не было ничего, что было бы чисто и не тронуто, как я видел раньше: и зрение мое в таком полумраке пришло в норму, обнажив кошмар, за которым следовала моя голова как турель: подтеки, разводы и грязь заходили на пол, на потолок. Приглушенный свет уже не казался вынужденной мерой в условиях высокой безопасности и экономии электрических рассеиваний при больших помехах: хотя это и было так, грязь еще больше закрывала продолговатые подвешенные в углах между потолком и стенами осветительные приборы. Я обернулся назад, на стол, за который взялся, мое дыхание прервалось.
Столэто ничего. Он был поросшим грязью, отвратительный, с каплями непонятных жидкостей на столешке: но он все же был ничем по сравнению с состоянием ящиков, изнутри которых вытекала жижа черного или какого-то темного цвета, местами равномерно распределившаяся на полу и отражавшая непонятные следы опаливания потолка, а местамисгущавшася до состояния каши и уже пыли.
Иди назад. Иначе я включу обоняние.
Что? сказал я, услышав совершенно незнакомый голос. Он был ни на что не похож: ни на моих родителей, ни на коллег. Ощущения синтезированности тоже не было, лишь искусственная холодность, самоцензурная сдержанность.
«Я схожу с ума» промелькнуло у меня в голове, после чего на взгляд попалась деталь, вновь повергшая мой внутренний голос в полное молчание: лужица жидкости, растекшаяся на полу, подпитывалась из двух ящиков: Китакадзе и еще одногоненазванного коллеги. В моей голове уже нашлись ответы на все вопросы, но я не мог в это поверить, начав хвататься за волосы. Багровый относительно свежий поток подпитывал подтек из шкафа 1. За ним оставались лишь черные пылевые разводы ленивой уборки шкафа 2, едва заезжавшие на границы шкафа 3моего шкафа.
Засохшая кровь, просочившаяся когда-то сквозь узкие щели в ящике снизу, повергла меня в панику, от которой я подбежал к шкафу Китакадзе и начал плакать. Я не чувствовал ничего, кроме ужаса и отвращения, сию же секунду поддавшись рвотным позывам. «Пауза!» кричало мое сердце, болевшее от стресса, омывшего меня в этот момент. Мне было достаточно, но что-то дернуло еще пару раз пнуть шкаф, приоткрывший свою дверку: увиденное мной ситуацию только усугубило.
Мне хотелось выбежать оттуда. Нет, мне надо было выбежать оттуда: я подбежал к двери и начал стучать по ней кулаками изо всех сил, поддаваясь панике. Мои сопли размазались по ее затхлой поверхности, а кулаки лишь сбивались в кровьвсе было бессмысленно. Факт того, что я не мог выбежать, пугал еще больше, будто опуская меня снова на пол: копья, вонзившиеся сейчас в мои колени, поворачивались на месте, глаза вылезали из орбит сами, но что-то во мне еще держалось, что-то не давало окончательно сдаться.
Уходи обратно в реакторную. вновь раздалось у меня в голове, выбора нет.
После этой фразы я скатился еще ниже по двери, представляя из себя лишь поникший кусок мяса без возможности двигать конечности. Это был мой предел. Предел по переживаниям, пронзающей боли, что теперь шла оттуда же, откуда шел и голос. Мне будто прижигали рану изнутрине ради спасения, но ради истязания: протяжно и отвратительно, ни на йоту не так, как я себе представлял до этого.
Морган войдет сюда через десять минут вместе со своими «помощниками». Если ты хочешь жить, иди назад. эту фразу я слышал словно сквозь воду, но, что меня действительно заставило остановиться в своих страданиях, так это факт появившегося выбора, как бы это странно не звучало. Тело меня слабо слушалось, и я лишь отполз чуть в сторону от засохшей крови и мокрого места моих соплей.
Китакадзе и Мэйсон не успели уйти. У тебя есть шанс. вторил голос в голове.
Какой смысл..? деструктивное начало взяло во мне верх, отдав приказ мышцам тот час же расслабить руки.
Я упал на нос, хотя ощущения от этого на фоне головной боли были словно массаждаже приятны. Из последних сил я повернул голову на бок и лег на щеку, после чего почувствовал этот запах. Еще один позыв дошел до моего горла и высвободил лишь небольшое количество желчи и водыв остальном я был полностью пуст. Гниение плоти настолько ударило по моему носу, что зрачки мои сузились, а сознание было готово улетучиться: хотя именно это активировало инстинкты самосохранения, что дали подпитку, второе дыхание гудящим составам, пробегающим по моему телу. Я кое-как встал, опираясь на стол, и поковылял обратно: в пещеру спасения, будто бы древний человек. После того, как я встал и дотронулся до ржавой стены, мысли окончательно покинули меня. Будто на автопилоте, ноги несли меня по мосту вдаль: в блоки, до которых в поиске Каори я бы дошел только через пару лет.
Я подходил к блокам: H, G, K соответствующих номеров, но все они были закрыты: просто не разблокировали свои двери передо мной. Тишина, сопровождавшая меня в этом походе, не развеивалась ни на секунду, а потому мне не оставалось ничего, кроме как идти завороженному дальше: вглубь комплекса.
Где-то после блока O-015 я обнаружил, что далее идет лишь транзитный лифт. Удивительно, как дымка скрыла его шахту от меня, гуляющего в начале. Я шел мимо U-021, и X-024, но не заходил ни в один из них: они просто были закрыты. Зато лифт, к которому я приближался, заманчиво стоял открытым на данном уровне. К слову, именно к нему вели все мосткипрямой линией от самого входа. Рельсы продолжались внутри лифта, но здесь они были будто разбиты. Впрочем, здесь все было разбито