«Проклятые традиции!» пыхтел Дэм про себя, примеряя третьи брюки.
Ему уже было все равно, во что его в результате обрядят. Он со страхом ожидал предстоящей семейной встречи. Как верно заметил дядя, когда Тюремщик принимает заключенного, то автоматически становится главой дома Тюремщиков. А в будущемпервым министром Города. Об этом Дэм не хотел даже думать. И памятуя древнюю истину, что существует только «здесь» и «сейчас», сосредоточился на застегивании целого полка пуговиц.
Он прекрасно помнил, где находится столовая. Тем не менее на всем пути его сопровождали давешние слуги. Они же почтительно раскрыли створки дверей, ведущие в трапезную залу. Хорошо хоть поклонились не в пояскак же он отвык от подобного обращения! Мысль мелькнула и пропала, а приглушенный страх втиснулся в сердце с новой силой. Дэмьен замер в раскрытых дверях, собираясь с духом, как перед настоящим боем. С кем он намеревается сражаться? Быть может, с судьбой, которая распорядилась так, что Дэмьен Тюремщик за свою двадцативосьмилетнюю жизнь обрел и потерял целых три семьи.
Первую судьба отняла, когда ему было тринадцать. Какой-то маленький изъян в какой-то маленькой шестеренке, и паровоз на полном ходу сходит с рельсов. С тех пор Дэмьен начал побаиваться поездов. А позже возненавидел.
Вторую семью Дэмьен оставил сам, перешагнув семнадцатилетие. И пусть иного выхода не было, он справедливо винил в этом только самого себя. Третью же семью
Дэм усилием воли остановил поток нахлынувших воспоминаний. Нельзя. Иначе он предъявит судьбе такой счет, по которому она никогда не сможет расплатиться. Лучше просто перешагнуть порог и громко на всю залу объявить:
Доброе утро!
Они стояли у накрытого стола, явно дожидаясь его прихода. И, судя по безупречно подобранной одежде, так же как Дэмьен, готовились к этой встрече. Что чувствовали сейчас его самые близкие по крови люди? Тревогу? Страх? Радость? Горе? Что принесет им его возвращение?
Дэм мельком взглянул на дядю Бертрана, стоящего чуть левее своего кресла во главе стола. Роскошный халат тот сменил на смокинг и выглядел вполне обычным, разве чуть более сосредоточенным. Его старший сын Марк, ровесник Дэма, со сдержанным любопытством рассматривал вошедшего кузена, опираясь одной рукой о спинку дядиного кресла, а другой обнимая за плечи худощавого подростка. Бледное лицо младшего члена семьиОливерапочти сливалось с кружевным жабо. Зато карие глаза горели огнем чистой ненависти. Так ненавидеть можно только в тринадцать.
Дэмьен прекрасно сознавал причину: он отнимал у младшего кузена то, что принадлежит Оливеру по праву. Заключенного, статус главы семьи, должность премьера Возможно, через несколько лет мальчишка поймет, что только сила обстоятельств вынудила «бессовестного узурпатора» пойти на этот шаг, ибо другого пути просто не было. А может статься, не поймет никогда. Не простит, это уж точно.
Взгляд Дэмьена сместился да так и застыл, задержавшись на невысокой стройной фигуреединственной женщине в зале. Тетя Марта стояла очень ровно, и повинен в этом был отнюдь не корсет бледно-голубого длинного платья. Разумеется, она постарела, но все равно привлекала неброской, милой сердцу, а не глазам красотой. Тонкие, белые, точно фарфор, руки беспрестанно комкали вышитый носовой платок.
Молчание затягивалось, Дэм все никак не мог отвести глаза от живущих своей нервной жизнью рук тети, когда услышал тихое:
Дэмьен, мальчик мой. Ты жив. Ты вернулся
Несколько широких шагов, и колени сами преклоняются перед маленькой женщиной, улыбающейся и плачущей одновременно. Дэмьен судорожно стиснул тетины запястья и спрятал лицо в ее раскрывшихся навстречу ладонях.
Простите. Простите меня. Умоляю, простите
За что просил прощения Дэмьен Тюремщик, не знал даже он сам. Может, за то, что целый год после смерти родителей доводил тетю до обмороков своими сумасшедшими выходками? За то, что умер, и ей пришлось оплакивать его, как родного сына? Или за то, что воскрес и сейчас отнимает у нее самое дорогое? Ведь после того, как произойдет перевод заключенного, дядя Бертран должен будет развестись, ради брака с другой «подходящей» женщиной, или взять в дом постоянную любовницу.
Все хорошо, Дэмьен. Все хорошо. Ты вернулся, и все будет хорошо. Ты ведь спасешь его, правда? Ты согласишься?
Конечно, тетя, Дэмьен поднялся, не выпуская ее рук. Бесхитростные вопросы Марты позволили ему взглянуть на ситуацию под другим углом. Конечно, соглашусь. Разве могу я поступить иначе?
Завтрак прошел неплохо. Когда первые впечатления от встречи улеглись, Дэмьен смог даже проглотить традиционную в их семье творожную запеканку. И не только ее. Слуги появлялись и исчезали незаметно, меняя блюда перед сидящими за столом высшими. И Дэмьен еще раз убедился в справедливости поговорки «Аппетит приходит во время еды». Похоже, организм решил пополнить исчерпанные резервы за один присест.
Когда подали травяной чай, молчание сменилось неспешной беседой. Говорил в основном Бертран, которому иногда поддакивал Марк. И ни одного вопроса Дэму о том, как он жил все эти годы, задано не было. Даже тетя, чье женское любопытство било через край, все-таки сдерживалась. Всему свое время. А сейчас приближалось самое важноевремя перевода.
Ты сказал, что дашь ответ, напомнил Бертран, поднимаясь из-за стола.
На что Дэм тоже поднялся и просто ответил:
Я выполню свой долг, хайсит.
Хорошо. Тогда следуй за мной.
Бертран вел племянника по знакомым и в то же время незнакомым коридорам восточного крыла. В отличие от западного, здесь многое изменилось. Дэмьен готов был поклясться, что половина предметов обстановки исчезла. Роскошь заменялась функциональностью и какой-то нарочитой строгостью. Старинные кресла, что стояли почти в каждом удобном уголке, заменили на странно выгнутые стулья. Дэм чуть было не попросил дядю остановиться, чтобы оценить их удобство. Но дядя остановился сам перед совершенно гладкой металлической дверью.
Прежде чем мы пойдем к Машине, я хотел бы задержаться. Ты позволишь, племянник?
Конечно, Дэм даже немного растерялся.
Зачем бы дяде спрашивать у него разрешения?
Это ненадолго. Можешь подождать здесь, Бертран указал Дэму на так заинтересовавший его стул.
Затем нажал несколько раз на ничем не выделяющийся участок стены, после чего дверь отъехала в сторону, открывая проход в тут же осветившуюся небольшую комнату. Не то чтобы Дэма удивило это чудо механики, в спецхране он видел и не такие вещи. Но то, что дядя устроил нечто подобное у себя, заставляло задуматься. Чем Дэм и занялся, когда дверь за Бертраном плавно встала на место. Перед этим ему удалось бросить быстрый взгляд на скудную обстановку комнаты, и теперь оставалось только гадать, для чего там понадобился высокий трехногий стул, стоящий в центре нарисованного на полу треугольника.
Гадать пришлось недолго. Бертран вернулся буквально через несколько минут и, сделав Дэму знак следовать за ним, пошел дальше.
Позволь задать тебе вопрос, дядя, после короткого молчания Дэм решил озвучить свои догадки. Когда ты стал жрецом Триединого?
Я стал им давным-давно. Почти сразу же после перевода. Это еще одна обязанность Главного Тюремщика со времени Восстановления. Глава дома обязательно становится жрецом Триединого. И ты со временем станешь. Не спорь. Об этом поговорим позже. А сейчас сосредоточься на своей Комнате. Проверь, надежно ли она закрывается.
Не беспокойтесь, хайсит, Дэмьен не собирался докладывать дяде ни о кровати под балдахином, ни о видеоприставке, ни тем более о свойствах телевизора. Замки надежны. Ему никогда не выйти оттуда.
Рад, что ты так уверен, Бертран остановился и снова что-то нажал на стене, открывая проход на узкую винтовую лестницу, ведущую вниз. Потому что мы почти пришли.
После недолгого спуска (Дэм определил глубину примерно в три этажа) они пошли по горизонтальному проходу, полностью выложенному милком. Без постоянного воздействия солнца он почти не светился, так что фонарь, зажженный дядей, оказался необходим. Пол пружинил так же мягко, как в Кольце, и Дэмьен невольно напрягся. Ничего хорошего от технологий сектов он не ждал и, несмотря на сильнейшее желание избавиться от Пустоты, с бьющимся сердцем пытался представить процедуру перевода. Дядя в подробности не вдавался, сказав лишь, что все будет очень просто. По крайней мере для Дэма.