Но вот явилась эта странная семья, и, как было заведено, священник принял новоселов в наше сообщество на поминально-приветственной службе, которая начиналась так: «Посреди смерти в жизни пребываем».
Авареш, мать новой семьи, сидела в церкви, одетая в траурное рубище. Она рыдала, словно погубившая семью Иосипа Фарлоу авария унесла ее собственную родню, а не принесла ей пользу. Она всхлипывала и задыхалась, как будто жизнь была не трагедией от рождения из праха до возвращения во прах, как нас учили, а чем-то более сложным.
Супружника с ней не было. Вместо него по бокам от Авареш сидели ее кузены, Гаррел и Трейл. Мы в ИерСалеме никого похожего на них не встречали. Они были в темной нетканой одежде и сидели на жестких скамьях потрясающе неподвижно, словно высеченные из камня. Даже тогда мне подумалось, что они выглядят как солдатыс их мерцающими во мраке церкви линзами, с их одетыми в истертые на костяшках перчатки руками, что лежали ладонями вниз на широких бедрах, с их плотными куртками, намекавшими на скрытое оружие.
И еще был мальчик, сын Авареш. Пеллонхорк.
Трудно сейчас, столько лет спустя, представить Пеллонхорка мальчиком. Ему было восемь, как и мне, и он носился по церкви, дикий словно ветер.
Никто ничего не делал. Отец Благодатный должен был попросить его мать унять мальчишку, но не попросил. Теперь я думаю, не было ли ему что-то известно, но, возможно, он был точно так же приведен в замешательство необычными пришельцами.
Авареш всхлипывала. Для меня это было непостижимо. Ее кузены безучастно сидели по бокам, и моя мать тихо встала и подошла к ней. Гаррелтот из кузенов, что был повыше, мочки ушей у которого раздулись от сенсоров, а намазанные гелем волосы были разграфлены на мелкие квадраты, напоминая оболочку гранаты, не выказывал никакого желания ее пропустить, но она ждала. Авареш подала кузену быстрый знак, и тот позволил маме сесть рядом с ней, хоть и помедлил достаточно долго, чтобы эту паузу заметили все, кто был в церкви. Все, кроме Пеллонхорка, строившего башню из молитвенников в стрельчатом пятне света из высокого окна.
Отец Благодатный продолжал службу:
Мы оплакиваем Иосипа и Нейшу, и их детей Джони и Джесс, и благодарим за прибытие Авареш и Пеллонхорка, и Гаррела, и Трейла.
Все молчали, и даже Пеллонхорк на мгновение утихомирился, отступив от своей угрожающе высокой постройки из книг и прищурившись на нее. Укрепленная подколенными подушками, башня была с него высотой. Я видел, как он осторожно поставил на ее вершину серебряную курильницу, блеснувшую в ярком луче.
Священник завершил службу молитвой о неназываемой планете:
Мы молимся за души тех, чья ужасная вера забрала у них возможность спасения, чтобы однажды они возвратились к нам.
Все слышали рассказы о неназываемой планетео том, как она отстранилась от Системы, и уничтожала все корабли, отважившиеся приблизиться к ней, и посылала отряды убийц, жестоко расправлявшихся с любым, кто произносил ее название вслух. Это звучало неправдоподобно, однако на Геенне сомнения были редки.
Наконец отец Благодатный вновь указал на новую семью и тихо, но властно произнес:
Мы надеемся, что к Авареш и ее семье вскоре присоединится и ее супружник
Бабах. Все вздрогнули и обернулись на шум падения Пеллонхорковой башни из молитвенников и металлический звон ударившейся о камень курильницы. На мгновение мне почудилось, что Гаррел и Трейл вскочили, но нет, они были единственными в церкви, кто остался сидеть. Однако позже я вспомнил, что все было не так. Они действительно встали, и в руках у них появились готовые к стрельбе пистолеты; они осмотрелись, расслабились и сели обратно еще до того, как все остальные успели как-то отреагировать.
На этом церемония и закончилась. Мы все потянулись к выходу из церкви, минуя луч света, пахнувший теперь удушающе-сладкими благовониями. Авареш продолжала всхлипывать. Все остальныекроме Гаррела и Трейла, у которых, должно быть, стояли в носоглотках воздушные фильтры, кашляли, проходя через арочную дверь. Пеллонхорк размахивал руками и танцевал.
Вот как они появились. Прошло много времени, прежде чем хоть кто-то в поселке узнал имя супружника Авареш. А когда мы узнали, оно нас не удивило. Даже на Геенне слышали об Итане Дрейме.
Но это вскрылось далеко не сразу. Всегда находилась какая-то причина, по которой отец Пеллонхорка не мог к ним присоединиться. Работа, проблемы с транспортом или просто «осложнения». Авареш пожимала плечами, Гаррел и Трейл ничего не говорили.
В первый же день, когда Пеллонхорк пришел в школу, наш одноклассник спросил его об отце. Пеллонхорк избил мальчишку так сильно, что тот не мог учиться целый месяц.
Авареш с моей матерью стали лучшими подругами. Она постоянно в чем-то нуждалась, и мои родители ей помогали. Мне никогда не приходило в голову, что это не просто доброта и случайность.
У них было странное семейство. Они жили впятером: Авареш, Пеллонхорк, два кузена и зеленый щеканчик. Щеканчик был питомцем Пеллонхорка и обитал в вольере. Крылья у него были подрезаны, и он мог только мерить вольер неуклюжими шагами. По словам моей матери, Пеллонхорк плохо за ним присматривал, поэтому бремя ухода легло на Авареш. Пеллонхорка питомец за что-то невзлюбил. Авареш часто держала щеканчика на руках, баюкала и поглаживала его мягкое оперение.
А я сдружился с Пеллонхорком. У него была безумная, невероятная харизма. Когда мальчик, которого он избил, вернулся в школу, Пеллонхорк был первым, кто его поприветствовал, причем с подлинной радостью. Он не вспоминал об избиении. Для Пеллонхорка оно словно и не случалось. Мальчик ответил ему странной благодарностью, но с тех пор всегда был осторожен.
Это стало для меня интересным уроком. Думаю, все мы знали, что перед нами кто-то необычный. Пеллонхорк сразу сделался нашим лидером. Мы рисковали, лазали и плавали в опасных местах. Конечно, никто из нас никогда не говорил ему «нет», а он всегда был первым, кто лез, кто нырял, кто дрался. Он не знал страха. Мы думали, что он был отважен. А он, разумеется, был психопатом.
Как-то контролировать его могли только Гаррел и Трейл. Он постоянно их дразнил, а они не обращали внимания на его подначки.
Но однажды я увидел, как Трейл его побил.
Это случилось так. Днем Пеллонхорк без приглашения пришел к нам домой и сказал, что хочет со мной поиграть. Мы поднялись в мою комнату. Поначалу он был возбужден, потом унялся. Я никогда его таким прежде не видел. Вскоре моя мать ответила на звонокочевидно, от Авареш. Она ушла, а несколько минут спустя появился Трейл и постучался в нашу дверь.
Я не должен был его впускать. Мне не разрешалось никому открывать дверь, если дома не было взрослых, к тому же Пеллонхорк кричал, чтобы я этого не делал; подобного крика я ни от кого еще не слышал. И он ругался; обещал сделать со мной что-то такое, чего я попросту не понимал.
Можете представить себе, как я был напуган. Я видел, как Пеллонхорк ни за что избил мальчика до потери сознания и все равно продолжал его колотить, невозмутимо и методично, пока не убедился, что все мы усвоили его посыл. Он никогда не терял контроля над собой. И в то же время я слышал за дверью голос Трейла, размеренный и спокойный, и содержавший в себе больше угрозы, чем всё, что я мог себе представить.
Я слышал крики Пеллонхорка, но тихий голос Трейла перекрывал их. Я потянулся и открыл ему дверь. Его темные линзы сверкнули, когда он текучим движением прошел мимо меня и вверх по лестнице. Я последовал за ним. На мгновение я заметил выражение лица Пеллонхорка через приоткрытую дверь моей спальни, прежде чем тот захлопнул ее перед носом у Трейла. Я немедленно подумал, насколько же перепуган должен быть Пеллонхорк, чтобы осмелиться закрыть перед ним дверь.
Но ему ничего не должно было грозить до тех пор, пока Трейл не успокоится. Из-за работавших на удалитиевых болотах заключенных на всех дверях в поселке, как внешних, так и внутренних, стояла защита от проникновения. И дверь в мою спальню исключением не была. Выйти мог любой, кто находился внутри, а вот зайтилишь человек с зарегистрированными отпечатками пальцев. Даже разбежавшийся с сотни метров кенгурог не смог бы ее выбить.
Однако Трейл взялся за ручку, навалился на нее, и мгновение спустя дверь издала странный скрежещущий звук, прогнулась, треснула, а потом влетела внутрь комнаты. Трейл потер кулак и оглянулся на меня. Что он хотел сказать мне этим взглядом, я не понял. Блеск его линз был таким же, как и всегда. Я увидел, как он зашел в мою комнату и как поднялась и небрежно упала его рука. Я услышал мертвый, глухой звук, и крик Пеллонхорка оборвался.