На голове у комдива кровь, на лбу царапины. И тут, кивнув на «ил», Дзусов сердито спрашивает:
— Гдэ этот?.. Гдэ лэтун?
Подводят чумазого паренька с «ильюшина».
— Это ты меня «штурмовал»? С ума сошел, что ли? Нэ выдишь, что наша территория? Летчик обескуражен:
— Нет, нет! Никого я не штурмовал, товарищ полковник. Меня подбили над целью, еле дотянул сюда. А из пушек дал очередь, чтоб людей предупредить, что машина неуправляема… Как ни горько было, люди искренне сочувствовали. Понимали: на войне всякое бывает!
Но потом, на разборе боевого дня, от Дзусова влетело многим — и за недостаточную осмотрительность, и за неграмотную разбивку старта, и за нарушение радиодисциплины…
С рассвета следующего дня пошла у нас напряженная боевая работа. На аэродром прибываем еще затемно. Истребители уже обслужены, заправлены, снаряжены.
Живем мы километрах в пяти-шести от Любимого, на хуторе Мирском. Сделано это из предосторожности, чтобы не подвергать опасности весь личный состав в случае бомбежки. Опыт научил!
Подняли летчиков сегодня рано. Ехали с «комфортом»: стоя в кузове полуторки и крепко держась друг за друга. Машина домчала до КП. Здесь уже дожидались Покрышкин и все комэски — Речкалов, Тетерин и Лукьянов.
— Все в сборе? — Александр Иванович обвел взглядом пилотов и, убедившись, что прибыли все, продолжил:
— На задание первыми пойдут две группы: одну поведет Речкалов, вторую — я. Остальные — согласно графику. Начальник штаба ознакомит с ним. Задача — прикрыть наши наземные войска от действий вражеской авиации в районе Куйбышево, Дмитриевка, Марьяновка.
Куда и сонливость девалась. Значит, вперед пойдем!
— А ведь чувствовалось, что наши вот-вот рванут! — делится мыслями Саша Клубов.
— Донбасс ждет! — присоединяется к нему второй Саша — Ивашко. Пританцовывает и потирает руки, выражая свое нетерпение скорее принять участие в боях.
Ребята правы: летая над прифронтовыми районами, замечали не раз движение наших войск. А прошлой и позапрошлой ночью отчетливо слышали гул танковых двигателей, рокот автомобильных моторов. Это по проселкам под покровом темноты двигались колонны войск и боевой техники, подтягивались в места сосредоточения, готовились к решительному броску.
Чуяло сердце: близится нечто важное и у нас!..
А что с вражеской авиацией происходит? Фашистских самолетов в последние дни почти не видно. Только высоко в небе замечаешь вдруг тонкие дорожки инверсии: противник ведет глубокую разведку и далеко в тыл на большой высоте пролетают его воздушные лазутчики.
Нашей эскадрилье не везет: врага не встречаем. А вот соседний, 100-й гвардейский истребительный полк, что ни вылет — дерется. Есть у него и успехи, но есть уже и боевые потери: не возвратился с боевого задания младший лейтенант Василий Семенов. Остро переживаем беду…
Но вот чаще обычного стали попадаться нам на глаза «рамы», и это ведь тоже неспроста! Явный признак, что нынешнее затишье — перед бурей.
…5 августа. Раннее утро. Погода хорошая. Солнце сияет, обещает пригреть еще сильнее, чем накануне.
Вылетаем шестеркой. В паре с Александром Ивановичем идет Жора Голубев. Во второй паре — лейтенант Александр Клубов и старший лейтенант Александр Самсонов. Я иду ведомым у младшего лейтенанта Виктора Жердева.
Выруливаем между хат. Жители Любимого уже привыкли и к своим беспокойным постояльцам, и к рокочущим под самыми окнами самолетам.
Итак, задание получено, все предельно ясно. Выруливаем.
Мечутся куры, с кудахтаньем шарахаются от выкатывающихся из-за построек самолетов.
Стараемся сильно не газовать, чтобы не вздымать пыль.
А вот и желто-зеленое, опаленное августовским зноем поле. До войны растили на нем хлеб. Теперь оно служит нам взлетно-посадочной площадкой.