равном спокойствии, он продолжил излагать свои рассуждения простым, прямолинейным и мрачным языком.
«Вы видели короткую демонстрацию возможностей моего корабля. Вы должны понимать, что, когда он уничтожил ваше соответствующее оружие, он работал на самом низком пределе своих возможностей». Это вызвало ожидаемый ропот среди собравшихся. Некоторые из них были сомнительными, но многие были готовы принять его заявление.
Я уже говорил тебе, что я не союзник Вуллсакаа. Я тоже никому не враг. Ни Пактрина Объединенного, ни Джебилиска, ни Вулсакаа. Он сосредоточился на внимательной троице правителей, известных как Кьювиды. «Не делай из меня одного. Любая сторона, которая не выполнит требования о прекращении боевых действий, узнает, на что действительно способен мой корабль.
Это был более или менее блеф. Независимо от ответа, который он получил, он не собирался участвовать в массовых убийствах. Если упрямый Кьювид откажется вывести свои войска, ему придется найти другой способ убедить их в необходимости сделать это. Если бы кто-то из них смог переплести с ним Сенситивов, проницательный человек смог бы различить пустоту его угрозы. В отсутствие такого интимного эмоционального контакта им пришлось оценивать истинность его ответа, основываясь только на словах.
Чтобы еще больше донести свою точку зрения, он взглянул в сторону Высокорожденной Пиррпаллинды. «Это предупреждение справедливо и для армий Вуллакаа, если какой-либо слишком рьяный офицер решит преследовать и беспокоить отступающие силы других королевств, присутствующих на этом собрании».
Заметно нервничающий Сринбалла заговорил, прежде чем его сюзерен успел ответить. «Мы уже договорились отозвать все силы в казармы, как только станет ясно, что штурм отменен. Уверяю вас, что ни один из наших полевых командиров не осмелился бы начать действия, о которых вы говорите, без прямого одобрения одного из четырех старших офицеров, каждый из которых подчиняется непосредственно Его Августейшему Высокорожденному.
Королевские мантии закружились, ацерибб Джебилиска осторожно балансировал на своем длинном ниспадающем головном уборе и сделал шаг вперед. «Джебилиск готов подчиниться. Предвидя такую просьбу, я уже взял на себя смелость сообщить своим конным эскадронам, чтобы они начали разбивать лагерь с прицелом на начало долгого пути домой». Выполняя четырехстороннее приветствие, подобного которому Флинкс еще не видел, задействовав все четыре предплечья, правитель Красных Песков отступил вместе со своей свитой.
С этим оставался только вечно спорный Кьювид. Глядя, как самец и две самки бормочут между собой в поисках согласия, Флинкс обнаружил, что его раздражает задержка. Ему не терпелось отправиться в путь. Даже их союзник, Асерибб, казался не в своей тарелке из-за их спора.
Чего они так нервничали? Их эмоции, как он их воспринимал, представляли собой беспорядочную и волнующую смесь. Они собирались соблюдать или нет? Если второе, то он будет вынужден тратить здесь больше времени, сочиняя какую-то подавляющую демонстрацию, которая убедит их раз и навсегда в бесполезности приседаний в любой позе, кроме полного подчинения. Демонстрация, устало напомнил он себе, потребует как можно меньше потерь среди пактринского воинства.
Он мог бы призвать свой Талант, чтобы приглушить их эмоции, но временное умиротворение продлится только до тех пор, пока он присутствует, чтобы поддерживать его. Их окончательное решение должно было пережить его присутствие. Им нужно было прийти к нужному соглашению самостоятельно, без какого-либо вмешательства с его стороны.
Он не был уверен, почему вдруг поднял голову. Может быть, это был украдкой, торопливый взгляд на крышу того, кого звали Благородный Кечралнан. Может быть, легкое, неестественное движение воздуха. Или , возможно, дело было в скорости, с которой Пип неожиданно взлетел ввысь с ее места отдыха на своих плечах. Какова бы ни была причина, он откинул голову назад как раз вовремя, чтобы увидеть, как дварра, прыгнувший через открытый световой люк богато украшенного фресками потолка, падает прямо на него.
Несколько достойных упоминания вещей произвели на него впечатление практически одновременно. В то время как все остальные в большом зале отреагировали на это неожиданное и жестокое вторжение шоком и удивлением, триумвират людей, составлявший Кьювид Объединенного Пактрина, этого не сделал. Когда охранники отреагировали и двинулись вперед с опозданием на несколько секунд, а другие присутствующие высокопоставленные лица стояли и таращились, члены Кьювида и их свита отвернулись и закрыли свои лица и Сенситивов любой тканью, которая была под рукой для этой цели. Самое интересное, что пактринианец, стремительно летевший к нему, был эмоционально пуст ; как мертвый внутри и лишенный чувств, как камень. Неудивительно , что ни он, ни Пип не почувствовали его приближения, тем более его присутствия или намерений.
Последние определялись предметом, который падающий туземец крепко держал обеими руками . Огромный, как дыня, он слегка дымился и пах гарью.
Последнее, что Флинкс помнил, что видел перед тем, как его настигла абсолютная тьма, была четкая, беспрепятственная видимость головы террориста-самоубийцы. Он был лишен сенситивов.
Они были ампутированы .
Осведомленность. Интимации сознания. Нервы сообщают спутанность сознания и боль. Голова убивала его. Как ни странно, это было хорошо, понял он. Если его голова убивала его, то он не мог быть уже мертв.
Он чувствовал тяжесть на груди. Это не было гнетущим, и это было знакомо. Подняв глаза, он увидел ярко-зеленую голову, смотрящую на него из ленивых клубков розового и голубого. С облегчением вновь встретившись взглядом с хозяином и почувствовав его чувства, Пип слегка расправила крылья и отползла в сторону, прижавшись к нему, но не на него.
Сидение чуть не заставило его снова потерять сознание. Головная боль, острая как бритва агония в глазах были ужаснее всего, что он мог вспомнить. Снова зажмурив глаза, он методично потер виски, лоб, затылок под волосами. Медленно жало ослабло, хотя и не исчезло полностью.
В следующий раз, когда он открыл глаза, он увидел, что Треппин смотрит на него сверху вниз. От советника исходило беспокойство ; искренняя, искренняя забота. Флинкс увидел, что сидит у одной из стен большого зала Аудиенций в бастионе крепости Метрель. Это было интересно, потому что последнее, что он помнил, это то, как он стоял посреди этой восьмиугольной комнаты, внезапно вздрогнув от вторжения...
Он резко поднял глаза. Световой люк, через который нырнул потенциальный убийца, все еще был там, теперь он был открыт для ясного послеполуденного неба. Конференция состоялась утром. Это означало, что он был без сознания из-за он проверил свой хронометр. Шесть часов, больше или меньше.
"Ты жив." Треаппин позволил своей верхней части тела вытянуться до нормальной длины и высоты.
"Более менее." Все еще время от времени вздрагивая от боли, Флинкс поднялся на ноги. Это был осторожный, постепенный процесс, призванный гарантировать, что он не потеряет сознание и не упадет. Легкая гравитация помогла.
Он увидел, что они с вожатым не одни в комнате. Ни о Высокорожденной Пиррпаллинде, ни о других советниках правителя Вуллсакаа не было и следа. Собравшиеся представители Jebilisk и Pakktrine Unified также исчезли. Кроме него самого, Пипа и Треппина там была только охрана. Их общее эмоциональное состояние, как он их воспринимал, было поучительно. Стойкие и бдительные снаружи, они были напуганы внутри. Кроме того, источник их нынешнего беспокойства был ясен.
Ему.
Мы пытались помочь тебепосле,сказал ему Треппин.Но твоя любимица никого к себе не подпускала, и даже самые смелые из нас не желали подвергать ее немилости.
«Наверное, мудрое решение». Внезапно пошатнувшись, Флинкс откинулся назад и ощупал твердую каменную стену в поисках поддержки. «Обычно так она реагировала в такой ситуации, не зная, что со мной не так».
Его отвлек ветерок. Он поймал себя на том, что смотрит через зал, в дальний конец большой комнаты. Прямо напротив того места, где он стоял, была дыра в толстой каменно-каменной стене. Он был примерно три метра в ширину и простирался от пола наполовину до потолка. Сквозь пролом можно было увидеть голубое небо над далекой зелено-коричневой местностью. Глядя на него, он понял, что Треаппин снова говорит.