Я всхлипнул и пополз прочь к единственному укрытию на пупырчатой шкуре площади Лобному месту. Охотники продолжали стрелять, но им пока хватало другой дичи, а может быть, в меня трудно было попасть из-за валявшихся повсюду тел, во всяком случае, я почему-то все еще был жив. Меня колотила крупная дрожь, руки и ноги совершали странные самостоятельные движения куда больше движений, чем требовалось для того, чтобы ползти. Челюсти до хруста свело судорогой.
Какой мороз, плакал я. Какой страшный мороз!
Белесый камень Лобного места обжег руку холодом. Я поднял голову. Красно-белая лента трещала на ветру и билась о парапет, словно пыталась обнять, втянуть его в общее пространство площади. Но не могла. Здесь кончалась ее власть. Как же мне было страшно! Как хотелось повернуть назад и уползти поскорее прочь от этой полоски, в ярости рвущей камень! Но я не повернул. Впервые в жизни я пересек красно-белую запретительную ленту, впервые выполз из разрешенного пространства, где нельзя то и нельзя это, туда, где можно все. Может быть даже можно спастись Может быть даже
Смотри, один уходит! раздалось вверху.
Я замер на мгновение, а потом с облегчением перевернулся на спину. Теперь можно и это. Теперь можно ни о чем не думать и ничего не бояться. Потому что произошло самое страшное.
Над парапетом показалась рука охотника, и сейчас же тяжелая плотная сеть накрыла меня с головой. Странно, она совсем не давала тепла
« Многие промышленники, охотясь из года в год, приноравливаются выманивать зверя на манок, или вабить. Опытный вабельщик, заняв с раннего вечера позицию вблизи логова и передушив прежде щенят, чтобы не разбежались, выманивает матку прямо под выстрел, или в сеть»
(Л. П. Савватеев. «Наставление московскому охотнику»)
Да всякое, конечно, бывало, Лариса отодвинула чашку, потянула из пачки белую соломину «Эссе». И ругались, и посуду били. Один раз я даже уезжала из-за нее к маме, и вещи перевозила
Да ну?! Светка, сидевшая далеко, за компьютером, вытянула тощую шею на полметра лишних, чтобы не пропустить ни словечка. Как же это ты? Расскажи!
Да что там рассказывать Лариса пустила дым в потолок. Поживешь со свекровью сама узнаешь. Попила мне кровушки
Она снова затянулась и замолчала надолго, будто пробовала на вкус не ментоловый дым, а воспоминания.
И все-таки с ней было легче. Славка накормлен, одет обут, сидит с бабушкой, а не с этими тварями-няньками. С работы приходишь ужин на столе А как похоронили бабушку, как взялась я посуду мыть на поминках вот, думаю, вся жизнь моя теперь так и пойдет готовь да посуду мой
Да уж, теперь только это, покивала многоопытная Вера Сергеевна, да стирка, да уборка, да за дитем ходи. А в школу пойдет еще труднее будет.
А твой-то что? снова встряла Света, поднимая маленькую, как у змеи, головку над монитором. Совсем не помогает, что ли? Запряги!
Лариса молча задавила окурок в пепельнице.
Да, запряжешь их! Вера Сергеевна гневно звякнула чашкой. На мужиков где сядешь, там и слезешь.
Света вдруг зарделась и стыдливо упрятала головку за компьютер. Видимо, Вера Сергеевна невзначай задела интимное.
На столе у Ларисы мобильник пропел серенаду.
Ну вот, легок на помине!
Лариса, утвердив на лице скептическое выражение, взяла трубку.
Да, Андрей! Чего тебе?
Мама! А ты скоро придешь? прокричал ей в ухо детский голос.
Славик?! удивилась она. Ты с папой?
Папа на работе! доложил детский голос. Папа забыл дома свой могильный телефон!
Не могильный, а мобильный, поправила Лариса.
Не могильный, а могильный, старательно повторил Славик.
Лариса смотрела на коллег выразительно-скорбными глазами.
Зачем ты звонишь, Славик? Маме надо работать!
Я хочу на улицу!
Потерпи. Вот я приду, и пойдем гулять.
А ты когда придешь?
Через три часа. Еще работы полно
А через три часа это скоро?
Все, хватит болтать! Деньги тратятся. Положи телефон и больше ничего не нажимай! Понял меня?
Понял! А папе можно позвонить?
Я кому сказала, оставь телефон в покое! И телевизор не трогай!
Лариса положила трубку и снова закурила.
Могильный Это он после похорон слова путает. Все спрашивает, зачем бабушка переехала в могилу, может, мы ей надоели
Только там и отдохнем вздохнула Вера Сергеевна. И как он номер набрал? Я до сих пор в этих кнопках путаюсь!
Ой! Лариса махнула на нее сигаретой. Дети с техникой в сто раз лучше нас управляются! Прямо беда! Сам телевизор в сеть включает и пультом щелкает. Уж и затычки на розетку ставили, и чего только не делали бесполезно!
У моих знакомых, Света вынырнула из-за монитора, сынишка до стиральной машины добрался. Один раз только видел, как мама кнопки нажимает, и на другой день все половики выстирал, замшевые сапоги и кота.
Живой? поинтересовалась Вера Сергеевна.
Ну, вы скажете! Света возмущенно выгнула шею. Что ж, убить ребенка из-за какой-то стиралки?! Новую купили.
Да я про кота!
А! Про кота не знаю. У них сейчас дог.
Снова грянула серенада. Лариса схватила трубку.
Славик! Я же просила тебя не звонить! Ну что ты, не можешь занятие дома найти?!
А я уже не дома! проквакал детский голосок в трубке. Я пошел гулять!
Что?! Лариса так резко вскочила, что уронила стул. Как это гулять?! Кто тебе дверь открыл?!
Я сам! гордо сообщил Славик. Папа ключи тоже забыл.
Я убью этого папу прошептала Лариса, закрыв глаза. Славик! Немедленно вернись домой!
А где наш дом? поинтересовался Славик.
Трубка дрожала возле ларисиного уха, задевая серебряную сережку.
Ты во дворе, да? Там, где качели?
Нет, я на улице. Тут машины.
Стой! Лариса поперхнулась криком. Стой на месте, сынок! Стой и не шевелись!
Я стою, стою, успокоил Славик. Тут красный свет горит
Пожалуйста, не переходи дорогу, Славик! Жди мамочку! Я уже бегу к тебе!
Лариса, не отрывая трубку от уха, бросилась к выходу.
А теперь зеленый, доложил Славик. Мама, я иду тебя встречать!
Нет! голос ее вспугнул коридорную тишину.
Лариса пробежала мимо проснувшегося вахтера и застучала каблуками на лестнице. Не надо меня встречать! Стой на месте, я сказала!
Я не могу больше говорить, сказал Славик. Деньги тратятся.
Не надо! Не выключай телефон!
Но он уже отключился.
Лариса выскочила на улицу. Ловить машину? Нет, тут всего один квартал пешком быстрее. Не обращая внимания на дико косящихся прохожих, она побежала в направлении группы шестнадцатиэтажек, островком сгрудившихся посреди автомобильных водоворотов.
На ходу она тыкала пальцем в кнопки телефона. Слезы застилали глаза. Только бы он не отключил телефон совсем!
Алло, сказал Славик. Это кто?
Славочка! Это я! затараторила Лариса. Пожалуйста, больше не выключай телефон! Держи его все время возле ушка, чтобы слышать мамочку! Я бегу к тебе, малыш! Я уже близко!
Где ты, мама? Я тебя не вижу!
Скоро, скоро увидишь! Я совсем рядом, на соседней улице!
Это хорошо, сказал Славик со странным удовлетворением.
Лариса даже испугалась этого неожиданно спокойного голоса.
Славик! Славик! Ты слышишь?
Слышу, не волнуйся.
Она пересекла поток машин, окаменевший в минутной пробке, и побежала вдоль квартала старых домов, разевавших на нее удивленные арки подворотен.
Сыночка! Где ты стоишь? Посмотри вокруг, что ты видишь?
Да здесь я, также спокойно сказал Славик. Во дворе магазина. Сверни направо в арку, и меня увидишь.
Направо? Лариса споткнулась на ровном месте. Откуда Славик знает, где право?
Славик! Это ты? неуверенно спросила она.
Да, мамочка, это я! сейчас же захныкал Славик. Иди скорее! Мне страшно!
Лариса снова пустилась бегом.
Кажется, вот эта арка ведет к магазину. Сюда.
В темном проеме виднелись габаритные огни и распахнутые створки автофургона. Возле него, спиной к Ларисе, стоял дюжий грузчик и разговаривал по телефону. Фургон перегораживал арку от стены до стены, не оставляя прохода.