Слова упали, как нож гильотины. Собеседники глядели на Отона с неловкостью, испуганные силой его слов и уверенностью голоса.
Слияние Интеллектов вокруг общей цели, продолжил он, обеспечивает подобие существования нашем обществу. Если наши противники осуществят свой план, скоро у нас не останется даже общего языка или протокола. Это станет концом последнего Лация.
Альбин радостно ему улыбнулся. Не потому, как подозревал Отон, что слова его убедили, просто из них Альбин заключил, что сам проконсул еще не освободился от Уз.
Узнаю ваши слова, продолжал брат. Виний говорит то же самое.
Виний?
Он смотрит на вещи трезво, опасается Марциана и его неуравновешенности. И отдает себе отчет, как каждый из нас, что времена Гальбы прошли.
Что вы задумали?
Преемственность, подсказала Альбиана. Законную передачу власти. Он раздумывает над этим. Мы можем с ним поговорить.
После того, как он меня изгнал?
После того, как вы победили.
И Гальба откажется от власти?
Он бессилен. Нет Нужно сблизиться с Винием. И с Камиллой, произнесла Альбиана.
Вам сблизиться с Камиллойотличная идея, подхватил Альбин. Вы могли бы создать мощный союз, такой же символический, как был у вас когда-то с Плавтиной, однако он стал бы гарантом преемственности.
Отон поразмыслил несколько мгновений над этим хитроумным планом.
Мне нравится то, что вы говорите, клянусь Числом!
Тогда мы прямо сейчас начнем готовить ваше возвращение, тихо сказал Альбин, расплывшись в улыбке.
Отон немного помолчал. Урбс всегда любил такие неожиданные повороты и смену союзников в последний момент, благодаря которым складывались или разрушались обстоятельства. Но такая возможность Чувство, что власть от него на расстоянии вытянутой руки, почти кружило голову после веков изгнаниятогда как он собирался завоевывать ее жесткими маневрами. Камиллу он не знал. Она была скромной, верной Гальбе и вежливой с Отоном и не раз, когда к ней обращалась Альбиана, помогала им разрешить мелкие трудности. Но он никогда не задумывался, чего она стоит на политической арене. Есть ли у нее собственные цели? Что ж, он увидит.
Постойте, еще кое-что Раз уж вы заговорили о Плавтине.
Они нетерпеливо повернулись к нему.
Гибель Плавтинытрагедия, сказала Флавия. Мы сообщим о ней Винию.
Это действительно трагедия. Но остается и слабое утешение нашему неизмеримому горю. Она не полностью исчезла.
Трое его собеседников замерли. Он продолжил:
Во время катастрофы я спас странное создание, о котором не знаю, что и думать. Сдается мне, это результат опытов, которые проводила наша погибшая сторонница. Ей достался характер Плавтины, но не ее память.
Она здесь?
Голос Флавии слегка дрожал. С Плавтиной ее связывали весьма сложные отношения, вспомнил Отон.
Да, подтвердил он, и под моей защитой.
Что за странная ситуация, произнесла она тихим, лишенным выражения голосом. Плавтины нет, и одновременно она здесь.
Что вы рассчитываете с ней делать? спросила Альбиана.
Она принадлежит мне, ответил Отон. Я возьму ее с собой во дворец. Она расскажет о битве.
Очень хорошо. Мы сообщим о ней Винию. Посмотрим, что он об этом думает.
Альбин повел рукой, отмахиваясь от темы. Потом сторонники Отона один за другим попрощались с ним и исчезли.
* * *
Отон ждал, созерцая небо. Его друзья прошли вместе с ним последний этап путешествия. Алое светило, омывавшее пространство своими кровавыми лучами, рдело впереди. Из-за теплых лучей этой карликовой звезды отцы-основатели выбрали сокращенную орбиту. Поэтому было невозможно рассмотреть Урбс, утопающий в окружающем свете, пока они не оказались совсем близко по меркам космической навигации.
И тут они его увиделизелено-серую драгоценность, физическую невозможность, жемчужину цивилизации, средоточие сокровищ и чудес. Из ночной тьмы хлынул переливающийся светчастичное отражение звезды на куполе из одномолекулярного углерода, в который был заключен город. Человечество хоть и любило чудеса, к такому достижению даже не приблизилось. Город был построен на металлическом плато в форме эллипса толщиной в двести километров и шириной в тысячу, на орбите темной сернистой планеты. Самой планетой интересовались с таинственной целью лишь аруспиции. Что до странного птолемеевского мира автоматов, его структуру поддерживала постоянная работа многих тысяч манипуляторов силы тяжести, которые непрерывно подпитывались от пучков микроволн, шедших из сети солнечных панелей, размещенных поблизости от звезды.
Ведь колонизация Проксимы Центавра продолжалась. Все солнечные станции происходили от одной самоповторяющейся единицы, которую поместили на орбиту еще до основания Урбса. Внутри каждой из них машины беспрерывно перерабатывали сырье, собранное неподалеку, чтобы создавать их новые копии. Производство энергии возрастало по экспоненте.
Все это образовывало сложную взаимозависимую систему, которая находилась в постоянном развитии. Интеллекты смотрели далеко вперед. Однажды эта сеть окончательно растянется и станет непрерывной поверхностью, сферой, способной впитать каждый фотон, испускаемый маленькой звездой. Пока же плоский мир Интеллектов выглядел, как нарушение законов физики. И прежде всего Его величество город заранее смеялось над историей и энтропией.
Они подлетели еще ближе. Проявились первые детали пейзажа под куполом. Постоянно обращенный к звезде город раскрылся их взгляду, золотые купола храмов и хрустальные крыши дворцов, висячие сады и прозрачные спирали. Мрамор тут состязался с золотом и обсидианом под светом падшего солнца этого мира. Широкие площади, лабиринты улиц, фонтаны, украшенные классическими статуями, каналы и секретные дворикивсе это явилось взгляду Отона, все сияло, как прекрасная мечта о славе и вычурная дань уважения вымершей расе. Творчество его соратников славит Человека само́й бесконечностью своих вариаций, подумал Отон и удивился своим мыслям: разве этот купол не одолжен у Константинополя, та площадьу Лугдунума, а тот зиккуратне взят ли с Ио или Ганимеда? Отон, как и всякий раз, почувствовал укол вожделения перед таким великолепием. Мысли об Урбсе никогда его не покидали, и в любой момент, что бы он ни делал, в мыслях переносился сюда. Если в этой холодной вселенной остался хотя бы след какого-то смысла, он крылся в величии, лоске и смертельной красоте восхитительных интриг Урбса.
Они сделали круг почета над городом, отдав должное его величию, и нырнулитак, чтобы можно было подлететь к нему снизу; замедлили скорость и стабилизировались. Посреди оболочки из матового металла, на которой стоял город, в тишине открылись широкие шлюзы, впуская в саму гавань, место темное и такое огромное, что вмещало в себя стальных монстровзнать Урбса.
«Транзитория» скользнула внутрь. Она с осторожностью пробиралась по лабиринту тоннелей, пока не достигла точки, где ей предстояло остановиться. Из-за размеров места абсурдно было говорить о посадке на палубу, и все же именно это происходило. С аккуратной грацией кита, плывущего против течения, корабль замедлил скорость, совершая последний заход. Ни один летчик-человек не смог бы, пользуясь единственно своими возможностями, совершить настолько точный маневр. На потолкевернее, на перегородке со стороны городасвешивались в пустоту пучки телескопических труб шириной в несколько метров, ожидая контакта. В абсолютном молчании длинные патрубки пришли в движение, словно щупальцы какого-то несуществующего зверя, и выровнялись вдоль люков Корабля, который поднимался, пока не коснулся зоны стыковки. Мощная вибрация сотрясла металлическую конструкцию. Посадка состоялась.
* * *
Глухой удар при стыковке оторвал от дел всех обитателей Корабля. На носу два лейтенанта ОтонаРутилий и Аттикобменялись многозначительными взглядами, пока маленькая группа деймонов заканчивала подготовку к выходу за пределы корабля. Бледные создания, более высокие и тонкие, чем люди, натянули легкие защитные комбинезоны. Они находились в доке обслуживания, угнездившемся прямо внутри обшивки и наполненном трубками и клапанами. В одной из его перегородок была прорезана застекленная дверь, окруженная стрелочными индикаторами и автоклавами. Люк вел в резервуар. Ржавчина без ложной скромности атаковала здесь потолкивлажность каплями стекала вниз, в типичном для Корабля соседстве крайней изощренности с неухоженностью.