Юрий послушно выбрался из тёмного нутра машины. Ноги сами подцепили тапочки, а руки накинули на плечи мягкий халат. Другая женщина? Юрий развернулся.
Прежней злой и жутко уставшей женщины больше нет. Вместо неё в комнате со странными машинами Юрию приветливо улыбнулась другая. Она тоже взрослая, хотя, Юрий машинально застегнул все пуговицы, вернее будет назвать её старушкой. Да, на ней такое же белое платье, а на талии тонкий кушак, однако морщинистые руки, лоб и седые волосы выдают её далеко не юный, и даже не зрелый, возраст. Зато она вся такая подтянутая, моложавая и весёлая. Последнее особенно приятно.
А где, это, Юрий растерянно оглянулся.
Оделся? Тогда иди, торопливо произнесла старушка. Много вас сегодня, много. Тебе всё объяснят.
С этими словами старушка замерла у бока другой машины. Её длинные белые пальчики принялись барабанить по тёмному боку то ли длинной бочки, то ли выпуклого, словно раздутого, сундука.
И вновь расспрашивать бесполезно. Юрий послушно поплёлся в сторону выхода. Удивительно! В Большом внешнем мире даже машины умеют говорить, однако живые люди почему-то не любят болтать. Вот и сейчас моложавая старушка в белом платье уже забыла о его существовании. Юрий грустно глянул на хмурое в задумчивости лицо старушки. И когда же, наконец, ему всё объяснят и покормят?
Кстати, Юрий остановился, руки пощупали живот. Странное делокушать больше не хочется. Вообще не хочется. Даже пить. Руки вновь пощупали живот. Кажется, будто он только что весьма основательно перекусил. Да, разве, может быть такое? И это ещё не всё. Юрий потянулся всем телом. А ещё упорно кажется, будто он весьма и весьма основательно выспался. Продрых целый день, не меньше. А это уже вообще полный бред, Юрий тихо рассмеялся. В той странной машине он пролежал всего ничего. От силы можно было бы раза три прочитать «Отце наш». Какое там выспался.
Юрий Сварин, прошу следовать за мной.
За дверью та же самая, или очередная, говорящая машина с тонкими руками и длинной шеей повела Юрия по широкому коридору. Только сейчас он заметил, что окон нет. Впрочем, под потолком во всю сияют те самые квадратные рамы. Интересно, Юрий поднял глаза, что в них горит, раз получается такой сильный и красивый свет? Но, опять же, спросить не у кого.
Прошу вас, присаживайтесь сюда. Ждите. Вас позовут, произнесла говорящая машина.
Спасибо, Юрий послушно опустился на мягкий стул, руки сами легли на широкие подставки.
Говорящая машина лихо укатила на своих колёсиках. Взгляд лениво скользнул по сторонам, ещё одна просторная комната. Внешне она похожа на ту, где Юрий очутился, когда вошёл в этот высокий дом с пятью этажами. Впрочем, одно очень серьёзное отличие всё же имеется: полатей нет совсем. Не только у стены, но и по середине просторной комнаты тянутся ряды мягких стульев с широкими подставками для рук. Хотя, окон здесь тоже нет. Впрочем, они и не нужны. Многочисленные квадратные рамы на потолке заливают просторную комнату мягким светом. Одно плохопусто. Юрий устроился на мягком стуле поудобней. Не то что поговорить, поглазеть не на кого.
Чудный день, ещё более чудный и неожиданный Большой внешний мир. Сидеть на мягком стуле очень удобно, Юрий закрыл глаза. Он увидел столько всего разного и чудного, что устал удивляться. Даже хужеустал задавать самому себе вопросы, а потом маяться из-за отсутствия ответов. Это просто бесполезно. Единственное, что он понял, так это то, что Большой внешний мир гораздо более сложный, трудный, даже запутанный, чем он мог себе представить. Здесь всё другое, здесь всё иначе. Дойти своим умомне стоит льстить самому себе. Только и остаётся что ждать, плыть по течению, да ещё надеяться на лучшее. А пока ему опять предстоит маяться от скуки.
Яркий свет и тишина Тишина и яркий свет Юрий встал, прошёлся туда-сюда, сел на прежнее место. Потом снова встал, погулял ещё, пересел на другой мягкий стул. Как же скучно быть одному. Как же медленно тянется время. «Благодатный мир» само название внушает надежду и даже радость. Интересно, как скоро его и прочих односельчан переселят туда?
В третий раз Юрий поднялся на ноги. Особенно интересно, это как же их будут переселять? Что-то не похоже, что его собрали в дальнюю дорогу. Да, халат и тапочки весьма удобные, мягкие и тёплые, но для путешествия, особенно далёкого, явно не годятся. Да и нательный крестик ему ещё так и не вернули. И, вообще, когда вернут?
Грустно всё это, Юрий резко развернулся в проходе между рядами мягких стульев. Он чувствует себя безвольной щепочкой, которую звонкий весенний ручеёк тащит неизвестно куда. Беспомощность, вот что он чувствует. Грустно понимать, что здесь и сейчас от него ничего не зависит. Вообще ничего.
Усталости никакой, Юрий плюхнулся на мягкий стул. Однако он всё равно чувствует себя так, будто ему пришлось раз пять вычистить хлев из-под коров и овец. Трудэто радость. Ожиданиеэто мука. А это что такое? Пальцы нащупали странное утолщение на шее. Юрий тут же сел прямо. Нет, не показалось. Это не шишка, на синяк тоже не похоже. Однако на шее, почти под самым затылком, что-то появилось, что-то круглое и твёрдое на ощупь. Но шея, почему-то, не болит. Совсем не болит. Юрий задумчиво пошевелил пальцами. Если бы он не маялся от скуки, то ещё нескоро заметил бы эту, эту странную штуку на шее.
Глава 8. Поздняк метаться
Юрий Сварин, следуйте за мной.
Холодный стальной голос будто разбудил посреди ночи, но на этот раз Юрий просто поднял глаза. Перед ним всё та же, или очередная, говорящая машина с тонкими железными руками и длинной шеей. Похоже, эти машины только тем и занимаются, что указывают людям куда идти и что делать. А тонкие руки, пусть даже железные, только и годятся, чтобы ими махать. А какая разница? Юрий послушно поднялся на ноги. Поскорей бы всё это кончилось.
Через ещё одну дверь говорящая машина вывела Юрия из просторной комнаты на улицу.
Уже ночь? от удивления Юрий остановился.
В это трудно поверить, но снаружи день давно закончился. Пусть улица на чудо ярко освещена необычайно сильными светильниками на высоких столбах и крышах, однако над головой всё равно отлично видно тёмное небо с редкими тусклыми звёздами и рваными тучками. Да и воздух по ночному времени прохладен и свеж.
Пожалуйста, не останавливайтесь, всё тем же холодным голосом произнесла говорящая машина.
Юрий послушно тронулся с места. Холодный ветерок обдувает ноги и лезет стылыми руками за шиворот. Особенно неприятно себя чувствует стриженная голова. Впрочем, Юрий поёжился, сейчас лето. Даже глубокой ночью он не замёрзнет. Если только простынет. Хотя и это вряд ли.
В ярком свете уличных светильников Юрий без труда разглядел просторную площадь. Под белыми тапочками шуршит всё та же твёрдая и пыльная корка. За спиной возвышается громада того самого пятиэтажного дома. В некоторых окнах горит свет, но в остальных царит темнота. Похоже, ему довелось пройти его насквозь. Площадь с железными заборами, где приземлился пузатый летун, должна быть на той стороне.
Сюда, пожалуйста.
Тонкой железной рукой говорящая машина указала на другую машину. Ну, вообще! Юрий вновь остановился. Новая машина очень похожа на те две, что привезли сильно загорелых людей с красными точками на лбах. Тоже четыре колеса, широкая дверь, а по бокам сплошные стёкла. Хотя размерами она заметно скромнее, короче и ниже. Юрий поднялся по чёрным ступенькам. Внутри, вдоль стен, два рядя мягкий скамеек с наклонёнными чуть назад мягкими спинками. Юрий тут же присел на ближайшее. Взгляд сам собой уставился в окно.
Говорящая машина уже лихо покатила обратно к дому в пять этажей. И что? Опять ждать? Эта машина нужна, чтобы возить людей, только пока она будто мёртвая, даже не гудит. Через распахнутую дверь во внутрь залетает прохладный ветер. И что дальше? Ответ нашёлся тут же.
На улице светло, как днём. Это только небо тёмное. Юрий сразу заметил, как в большом доме в пять этажей распахнулась ещё одна дверь. Точно такая же говорящая машина с тонкими руками и длинной шеей выкатилась наружу. А за ней потянулась толпа людей. Все как один стрижены наголо. Все как один в таких же, как у самого Юрия, серых халатах и тапочках. Лишь по росту и фигурам худо-бедно можно отличить взрослых от детей и подростков, а мужчин от женщин. Неужели это односельчане?