Обзорные экраны показывали, как по обшивке поползли трещины, неотвратимо убивавшие корабль. А тишину изредка нарушал треск ломавшегося металла.
Арага заснул. Его организм плохо переносил запредельные перегрузки, и теперь ему требовалось восстановиться.
Тго герметично закрыл отсеки, полагая, что это хоть немного продлит жизнь. Но повреждённый корпус медленно и неумолимо разрушался из-за вибрации. А отключать движители было нельзя, иначе экипаж мог погибнуть в открытом космосе.
По субъективному времени Тго, перелёт к Ухаюхе занимал сутки. В прыжке корабль управлялся автоматически. А поскольку работала СИГа, можно было отдыхать в приемлемых условиях.
Прокол континуума завершился успешно и «Торус» вышел в обычное пространство, судя по показаниям дальномеров, в пределах звёздной системы. Тго отключил основные движители, чтобы продлить жизнь корабля. Дальше «Торус» летел по инерции, и в салоне возникла невесомость.
Проснувшись, Арага занял кресло второго пилота.
Мы уже в системе Ухаюху, сказал Тго. Спрашивать о состоянии товарища не имело смысла, поскольку все его страдания были написаны на осунувшемся лице. А разговоры о здоровье у нганцев считались неприемлемыми.
Похоже на то, выдохнул Арага, пристегнувшись ремнями. А здесь расположение созвездий почти как на Астуде.
Ничего удивительного. По космическим меркам Нган и Ухаюху чуть ли не одна система.
Арага взял маршрутную схему.
Я не большой специалист в навигации, сказал он, но по всем признакам «Торус» прибыл к Ухаюхе. Здесь одиннадцать планет. Нам нужна четвёртая Улку. На ней есть космопорт.
На чём мы отправимся к Эритмусу? спросил Тго. Увы, «Торус» своё отлетал.
Сперва нужно совершить посадку и выжить, рассудительно произнёс Арага. А потом что-нибудь придумаем. В космопорту множество кораблей. Кто-то из них, возможно, подбросит нас к Эритмусу. Мне один мутант рассказывал, как на грузовозах летал целый год, нанимаясь разнорабочим лишь за еду и перелёт. Варианты есть.
Время, казалось, вообще отсутствовало в этой точке космоса. Но ускорить судно уже не получится. Вспомогательные движители для полёта в обычном пространстве больше не включались. Пульт стал весь синий, что говорило об отказе всех систем. Когда на обзорном экране планета начала обретать форму, единственным отсеком с приемлемыми условиями для жизни осталась только рубка. Она расположена в самой защищённой части корабля, и потому в ней ещё были: воздух, нормальное давление и температура.
Арага плохо себя чувствовал и почти сразу опять заснул.
А планета уже рядом. Тго рассматривал на экране голубоватый контур атмосферы, а позже сквозь белёсую дымку проступили океаны, огромные материки и снеговые шапки на полюсах. Живой мир. Значит, «Торус» доставил своих пассажиров куда надо.
Ощутив головокружение, Тго сперва не понял, что произошло. Но вскоре стало трудно дышать, и он догадался сказывалась нехватка кислорода. Если срочно не приземлиться, можно задохнуться.
Тго включил автопилот, обеспечивающий экстремальную посадку, и откинулся на спинку кресла. Маневровые движители корабля были автономными. Это последняя ступень защиты экипажа, когда всё остальное уже не работает. Только на неё и приходилось сейчас надеяться.
Тго напряжённо смотрел на приближающийся мир. Для мутанта, на которого началась охота йкутсов и стражей, приземление здесь не лучшее решение. Но выбора не было.
Сознание незаметно покинуло его, и он провалился в небытие.
Глава 32Содружество Независимых Миров. Звезда Ошши. Планета Бтрк. Материк Ру. Тюремный комплекс «Дрёма».Двумя универсальными месяцами ранее
Заключённый ноль один, подъём! раздался в ночной тиши голос стражника, а об металлическую дверь звякнули ключи. К тебе пришли.
Бывший глава Совета управляющих Бтрк Уэ, а ныне узник ноль один, поднялся с твёрдого неудобного ложа. Встав в центре камеры, арестант терпеливо ожидал посетителя.
«Кого это принесло среди ночи? недоумевал он, оправляя на себе безразмерную робу. Для прокурора рано, а адвокаты уже были».
Последний месяц жизни Уэ превратился в сущий кошмар. Всё произошло так стремительно и неожиданно, что казалось жутким сном.
Уэ в мельчайших подробностях помнил тот злополучный день церемонии передачи власти будущему правителю, который должен был стать его триумфом. Но всё неожиданно обернулось катастрофой. Присутствовавшие в зале эонии словно только и ждали, когда Ойо упадёт, чтобы, спустя мгновения взорваться криком: «Уэ отравил трейма!». Этот дикий вопль всё ещё звучал в его голове.
Когда Ойо замертво рухнул на помост, Уэ уже ничего не соображал. Он лишь оторопело пялился по сторонам и слушал обвиняющие крики. После стольких усилий для розыска бывших регентов и спасения Ойо, его же и обвинили в убийстве юноши. Как нелепо.
По версии следователя, Уэ специально убедил Совет управляющих Бтрк перенести церемонию с площади Тавакана во Дворец правительства, где намеревался совершить преступление. А строгий приказ охране никого не подпускать к будущему трейму, на суде трактовалось, как удаление посторонних лиц от Ойо, чтобы никто не мешал ему подсыпать яд.
Использование спецподразделений в розысках погибших регентов инкриминировалось Уэ, как подготовка общественного мнения к задуманному им преступлению.
На поспешно устроенном суде, который состоялся через пару дней после смерти Ойо, было прямо указано только глава Совета мог отравить будущего трейма. В кармане его плаща якобы нашли остатки яда, который он и подсыпал в церемониальный напиток. А тех, кто подносил на сцену Шуфан, словно и не существовало. Но Уэ ведь не убивал и отлично знал, кто подставил его.
Он рассказал в суде о своей беседе во дворце Фусси с Ыу и Яэ, состоявшейся после трагедии на материке Нуэр. Он обвинил бывших регентов в подготовке убийства будущего трейма и затем в его осуществлении. Но странное дело подсудимого не слышали. Уэ обозвали спятившим лгуном и инкриминировали ему наговор на погибших уважаемых членов общества. Все попытки главы правительства обвинить Ыу и Яэ в отравлении Ойо, судья рассматривал только в одном ключе желании злоумышленника выгородить себя.
На слушаниях Уэ пытался доказать, что, замысли он убийство будущего трейма, то не стал бы устраивать его публично. Всё можно было сделать тихо ещё во дворце Эгель, где Ойо жил в одиночестве.
Но, лучше бы Уэ этого не говорил. Во-первых, его высказывание сочли признанием в подготовке убийства. А во-вторых, управляющий контрразведки обозвал Уэ предателем, в угоду йкутсам специально устроившим публичную казнь будущего трейма, чтобы лишить СНМ единственного защитника и посеять панику. И теперь, из-за злонамеренных действий предателя, государство эониев было обречено.
По словам того же офицера, со дня избрания Уэ на пост главы Совета управляющих Бтрк, за ним велась пристальная слежка. У контрразведки якобы имелось множество улик, подтверждавших встречи Уэ с посланниками Мировой Федерации, где оговаривались планы уничтожения СНМ. Но ни одного доказательства не было предъявлено. Офицеры спецслужбы заявили это конфиденциальная информация, не подлежащая разглашению, поскольку ещё ведётся оперативная работа по выявлению всех контактов предателя Уэ.
Это был явный наговор с целью очернить бывшего главу Совета перед эониями. Никогда Уэ не замышлял ничего подобного и ни с кем из Федерации не встречался ни в официальной обстановке, ни в быту. А вся его жизнь действительно проходила под неусыпным контролем многих государственных служб. Поэтому в обвинение о его измене могли поверить лишь граждане, далёкие от правительственного окружения.
Но никого из тех, кто по долгу службы отвечал за жизнь Уэ и мог снять с него это нелепое обвинение, не допустили к даче показаний. Адвокаты настаивали на их участии в разбирательстве и отсылали повестки тем, кого лично знал и помнил Уэ. Но должностным лицам запретили давать показания на основании возможного сговора с предателем, а также недопустимости разглашения секретной информации.