Я пришел в себя в больничной палате. Дежавю. Рядом с моей кроватью на стуле дремал Майкл, но стоило мне пошевелиться, он захлопотал, как заботливая тетушка.
Сергей, как вы? Хотите что-нибудь?
Оставьте меня в покое, выдавил я, и силы на этом кончились. Я снова закрыл глаза и, кажется, моментально заснул.
Второе пробуждение было уже в пустой палате, но на столике, установленном через кровать, я увидел тосты с маслом, зеленое желе в прозрачной пластиковой баночке и пачку сока с трубочкой. Ну что, раз выжил, надо подкрепиться. Кто знает, что там будет дальше?
За сутки больничного ухода я вполне оклемался. Майкл заглядывал несколько раз, спрашивал о самочувствии, но разговоров о произошедшем не заводил. Лицемер цээрушный! К вечеру второго дня меня перевели в жилой блок, в показавшуюся теперь родной комнату.
Я должен извиниться перед вами, сказал Майкл во время визита на следующий день. Это был не мой приказ. Поверьте, я не приемлю жестокость.
Ну конечно, вы просто выполняете приказы, язвительно сказал я.
Можно подумать, что коллеги из ФСБ все поголовно ходят с нимбами, огрызнулся Майкл, и я понял, что наступил на больную мозоль.
Извините, не в курсе, развел я руками. Но уверен, они не режут кур, несущих золотые яйца.
Майкл слегка опешил от моего апломба.
Как таковых «золотых яиц» мы от вас еще не видели, согласитесь
Замечательно! Сначала извиняетесь и утверждаете, что не приемлете жестокость, а следом эту же жестокость начинаете оправдывать! мне было тяжело спорить, но злость прибавляла сил. Вас когда-нибудь топили в ледяной воде?
Боже, Сергей, я не знал что васМайкл побледнел. Это даже хуже, чем я мог предположить.
Вот то-то. Теперь будете знать, какие методы считает допустимыми ваше руководство. Не боитесь однажды оказаться на моем месте?
Майкл вздохнул и решительно тряхнул головой.
Еще раз приношу извинения. Я только из Центра, там утвердили альтернативный метод пробуждения вашей памяти. Прошу забыть обиды и постараться все исправить, как говорят, малой кровью. Если, конечно, вы по-прежнему заинтересованы в сотрудничестве.
Главное, чтобы вы в нем были заинтересованы, буркнул я, сдаваясь.
А в бреду вы стихи читали, сказал Майкл перед уходом. Я запомнил, потом нашел в Сети. «Если раньше мне били морду, то теперь вся в крови душа». И про то, что к завтрашнему дню все заживет. Хорошие стихи!
На следующее утро мы с Майклом пошли в другой корпус. Переход, по его предложению, был сделан поверху, я снова оказался на воздухе. Погода стояла солнечная морозная, небо радовало чистым голубым цветом. Мы прошли пару сотен метров бодрым шагом и снова опустились под землю. В светлой уютной комнате нас встретила рыжеволосая женщина в белом халате, похожая на постаревшую Скалли из «Секретных материалов».
Здравствуйте! Вы готовы? спросила она с улыбкой, обращаясь ко мне.
Готов, вздохнул я и сел в кресло, представляющее собой нечто среднее между стоматологическим и диваном у психолога.
Она вопросительно взглянула на Майкла.
Я, с вашего позволения, останусь, сказал он просительно и присел на дальний стул. Ситуация все больше напоминала поход к врачу сына-переростка, опекаемого мнительной мамой.
Ну что ж, начнем, добродушно сказала «Скалли». Судя по записям, раньше вы получали «Маат» и уколом и перорально. Сейчас будет укол, чтобы ускорить время реакции. Мы будем общаться на русском или английском, как вам удобнее?
На родном, ответил я. Вам же будут нужны мои воспоминания, а думаю-то я на русском
Доктор согласно кивнула, ловко сделала укол, и мы стали ждать, когда меня снова накроет их мудреная «сыворотка правды».
Закройте глаза, голос у «Скалли» был мягкий, обволакивающий. По-русски она говорила хорошо. А теперь расскажите мне о самом ярком воспоминании детства. Только не о тревожном, а о приятном, светлом.
Лето, луг. Я маленький, бегу босиком, мне щекотно. Мать в светлом платье смотрит на меня и улыбаетсяРядом Волга блестит, по ней плывет белый теплоход. Я хочу вернуться домой и его нарисовать
Мне было легко и радостно. Мягкий голос перемещал меня во времени и просил рассказывать, что вижу. Я описывал, подробно, детально. Воспоминания были приятные, голос убаюкивал.
Сергей, вы на «Заслоне». У вас ответственная работа, в подчинении люди. Вы долго шли к своей мечте, и вот теперь есть возможность ее осуществить. Перед вами просторный кабинет, современный компьютер, большой экран. Что на нем изображено?
Вижу линии и точки, какие-то буквенные обозначения. Они составляют сложную композицию
Сейчас я дам вам листок и маркеры. Попробуйте зарисовать.
Я послушно рисовал. Узор на экране видел отчетливо.
Прекрасно. А теперь переместимся на несколько месяцев вперед. Ваша работа идет успешно, вас хвалят. Вы приходите на работу, садитесь перед экраном. Что вы на нем видите? Возьмите новый листок, зарисуйте.
Я старательно выводил линии и точки из воспоминаний периода, когда работа над «Четвертой стеной» была в самом разгаре.
Вы молодец, Сергей! Я горжусь вами. А теперь этап завершения разработок. Вспомните момент, когда вы решили проблему соединения двух кораблей тоннелем и зафиксировали это в проектной документации. Уже готовы эскиз конструкции, схемы и формулы главного узла. Посмотрите на экран, что вы видите? Возьмите чистый лист, зарисуйте.
Чувства податливо отзывались. Всплыло тогдашнее ощущениерадостное ожидание. Приближался момент истины, результат почти годовой работы. Я снова на «Заслоне», в мыслях: «Скоро, скоро все закончится. Или начнется..»
А теперь на счет «три» вы проснетесь и будете чувствовать себя бодрым и отдохнувшим. Раз, два, три
Я встал с кресла. Чуть пошатнувшись, двинулся к Майклу, который склонился над моими листками.
Получилось? спросил я.
Майкл выглядел озадаченным. Почемустало ясно после того, как он протянул мне рисунки. Все они были абсолютно одинаковыми, идентичными и представляли собой хаотичный набор линий, точек и латинских букв, разбросанных по белому полю.
Подошла «Скалли», взяла листки, сверила.
Он не мог лгать, это я гарантирую. Слишком сильным было воздействие на подсознание. Посмотрите на расположение деталей, как под копирку все три раза, это невозможно выдумать. Могу лишь констатировать что с подобным сталкиваюсь впервые. И методика русских достойна восхищения.
***
Из доклада оперативного сотрудника ЦРУ Майкла Митчелла:
«Согласно экспертному заключению штатного профессора психологии Оды Мэй Льюис подсознание инженера Сергея Смелкова ранее подверглось обработке. В частности, из памяти пациента были удалены значимые для проекта эпизоды с последующей заменой на нейтральную информацию. Можно предположить, что зачистка и наложение эффекта ложной памяти были проведены сразу после завершения основных работ, в которых инженер был задействован. Сделано это, очевидно, из соображений сохранности секретных данных. Эту версию косвенно подтверждает факт отправки Смелкова на международную выставку. Судя по всему, русские к тому моменту уже не опасались риска утечки сведений по «Четвертой стене», вся рабочая документация ими была получена ранее, а информация, необходимая для воссоздания проекта на другой территории, из памяти главного разработчикастерта. На вопрос, возможно ли восстановление утраченных данных, профессор Льюис ответила отрицательно. По ее мнению, в результате зачистки и последующей подмены поток воспоминаний пациента изменился необратимо».
Сергей, вы мне доверяете? спросил Майкл, когда мы снова вышли на поверхность после сеанса психотерапии (или как там они его назвали?).
Нет, ответил я и пнул застывший в ледяной лужице лист, освобождая его из плена. Лист потянулся за ветром, полетел к забору из мелкой сетки с «колючкой» поверху.
Спасибо за честность.
Вообще-то, ваш «Маат» еще не выветрился, напомнил я. А так я мог и бы соврать из вежливости.
Все равно спасибо. И зря вы иронизируете, сейчас вам дали щадящую дозу.
Не то что в прошлый раз, да? Когда вы меня ломали через коленку
Какое колено? не понял Майкл.
Поговорка у нас такая, образное выражение. Неважно, отмахнулся я. Когда вам нужен был компромат.