Нужно поговорить, сказал я Майклу, едва он переступил порог моего жилого отсека. Я так и не привык называть этот «гостиничный» номер домом, хотя прожил здесь достаточно. Тяготило ощущение глубокого подземелья, нора не может быть домом.
Слушаю вас, Сергей. Говорите.
Не здесь. Могу я попросить о прогулке? Почти два месяца не дышал нормальным воздухом.
Ммм нужно получить разрешение. Я свяжусь с руководством.
Через два часа мне выдали теплую куртку, шапку и зимние ботинки. Майкл, также одетый по-уличному, активировал ладонью лифт, и мы поднялись к выходу. На улице было свежо, как в Питере в ноябре. Еще без сугробов, но с ледяной коркой на лужах. Но как же хорошо после бетонных стен и искусственного света! Мы сели в машину и поехали в город. «Добро пожаловать в Анкоридж!» прочитал я на указателе.
В ресторане «Орсо» было немноголюдно. Нас посадили за столик в углу, у окна. Уютно, ничего не скажешь.
Здесь прекрасно готовят палтус и краб-кейки, рекомендую, сказал Майкл.
Ясно, завсегдатай. Я посмотрел меню, заказал чаудергустой рыбацкий суп и фирменное блюдо из лосося с овощами. Эх, как бы это не стало моим последним обедом!
Ну же, Сергей, говорите, потребовал Майкл после завершения трапезы.
Нас слушают? уточнил я на всякий случай. Наверняка слушают, только скажет ли он мне правдуне факт.
Ведется внешнее наблюдение, уклончиво ответил Майкл. А это важно?
Не особо. У нас проблемы, Майкл. Я не могу завершить разработку, не получается
То есть как? Подробнее
А что подробнее? Не получается, и все тут. Не хватает ключевых деталей, не могу их вспомнить. Предварительный этап я воссоздал, конечный результат вырисовывается картинкой готовой модели, посерединепровал.
Это очень плохо, помрачнел Майкл. И давно вы поняли?
Да уж с неделю будет. Не знал, как сказать.
Ваши варианты? Что это может быть?
Может быть обычная амнезия из-за стресса. Но, скорее всего, блок. Наши могли подстраховаться на такой вот случай.
Вы меня удивляете, Сергей. Вам поставили блок на память, а вы об этом не знали?!
Датчик на ухо ставили под общим наркозом, могли заодно иЭто ведь уже после завершения основных работ было.
Майкл глубоко задумался. Я смотрел в окно, ждал.
Мне нужно доложить руководству. Скажу сразу, оно не обрадуется.
Кто бы сомневался!
И последствия могут быть плачевными. Как думаете, есть шанс разблокировать вашу память?
Ну вот откуда я могу знать? Все зависит от ваших специалистов. Я инженер, а не медик, буркнул я.
Хотите еще что-нибудь? сказал после длинной паузы Майкл, подзывая официанта.
Я отрицательно мотнул головой. Намек понят, надо сворачиваться.
Черт!
Да что ж такое! Наверное, только я, закрывая меню, могу умудриться порезаться о край ламинированного листа. Волнуюсь, бывает. Я взял предложенную Майклом салфетку, промокнул палец.
Идемте, Сергей. Пора возвращаться.
***
Из доклада оперативного сотрудника ЦРУ Майкла Митчелла:
«Мой отчет о возникших у Смелкова трудностях в воспроизводстве проекта «Четвертая стена» был воспринят полковником крайне негативно. Часть вины была возложена на меня. Хабборт распорядился временно передать инженера Смелкова в отдел специальных расследований для проведения допросов с применением спецметодов. Я выразил сомнения в целесообразности подобных действий, за что был отстранен от дальнейшей работы с русским»
Как там говорят психологи, выйти из зоны комфорта? Меня из этой зоны вышибло, как пробку из бутылки шампанского. Не прошло и пары часов после возвращения из Анкориджа, как ко мне в комнату вошли двое дюжих молодцов и уволокли в допросную. Там меня встретил незнакомый человек, одетый в штатское, но с военной выправкой и манерами. Начался допрос.
Вопросы напоминали карусельбесконечные и по кругу. Как вас зовут? Какую должность вы занимали в АО «Заслон»? Готовы ли вы сотрудничать с властями США? Как звали вашего дедушку по материнской линии? Как выглядит здание научной библиотеки в Нижнем Новгороде? На каком этаже был ваш кабинет в «Заслоне»? Какие чертежи вы разрабатывали по проекту «Четвертая стена»? Можете ли вы воссоздать узел соединения проекций? Как вас зовут?..
Несколько часов я отвечал на одни и те же вопросы. Отвечал честно, мне было нечего скрывать. Называл имена, даты, рассказывал о проекте. Объяснял как мог, что и рад бы начертить ключевой узел, но просто не могу его вспомнить! Убеждал, пояснял, доказывал.
Сотрудник в штатском казался айронменомневозмутимый, непрошибаемый, как бетонная стена и, казалось, не испытывающий ни малейшей усталости. Из меня же к концу допроса вытекли все силы, и моральные, и физические, просто дух вон, как говорят у нас.
Дайте отдохнуть! взмолился я наконец, и это стало роковой ошибкой.
Все те же молодцы взяли меня под белы рученьки и привелинет, не в жилой отсек, а в камеру с серыми стенами. Если по поводу «допросной» еще оставались какие-то сомнения, то здесь однозначно веяло тюрьмой. Мерзкий запах въелся в каждый кирпичик, на полувысохшие потеки чего-то темного. Здесь все кричало о страданиях, давних и недавних, многократных, пропитавших это место мраком и безысходностью. Господи, что это?
В углу я заметил бак с водой. Меня подвели к нему ближе, я рассмотрел плавающие куски льда. Да, в стакане с виски лед смотрится куда как лучше. Я почувствовал озноб
Мы поможем вам вспомнить все, что нужно, произнес стальной голос человека из допросной.
Меня приподняли над полом и окунули в бак по плечи.
Утопление как метод добывания нужных сведенийдело не новое, его использовали еще во времена инквизиции. Про пытки, применяемые ЦРУ в Гуантанамо, я тоже читал, им подвергали террористов или просто подозреваемых. Суть проста и эффективна: человека привязывают к скамье, на лицо кладут плотную ткань и поливают нос и рот. Полная имитация утопления, хоть и без попадания воды в легкие. По отзывам бывших заключенныхрасскажешь все, что знаешь и не знаешь, покаешься во всех мыслимых грехах, в общем, хуже не бывает.
Как оказалось, бывает. Со мной обошлись индивидуально, используя давнюю фобию. Эх, Майкл, Майкл Это же я тебе в приватной беседе рассказал о том случае из детства. И о вечном ужасе при виде волн со льдом. Кошмар для меня воссоздали детально.
Когда легкие уже готовы были разорваться, меня вытянули на поверхность, дали сделать один-единственный вдох и через секунду погрузили обратно. Я бился в конвульсиях, но сильные руки сковывали не хуже смирительной рубашки. Второе погружение было короче, совсем скоро я пустил пузыри и глотнул воды Меня снова вытащили, бросили на пол, дали отдышаться, а точнее, вывернуть на пол воду вместе с содержимым желудка. Отплевываясь после финальных спазмов, я чуть не пропустил вопрос, заданный все тем же невозмутимым голосом:
Вспомнили?
Нет! Хоть убейте, нет! Не могу я вспомнить, не получается
Раздалась команда: «Продолжаем!» и меня снова окунули в бак.
Говорят, что у кошки девять жизней. Интересно, сколько жизней у меня? Меня топили и откачивали, погружали и вытаскивалиЯ утратил счет времени, несколько раз терял сознание. Меня приводили в чувство, просили не упрямиться, вспомнить нужные чертежи, как будто от меня что-то зависело. Пока еще была возможность отвечать более-менее связно, я снова пытался объяснить своему палачу, что в памяти зияет пропасть и заполнить мне ее нечемПросто нечем!
Перед последним, самым мучительным погружением я почти с облегчением подумал, что всему на этом свете приходит конец. Сил сопротивляться не осталось, я осознанно «вдохнул» воду и отключился, будучи уверенным, что уже навсегда.
***
Из доклада оперативного сотрудника ЦРУ Майкла Митчелла:
«После отстранения я связался с заместителем директора разведцентра в Лэнгли. Это было вынужденное нарушение субординации. Меня вызвали для доклада в Вашингтон. Я изложил ситуацию, выразил несогласие с методами полковника Хабборта, которые, по моему мнению, поставили под угрозу весь дальнейший ход операции «Заслон». Также я предложил попробовать альтернативный метод снятия блока памяти у Смелкова, комбинацию работы психолога и препарата «Маат», действующего по принципу сыворотки правды. По распоряжению заместителя директора меня восстановили в проекте. Я вернулся на Аляску с приказом о прекращении применения к Смелкову радикальных методов воздействия и о начале альтернативных мероприятий по разблокировке памяти. Вместе со мной из Лэнгли прилетела штатный профессор психологии Ода Мэй Льюис»