Майя попыталась поиграть с девочкой, хватая её за ножки. Но Лиза только недовольно хныкала, глубже зарываясь в одеяло.
Будить близнецов Майя пошла однанужно было вести их в садик, а Лизу придётся тащить с собойне оставишь же её дома. Она представила, как одевает троих детей, как они разбегаются кто куда, и от этого ей стало дурно.
Братья ещё спали. Артур лежал поверх одеяла, раскинув руки, и жалобно поднимал во сне брови. Миша свернулся в калачик и мирно сопел. Майя хотела тихонько выйтиони ещё не опаздывали, но Лиза решила, что о ней забыли, и снова начала стонать и плакать. Артур, разбуженный её воплем, заметался по подушке. Майя провела ладонью по его лбу и поняла, что у мальчика жар.
Ей под сердце будто подвесили сетку с кирпичами. «Ну конечно! Именно в этот день ему нужно было заболеть!» Пришедшее следом чувство раскаяния в том, что она плохая мать и думает о своих делах, а не о ребёнке, Майя отогнала. Только самоедства ей и не хватало!
Никакая она не плохая мать. Она устраивала эту выставку полгода, неужели она не может хотя бы один день провести так, как хочет!
«Не могу, с горечью подумала она. Мать и свекровь правы. Я должна забыть о себе и заниматься только детьми».
Майя заметила, что нервно грызёт ноготь. Она быстро отняла палец ото рта (ещё одна вредная привычка, от которой её в подростковом возрасте отучала мать, но так и не отучила).
Крик Лизы достиг максимума. Майя рванула к её кроватке, спотыкаясь о разбросанные игрушки и припоминая, что вечером убиралась.
«Близнецы опять играли ночью с фонариком».
Она взяла дочь на руки и прижала к себе. Девочка выглядела неважно: из носа вода, глазки красные.
Майя вспомнила, что примерно последние две недели после того, как они забежали в кофейню и сходили на кружок лепки из глины, дети почти всё время капризничали и выглядели совершенно измученными. Да и сама она еле ноги волочила. Голова была заполнена туманом, уборку, которую она затеяла неделю назад, никак не получалось довести до конца, Майя падала на кровать и засыпала.
На то, чтобы поднять всех детей и умыть, у неё ушло около сорока минут. Артур с видом сомнамбулы шёл за ними на кухню и через каждый шаг опирался стенку. Майя отправила его в кровать.
С двумя оставшимися справиться было немного легче, правда, она никак не могла решить: отправлять в садик Мишу одного или оставить его дома. Вчера она говорила с матерью по телефону, и та со скрипом согласилась посидеть с Лизой при условии, что девочку привезут к ней домой. Теперь же получалось, что Артур, лежащий с жаром, остаётся дома, Лиза, конечно, с ним, а Миша Мать точно не согласится сидеть с троими. Она и так жаловалась, что единственный выходной между сменами ей придётся подстраивать под «причуды дочери» и отменять гостей. «Причудами» она, конечно, называла предстоящую выставкупятилетний труд, тридцать холстов тонкой, ювелирной живописи.
Мать Майи работала на кассе возврата в крупном супермаркете, где к ней относились как к надёжной кофемолке, у которой устарела розетка, но если подобрать нужный переходник, то она будет молоть и молоть. Работа стала для неё привычкой, она давно могла выйти на пенсию, но терпеть не могла оставаться дома одна. Самое страшное оскорбление для неё былоесли кто-нибудь из подруг подумает, что она бездельничает дни напролёт.
Майя могла бы попросить о помощи отцавнуки в деде души не чаяли, но он работал сварщиком на газопроводной трассе и надолго, на несколько месяцев, уезжал из города. Поэтому ей пришлось засунуть подальше свою гордость и просить о помощи мать.
Теперь же всё выходило совсем скверно. Артура придётся оставить дома, и Лизу, скорее всего, тоже. О том, чтобы отменить выставку, не могло быть и речи. Майя должна была провести её ради того, чтобы снова почувствовать себя человеком, а не роботом-нянькой, готовящей кашу, стирающей штанишки и кофточки, заляпанные этой кашей. В какой-то степени провести выставку нужно и ради детей, иначе ещё один день с ними превратит её в чудовище.
«Как я отведу Мишу в садик, если Артур едва ходит? Как отвезти Лизу к бабушке?»
Она судорожно пыталась найти решение, в исступлении взбивая вилкой в миске яйца с молоком.
В детстве отец загадывал ей загадку про козу, волка и капусту. Лодочник должен отвезти животных и урожай на другой берег, но в его маленькой лодке помещается только что-то одно или кто-то один. Если оставить козу с волком, то он съест её. Если возьмёшь волкакоза съест капусту. Как же долго Майя, будучи пятилетней девочкой, ломала голову над этой задачкой. Она сидела на нижней полке плацкартного вагона, кусала ногти и дёргала себя за кудряшки, но это не помогало. За окном пролетали телеграфные столбы и залитые солнцем крыши деревенских домиков, тянулись зеленеющие пашни и мелькали ёлки вперемешку с берёзами. Отец лежал на верхней полке, поглядывал на неё и тихонько посмеивался. И когда она нашла первую разгадку (всего-то нужно оставить волка с капустой, а козу забрать!) и замахала руками от радости, опрокинув стакан с чаем, мать вышла из себя, больно схватила её за волосы и велела всё убрать
«Нужно всего лишь решить, кто сегодня сядет в лодку, а кто останется на берегу».
Она вылила густую белковую массу на горячую сковороду. Омлет какое-то время держался, а потом забулькал и зашипел. На столе вспыхнул смартфон, Майя лёгким прикосновением, ответила на видеозвонок, вставила в ухо наушник.
На экране появилось лицо мужа.
Всем привет!
Дети радостно завизжали:
Па-па!
Вы уже проснулись?
Да!
А где Артур?
Он заболел, пап! сказал Миша.
Майя пожала плечами:
Извини, я не успела тебе позвонить вчера. Сил не осталось
Она вгляделась в лицо на экране. Под глазами супруга темнели круги, он был небрит, что обычно для него не характерно. Галстук на шее ослаблен и сдвинут в сторону, словно мешает ему.
Ты, я вижу, тоже не в лучшей форме. Простудился?
Он крякнул:
Нет. Страшно хочу спать. Ты ведь знаешья жаворонок. Но со школы не помню, чтобы мне так тяжело было вставать утром. Как будто ацетона надышался. Голова шальная
Он выпил воды из пластикового стаканчика.
Разве у тебя не совещание? спросила Майя.
Он криво улыбнулся.
Должно было начаться пятнадцать минут назад. Пришёл только Николай Львович
Поворот камерыи Майя увидела пустой стол для переговоров. В самом конце сидел, развалившись, заместитель директора Николай Львович, мужчина с пивным животиком и масляными глазками. Увидев, что его снимают, он перестал играть на смартфоне и вяло махнул рукой. Майя неловко запахнула халат и подняла руку в ответ. Она сто раз просила мужа не звонить по видеофону с работы, когда рядом коллеги, но он всё равно её не слушал.
И где все?
Понятия не имею. Пара человек звонили, что опаздывают. Но так, чтобы все и сразу, это впервые. Видать, сегодня магнитные бури или вроде того
Глеб, Майя заговорила тише, чтобы её слышал только муж. Мне нужна твоя помощь, ты можешь сегодня приехать пораньше?
Он взял со стола шариковую руку и нервно защёлкал ею.
А что такое, Майя?
У меня сегодня выставка, ты помнишь? Артур слёг с температурой, Лиза, кажется, заболевает. Мне не справиться одной.
Глеб рассеянно покрутил головой, он избегал смотреть на экран.
Ты же знаешь, для нас конец месяца всегда аврал. К тому же в финансовом отделе напортачили с документами
Я не прошу тебя приезжать прямо сейчас, просто отпросись с работы пораньше, хотя бы на час. Да они и так тебе должны отгулы за работу в выходные дни
Она вовремя спохватилась и замолчала.
Боюсь, это невозможно, малыш, сказал он, наклоняясь к самой камере, так что его нос стал казаться невероятно большим. После обеда придёт новый заказчик. Каждая минута на счету. Я ведь предлагал тебе найти няню. Не все они такие ужасные
Майя только фыркнула. Она не хотела говорить об этом. У одной её знакомой няня курила в присутствии младенца. Какое-то время ей удавалось это скрывать, но она забыла, что детская одежда тоже впитывает запах табака.
Нет. Тут нечего обсуждать.
Муж задумчиво потёр переносицу.
Я мог бы попросить маму взять кого-нибудь одного