Вот только не надо, лады? закипятился Захар, я рассказал достаточно, чтобы вытащить тебя из твоей норы.
Чтобы заманить в эту! хмуро произнес Макс. Я правильно понимаю. Просто так эту часть мы покинуть не сможем?
Он отвернулся и посмотрел в окно. Все-таки удивительное это явлениеполярный день.
Двадцать восьмое июля 2042 год
Батарея «Суоми»
Жар нарастал. И вместе с ним наступала странная эйфория. Боли не было. И страха тоже. Хотелось лечь на жесткую койку в углу, уткнуться носом в пыльную подушку и просто уснуть.
Макс! Макс!
Мужчина открыл глаза.
Захар тряс его за плечо, требуя чего-то невыполнимого.
Дружище, я здесь, слышишь? Ты, главное, не уходи! В голосе товарища зазвучали неизвестные до сих пор истерические нотки, Макс! Нас ждут великие дела!
Харя, там пусто, слышишь? казалось, что язык распух и теперь не умещался во рту, а пересохшие губы не хотели шевелиться, там ничего нет, никакого звездного неба
Захар поднес к его лбу термометр. Раздался пронзительный писк.
Тридцать девять и три. Что будем делать? Макс, медлить больше нельзя!
Скарификатор на столе, Макс решительно протянул ему руку, на стекле
Черт тебя подери, Макс! Ждать нельзя!!
А если мы ошибаемся?
Мы не ошибаемся. Я проверил ловушки. Все местные комарыanopheles.
Макс с трудом сел и постарался сфокусировать взгляд на товарище.
Тот достал ампулу и шприц.
Что это?
Хинин дигидрохлорид, Захар пожал плечами.
Макс тряхнул головой, пытаясь избавиться от пелены перед глазами.
Я не нашел плазмодии, слышишь?
Еще было рано, Макс надел черные одноразовые перчатки и поднес ампулу к глазам. Легонько ударил по ней пальцем.
Мы должны диагностировать falciparum! Иначе все зря! в горле пересохло, и Макс закашлялся.
Я сейчас введу тебе хинин. А потом будешь искать свои плазмодии.
Это бессмысленно!
Бессмысленно умирать от тропической малярии в разгар полярного дня!!! Макс, твою мать!
Захар рявкнул так, что ангар содрогнулся.
Макс не ответил. Поднялся, пошатываясь, с койки и направился к рабочему столу. Взял новое копье. Руки заметно дрожали. На лбу выступил пот.
Сколько прошло времени? спросил он глухо.
Захар положил ампулу с препаратом на высокий лабораторный стол и подошел к другу.
Восемнадцать часов с момента заражения, около двух с момента начала приступа.
Спасибо. Они должны уже быть, слышишь? Макс потянулся за пузырьком спирта, но не удержал его в руках.
Тот упал на земляной пол, но не разбился.
Давай сюда свой палец, пробурчал Захар и взял в руки скарификатор.
Густая капля упала на стекло.
Я сам, сказал Макс, тяжело опускаясь на стул перед микроскопом.
Пять дней назад
Военная часть выглядела неживой. Впрочем, так оно и было. После того, как от неизвестной лихорадки погиб пилот вертолета, командованием было принято решение никого не эвакуировать из зоны заражения. И никого не впускать.
Захар затормозил у длинного двухэтажного здания, издалека напоминающий барак. Только там, на первом этаже, сейчас горел свет. И вскоре им навстречу вышел немолодой уже мужчина. Форма на нем была застегнута небрежно. На подбородке проступила местами седая щетина. И выглядел он безмерно уставшим.
Капитан Самгин, представился мужчина.
Ямайор Плетнев, Захар протянул руку для рукопожатия, а это
Макс. Макс Крайнов.
Рад знакомству, Самгин пожал протянутую руку, не буду говорить «добро пожаловать», но
Захар хохотнул, а капитан вымученно улыбнулся. Они направились к входу в барак. Макс потоптался на месте, оглядываясь. Вокруг стояла тишина. Неестественно вязкая. Оглушающая. Ни звука. Ни одной живой души. Крайнов против воли поежился и направился вслед за мужчинами.
С момента первого случая неизвестной лихорадки прошло пятнадцать суток. Капитан докладывал как-то отстраненно, то и дело потирая переносицу. Молодой крепкий мужчина погиб в первые часы. За ним заболели еще трое. И доктор. Потом еще пять. В течение десяти дней скончались двадцать два человека из ста находящихся на территории части. У семидесяти двух были выявлены похожие симптомы разной степени тяжести.
Капитан, а вы? спросил Захар
Отделался легким испугом. Два приступа лихорадки. Несильно жгучей. И я на ногах.
Приступа? Макс и Захар переглянулись.
Да, первый был, едва мы вернулись от сопок. Буквально, на следующий день. Легкий озноб, я решил было, что перемерз, лазая по шхерам как мальчишка. Все прошло само. А второй еще через пару дней. Тут я уже обратился за помощью.
Помогли? весело уточнил Захар.
А что за сопки? оживился Макс, до этого хмуро разглядывающий серый пейзаж за окном.
У батареи «Суоми», ответил Самгин, точнее то, что от нее осталось.
Ты в курсе, о чем речь? Макс повернулся к другу.
Оставленные немцами затопленные кольца. Местная достопримечательность, так сказать, Захар отвернулся, делая вид, что его совершенно не интересует этот разговор.
А сколько времени занял ваш поход? Макс подобрался, словно гончая, взявшая след.
ТамСамгин обернулся к Плетневу, стоящему за его спиной и беспомощно развел руками.
Что там?
Скажем так, Максик. Там есть некийЗахар задумчиво почесал заросший подбородок, там есть некий объект, ради которого здесь и существует гарнизон.
Все погибшие были на этом объекте?
Да, Самгин кивнул, кроме пилота.
А где садилась вертушка? Макс снова повернулся к Самгину.
Он садился у «Суоми», чтобы забрать двух оставшихся на ногах офицеров.
Что стало с офицерами?
Живы. Здоровы. Находятся на карантине в госпитале в городе.
А пилот погиб, Макс, добавил Захар, больше людей не эвакуировали.
А я вернулся в часть за подкреплением в сопровождении десятка ребят, что были еще на ногах, продолжил Самгин.
Так что это за объект? Кто-нибудь мне объяснит?
Двадцать восьмое июля 2042 год
Батарея «Суоми»
Пальцы дрожали, и микровинт никак не хотел слушаться. Перед глазами плыло. Макс выпрямил спину и зажмурился. На висках выступили капельки пота. Мужчина шумно втянул носом воздух, несколько раз сжал и разжал кулаки и снова уставился в микроскоп.
Мягкое движение микровинта, плавное скольжение предметного столика, и перед его глазами появляются бледные еле заметные эритроциты, разлившиеся мириадами клеточных теней. То и дело встречаются сбившиеся в неаккуратные группы лейкоцитысегменты с закрученными, будто поломанными ядрами. Становится тяжело дышать.
Двести полей.
Он должен просмотреть их все.
Дай, лучше я, Захар опускается на соседний стул.
Да ты живого комара пропустишьбухчит под нос Макс и упрямо двигает предметный стол.
Лихорадка как будто отступает. Липкий противный пот струится по спине, а думать становится легче.
Макс, дружище
Тишина!!!
Вот оно! Тонкое ярко-синее колечко плазмодия с рубином ядра на вершине. Оно! Не может быть никаких сомнений!
Он отстраняется и яростно трет ладонями лицо. И снова наклоняется над микроскопом, боясь лишний раз сделать вдох.
Вот оно! Смотри!
Не показалосьЗахар смеется, дальше я сам. Тебе нужно отдохнуть. Только сначала
Через два часа смотрим тонкую каплю. И только потом хинин.
Ты в своем уме? Макс, у тебя осталось не больше шести часов. Медлить нельзя!
Мы не найдем их в тонкой капле. Нужно подождать Это единственная возможность выйти отсюда!
Я сделаю фото, слышишь. Сделаю и отправлю прямо сейчас в Центр. Этого будет достаточно. Мы нашли источник!
Но Макс его уже не слышит.
Четыре дня назад
Батарея Суомив теории всего лишь одна из огневых позиций Атлантического вала. Но именно здесь планировался целый город, Захар говорил медленно и негромко, словно вспоминал давно выученный урок. Макс, ты можешь представить себе огромный подземный город! С казармами, артиллерийскими складами
И автономной системой питания, Макс усмехнулся и достал сигарету, зажал в зубах, не прикуривая.
Они стояли на каменистой возвышенности над глубокой бухтой, ее поверхность в эти утренние часы напомнила зеркало. Прямо под ними в воду вдавался острый мыс, на котором темнела заброшенная пятиэтажка. Тусклая. Серая. И такая чужеродная в этом диком пейзаже. Макс лениво потянулся, вглядываясь в морскую даль, и только потом продолжил: