После закрытия рудников по добыче никеля, в Снежном и прилегающих селах выживать стало куда сложнее, чем раньше. Поэтому раз в год, во время нереста лосося, большая часть оставшихся в Снежном людей перебираются на несколько месяцев в Оглодышнебольшую рыбацкую деревеньку в паре сотен километров восточнее города Тышемкаш. В те времена, когда никаких разрешений на отлов лососевых видов еще не требовалось, это была прекрасная возможность подзаработать неплохие деньги. Настолько неплохие, что при скромных расходах этого хватало вплоть до следующего рыболовного сезона.
Именно этим и занимались Виктор Бехтерев со своей супругой Надеждой. А затем, по окончании очередного сезона отлова, супруги неизменно возвращались в ставший для них родным поселок Снежное.
Когда по промерзлым окрестностям пронесся слух о том, что заброшенной станцией «Петезера» внезапно заинтересовалось западное научное сообщество, поселок моментально воспрянул духом. Многие старожилы наивно полагали, что где-нибудь неподалеку вновь начнутся разработки никелевых рудников, а вместе с этим появятся такие необходимые здесь рабочие места.
Виктор Бехтерев, по словам Надежды, воспринял эту новость с особенным восторгом. Ведь он провел на полярной станции, ни много ни мало, большую часть своей сознательной жизни. Вернуться туда, где ты исправно трудился так много лет, увидеть, как вновь оживает место, к которому ты успел прикипеть всем сердцемеще недавно об этом стареющий Бехтерев мог лишь мечтать.
[Что бы там ни было, я вернусь на станцию, Надежда]твердо заверил он супругу, как только стало очевидным, что кружившие вокруг «Петезеры» слухи вскоре грозятся обернуться воодушевляющей реальностью. Бехтереву было не так уж важно, кто и как именно планирует использовать новоприобретенную базу. Он был горячо убежден в том, что ему там непременно найдется место. Так и вышло.
По словам Надежды, старший механик буквально оживал на глазах. Он с нетерпением отсчитывал дни до того момента, когда сможет наконец погрузить свои немногочисленные пожитки в вертолет Ми-6 и снова очутиться на полярной станции. Он грезил этим. «Петезера» снилась ему каждую ночьожившая, будто восставшая из пепла после всеобщего забвения. Его старая приятельница, несправедливо покинутая в снегах и зовущая его обратно.
К огромному огорчению и даже откровенному разочарованию Бехтерева, супруга не собиралась разделять с ним его восторг. Более того, Надежда регулярно пыталась донести до мужа здравую мысль о том, что уже ничего на «Петезере» не будет так, как преждево времена их быстротечной молодости. Она утверждала, что даже если станцию удастся воскресить, это будет совсем иная реальность. Ведь, очевидно, «Петезера» интересовала зарубежное научное сообщество исключительно как объект для проведения новых исследований.
Но Виктора Бехтерева это ничуть не смущало. Главное было совсем не это. Вернуться на станциювот чего жаждала его душа. И не важно, какая именно жизнь будет кипеть на полярной базе на этот раз. Важнее то, что она там вновь появится. Остальноепустые детали. Бехтерев казался одержимым этой идеей. И все считал дни до предстоящего отлета.
Безусловно, Надежда испытывала радость, заметив, как резко воспрянул духом ее первый и единственный мужчина. Казалось, все в нем мгновенно оживилосьвзгляд, походка, даже голос его стал немного другим.
Но женщина никак не могла отделаться от какой-то смутной тревоги. Чего-то неясного, терзающего ее душу изнутри. Как будто кошки скребли у нее под сердцем каждый раз, когда Бехтерев заводил разговор о долгожданном возвращении на «Петезеру». Но Надежда никак не могла понять причину своей озабоченности, а потому попросту пыталась от нее отмахиваться.
[Я размышляла так: я ведь уже совсем немолода, а в этом возрасте любые перемены, даже положительные, могут пугать и вызывать внутреннее беспокойство. Пожилым людям тяжело начинать все заново, им уже не хочется никаких свершений, а хочется только покоя. Этим я себя и утешала]расскажет она позже Андрею Ливанову, глотая слезы.
А еще через день она с горечью добавит, что, должно быть, сама была виновата в этом. Ведь, по признанию Надежды Бехтеревой, она так и не решилась подарить супругу ребенка. Сначала было не до тогооба работали так много и упорно, что под конец дня валились с ног от усталости. Нужно было заработать достойные деньги, чтобы обеспечить будущее детей. Да и рожать ребенка в таких немыслимых условиях супруга Бехтерева не решалась. Здесь и взрослому сложно выживать. Что говорить о младенце? Каким бы обернулся ее быт? Об этом женщина боялась даже думать.
А потом, когда рудник неожиданно иссяк и все пошло прахом, Надежда внезапно осознала, что они с мужемуже далеко немолодая пара, а вдобавок все их многолетние накопления в один злосчастный день обернулись бесполезными фантиками. Настала пора тотального отчаяния.
Жизнь словно пронеслась мимо них, сухо махнув на прощание костлявой дланью. И Бехтерева невольно удивлялась тому, как много лет, оказывается, они с мужем оставили здесь, в этих суровых, вечно заснеженных местах. Десятилетия промелькнули как один миг. И осталась лишь ледяная пустота. И внутри, глубоко в сердце, и снаружи, сколько хватало глаз.
Снежное медленно, но неотвратимо погибало. И больше других страдал от этого Виктор Бехтерев. Мужчина не мог принять болезненную мысль о том, как жестоко обошлась с ним судьба. Все его мечты так и остались мечтами. А жизнь просто взяла и рухнула в один момент, оставив его обессиленным и растерянным.
Когда «Петезеру» окончательно закрыли и все разъехались кто куда, в поселке Снежное стало так одиноко и тоскливо, что, по словам Надежды, оставшиеся люди пытались всеми силами сбиваться в кучки. Немногочисленные жители безостановочно ходили друг к другу в гости, а некоторые пожилые люди даже переезжали к своим знакомым из других домов. Улочки Снежного неотвратимо пустели, а в сердце Бехтерева все больше сгущалась тьма отчаяния. Когда от поселка осталась одна только улицаПродовольственная, он едва не сошел с ума от горя.
Помог рыбный промыселименно он вытащил семью из нищеты и позволял супругам отвлекаться от тягостных мыслей хотя бы на один-единственный сезон, полностью переключаясь на работу. Оглодыш в буквальном смысле давал возможность Виктору Бехтереву держаться на плаву и не опускать руки.
[Я сказала тогда Викторудавай уедем, здесь больше ничего нет. Это место умерло. Мы больше не сумеем устроить здесь свою жизнь. А он Он так посмотрел на меня и ответил: «Надя, а куда ехать? Куда? Мы тут с тобой провели всю жизнь. Вся она здесь, все наши годы. Некуда нам бежать, некуда. И ее я не брошу» Это он так о станции говорил Как будто о живом человеке. Наверное, он был в чем-то праву нас в самом деле ничего не было и уезжать нам просто оказалось некуда. Вот и остались здесь А какие мечты и планы были в самом начале]вспоминала опечаленная вдова.
Она несколько раз умоляла мужа уехать и покинуть Снежное, но каждый раз он только сурово покачивал головой. Создавалось впечатление, что брошенная и позабытая всем миром «Петезера» это все, что у него осталось. Его неудачное, опустошенное детище. Пристанище его разбитых надежд и напрасных ожиданий, узником которых он стал.
[Она ему снилась почти каждую ночь. И за завтраком он рассказывал, как мы, еще такие юные, только прибывшие сюда, обустраивали нашу квартиру на Продовольственной Ему снились обрывки наших минувших дней. Наше ушедшее прошлое. Он говорил об этом с такой печалью в голосе Мое сердце разрывалось на куски]рассказывала Бехтерева, показывая Ливанову старые черно-белые снимки из семейного альбома в поблекшем бордовом переплете. Снимки, на которых совсем юные супруги беззаботно улыбались неизвестному фотографу, прижимаясь друг к другу и пряча щеки и лбы в смешных меховых шапках. Такие уже давно никто не шьет и не носит.
В день, когда супруга провожала Бехтерева к вертолету Ми-6, готовящемуся переправить его на базу «Петезера», она едва сдерживала слезы. Несмотря на радостное возбуждение, охватившее старшего механика и его горящие счастьем глаза, Надежда по-прежнему терзалась тревожными предчувствиями.
Вечером того же дня, когда Виктор Бехтерев связался со своей женой, оставшейся в Снежном и сообщил ей, что он несказанно рад вновь оказаться на полярной станции, он был вынужден прервать свой воодушевляющий монологсильная нервозность женщины читалась в ее немногочисленных ответах, и Виктор понял, что его супруга с трудом сдерживает непонятный ужас. Поэтому он был вынужден отложить на потом свои полные восторга рассказы. Вместо этого он твердо пообещал Надежде, что в скором времени попросит для нее безлимитный пропуск на «Петезеру», чтобы встревоженная женщина могла навещать его в любое время и самолично убедилась в том, что никаких поводов для опасений нет.