Карина ДеминаГолодная бездна. Дети Крылатого Змея
Любое использование материала данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателя запрещается.
© Демина К., 2016
© ООО «Издательство АСТ», 2016
Глава 1
Мэйнфорд разглядывал спину.
Узкую спину с выпирающим позвоночником, с резко очерченными треугольниками лопаток и родимым пятном на левой. Кожа на этой спине казалась не просто белойполупрозрачной, тонкой, как бумага, в которую заворачивают подарки. Троньи порвешь.
Или след оставишь.
А тронуть хотелось.
Пересчитать позвонки. Или надавить на эти растреклятые лопатки, которые казались слишком уж острыми. И главное, никаких тебе угрызений совести. Нет, конечно, с этой дамой у Мэйнфорда личные счеты были, но все же
он помнил, как приехал.
И как поднимался по лестнице. В дверь стучал. И дверь эту вскрылневелика хитрость. И в квартиру заглянул, но после вновь на лестницу выбрался, потому что там ждать было веселей, а еще оставалось пространство для маневра.
Скажем, если бы Тельма вернулась не одна.
Давно проснулся? Тельма перевернулась на спину. Жаль. Мэйнфорд не успел разглядеть всю ее, да и со спиной общаться было как-то проще.
Давно.
Голова болит?
Нет.
Это хорошо, а то у меня ничего нет от головы.
От его головы аспирин не поможет.
Неужели? не стоило начинать этот разговор вообще, тем более здесь и сейчас. От нее, сонной, пахло углем и городом, и запах этот казался родным донельзя.
И сама она.
Некрасивая. Все еще некрасивая.
Плечи широкие, как у пловчихи. Груди почти нет. Живот впалый и снова с родинкой, на сей раз темной и крохотной, такую мизинцем накроешь.
Ты о чем?
По этому животу легко следить за дыханием.
Вот оборвалось.
И сама Тельма напряглась, снова перекрутилась, пряча уязвимый живот, откатилась к самому краю. Смотрит исподлобья. Зло. Вот и кто Мэйнфорда за язык тянул-то надо ответить что-то глупое, чтобы успокоилась невозможная женщина, но ему не хочется притворяться.
Не перед ней.
У тебя ведь есть таблетки
Кохэн донес? не столько вопрос, сколько утверждение. И что за они?
Злится? Раздражена. Осторожна, но злости нет. И хорошо, злые женщины Мэйнфорда пугают.
Показал лекарство это.
Успокоительное? а теперь в голосе ее проскользнула насмешка.
Отчасти. Заодно дар блокирует.
Хмурится. Почему она всегда хмурится? Если бы чаще улыбалась, выглядела бы привлекательной.
И делает пациента внушаемым Гаррет дал?
Она лишь головой мотнула. Согласие? Отрицание? Да какая, к Бездне, разница
Моему брату нужно, чтобы я подписал кое-какие бумаги, Мэйнфорд сам не знал, зачем он это рассказывает. Может, затем, что она слушает?
Какие?
В основном, полагаю, завещание. Доверенность. Да и мало ли, что еще можно подписать спасибо.
За что?
За то, что не стала кормить.
Всегда пожалуйста, она поднялась и стянула одеяло, закрутилась в него, прячась от взгляда. Он на меня странно воздействовал. Не ментально, но мне очень хотелось оказать ему услугу.
Женщины его любят.
Сомневаюсь, что это можно назвать любовью, Тельма нервно дернула плечом и поинтересовалась: Что делать будешь?
Ничего.
То есть?
То есть совсем ничего, Мэйнфорд тоже сел, сожалея, что она все же проснулась. Спящей и молчаливой Тельма нравилась ему куда больше. Опять же, разглядывать ее можно было, не притворяясь, что его вовсе не интересует ее нагота.
Он ведь собирался тебя отравить!
Не отравить, а скажем так, подкорректировать мое мировосприятие. Это пытаются сделать уже давно.
Ей ответ не понравился. Пожалуй, не нравился он и самому Мэйнфорду, но ввязываться в семейные разборки ему не хотелось.
Мэйнфорд вздохнул.
Ночью все было гораздо проще. Мужчина. Женщина кровать точнее, когда добрались до кровати, то и кровать
Я ему позвоню. Скажу, чтобы оставил тебя в покое. Это первое. Второеперекрою кое-какие финансовые потоки. Он поймет, что переступил черту
поначалу, естественно, возмущаться станет. И выглядеть будет искренним. Постарается все свалить на Тельму же, которая по некоей своей надобности заменила безобидное успокоительное на экспериментальное лекарство. Затем признает вину, но не за собой, Гаррет никогда и ни в чем не был виноват. Естественно, скажет, что действовал исключительно из благих побуждений.
Матушка беспокоилась.
Мэйнфорд вел себя странно. Этот разговор возникал время от времени и заканчивался всегда одинаково: просьбой дать денег.
Ну и дурак, сказала Тельма и удалилась в ванную комнату.
Наверное, Мэйнфорд потянулся. Еще какой
Плюшевый медведь смотрел на него с упреком: мол, как можно быть таким глупым? И дед бы присоединился, правда, взглядом ограничиваться не стал бы, перетянул бы по плечам тросточкой своей, залитой свинцом.
Глядишь и вразумил бы.
А что мне делать? Не заводить же против него дело! Мэйнфорд подобрал штаны, которые нашлись в прихожей. Нет, в теории я мог бы но представь, какой выйдет скандал! Да и доказать что-либо будет сложно
Медведь молчал.
если вообще возможно. От ментального сканирования он защищен. И повод не тот, чтобы ордер выдали ее свидетельства? Да ее первую же сожрут и с дерьмом смешают нет, это не выход. А вот деньги
Язык денег Гаррет давно понимал лучше, чем родной.
Мэйнфорд почти оделся, когда она появилась из ванной.
В Управление?
Он покачал головой:
Домой загляну. Все равно переодеться надо и, Тельма
Она хмыкнула:
Да поняла я все, что было, случайность. Ты напился как там? Производственная травма обострилась.
Именно сейчас Мэйнфорд почувствовал себя виноватым.
Извини
Да ладно, она пригладила короткие волосы. Было не так уж и плохо.
Наверное, это стоило считать комплиментом.
Зарплату все равно не подниму.
Она фыркнула и на дверь указала.
В следующий раз, если надумаешь явиться, захвати какой-нибудь еды
Не будет следующего раза. А жаль. И в самом деле было не так уж и плохо.
Джессемин появилась именно тогда, когда Мэйнфорд шнуровал ботинки. Почему-то это простое дело сегодня давалось с немалым трудом. Навощенные шнурки выскальзывали, путались, да и собственная рожа, в глянцевых мысах отраженная, бесила неимоверно.
Так что появление Джессемин можно было счесть удачей.
Мучаешься? поинтересовалась она с порога.
И вошла, дверь открыв собственным ключом. Кажется, он давал Джесс ключи в прошлый ее визит, чтобы не маялась с гостиницей и уж тем паче с родным домом, но после забрал.
Мэйнфорд точно помнил, что забрал.
Не смотри так. Я сделала дубликаты, сестрица широко улыбнулась. Ты же не сердишься? Нельзя быть таким параноиком, Мэйни
А каким можно?
Он позволил себя обнять.
От Джесс пахло чернилами и еще книжной пылью, самую малостьтерпкими духами, которые она покупала в старой лавке. Говорила, делают их по старым рецептам и исключительно на заказ. И значит, вторых таких духов во всем Новом Свете не сыщется.
Ты не изменился, прикосновение холодных губ.
И виноватая улыбка.
Я думала, ты на работе хотела сюрприз сделать.
Уехать?
Может, наоборот, остаться, раз уж случай выпал. Или все-таки дела?
Черный плащ. Серый дорожный костюм. Белая блуза, заколотая у горла камеей. Ботинки на невысоком каблуке. И сумочка в тон им, аккуратная, хотя и вместительная с виду.
Она умела выбирать вещи. И в этом наряде казалась старше своих лет. Серьезней.
Твои дела подождут, мягко произнесла Джесс. Сколько мы не виделись? Лет пять, верно? И возможно, еще столько же не увидимся. Ты же не удостоишь семейный обед своим присутствием?
Она передала сумочку.
И перчатки.
Фетровую шляпку-ведерко, украшенную павлиньим перышком.
Не удостою. Он опять пытался меня отравить.
Кто?
Гаррет. То ли сам, то ли по маменькиному почину
С Джесс было проще, чем с остальными. Нет, не настолько, чтобы говорить о глубокой родственной любви, кровных узах и прочей дребедени, но она хотя бы не пыталась Мэйнфорда воспитывать. И не уговаривала пойти к целителям. И денег не просила. А стремление воссоединить семьюэто так, мелкий недостаток, который Мэйнфорд готов был простить.