Дэнни глядит на метателя ножей:
Мы еще не в безопасности, да?
Дарко глубоко вздыхает:
И близко такого нет. Слава богу, завтра уезжаем. Мне пора на сценуа после спектакля я заявлю в полицию о краже. Черт возьми!
Однако оставшаяся часть представления проходит без приключений.
Напротив, несмотря на все помехи и проблемы, отвлекающие труппу, это настоящий триумфзрители аплодируют стоя, вопят от восторга, топают и три раза вызывают артистов на бис.
Когда Роза наконец выходит из-под света прожекторов, вид у нее такой, словно она обрела утраченную веру в себя. В руке у нее зажат обруч, татуировки сверкают, дыхание чуть сбилось. Она крепко обнимает Дэнни.
Вот видишь! сияет она. Мы не растеряли куража, bello!
Дождавшись, пока она выпустит его, Дэнни вываливает новости о взломщике.
Роза не в силах сдержать стон:
Mamma mia! Ну неужели ни одно представление не может обойтись без проблем и происшествий?! О большем я даже и не прошу!
Я бы предложил сегодня и уехать, встревает Замора. Сняться с места как можно раньше.
К ним присоединяется Син-Син. Лицо у нее еще восторженно сияет после представления.
Роза кивает карлику:
Почему бы и нет? Покинем городи оставим все беды за спиной. К середине утра будем уже в Науди.
В Науди? Дэнни сбивается с шага и оступается. Науди. А я думал, мы теперь в Берлин.
Сперва надо забрать большой шатер, отвечает Роза. И еще кое-какое оборудование. Это ж по пути. Нам потребуется пара деньков на переоснастку.
А что это вообще за Науди? спрашивает Син-Син.
Зимние квартиры, объясняет Роза. Большое поместье во Франции, в провинции. Оно принадлежит семье Иззи и Беа. Мы там всегда репетируем, прямо в амбаре Там потрясающе, правда, Дэнни?
Дэнни кивает. По крайней мере, раньше там было потрясающе, думает он. Но теперь ему хочется скорее в дорогудобраться до Берлина. Даже думать о задержке досадно.
Тогда почему у всех такой озабоченный вид? не понимает Син-Син. Дэнни? Я что-то пропустила?
Похоже, мы еще не выбрались из переделки.
Ну конечно нет, дурачок, улыбается она. На этот раз улыбка исчезает не так быстропохоже, представление чуточку ослабило ее скованность. Но все будет хорошо.
Откуда ты знаешь?
Удача на нашей сторонесмотри, что я нашла!
Она запускает руку под длинные черные волосы и вытаскивает что-то висящее у нее на шее. На свету поблескивают папины отмычки на шнурке.
Я просто опустила головуи вот они!
Находка поднимает настроение Дэнни. Мальчик помогает закатывать контейнеры в грузовик. Может, тот беглецсамый обычный воришка, только и всего? Может, он не имеет никакого отношения к делу? Просто понял, что все в соборе, а в фургонах никого не осталось, причем фургоны не заперты. Во всяком случае, у Дэнни красть, считай, нечего
Но как же свидетельство о рождении Син-Син? И папина книга, и последнее послание? Дэнни торопливо роется в рюкзаке. Слава богу, все на месте!
С арены возвращаются клоуны, волоча за собой сетку безопасности. Бьорн на ходу улыбается мальчику:
Как будто ты снова в труппе, да, Дэнни? Можно убрать парня из цирка, но не уберешь цирк из парня. Верно?
Быстрее, котики! кричит Роза. Дэнни, не стой столбом! Складывай свое барахло.
Прости, Роза, бормочет он, на миг забывая, что это ему впору на нее сердиться, а не наоборот, и торопливо скатывает спальный мешок.
Всунутая внутрь мешка сложенная записка, никем не замеченная, падает на пол точно умирающая бабочка, да так и остается лежать под ногами вместе с заключенной в ней угрозой.
5. Когда увяз с головой
Полтора часа спустя цирковой караван выезжает из города и выливается на пустынное шоссе под яркими звездами Каталонии. Дэнни испускает протяжный вздох облегчения. Снова в пути!
Позади остались Саграда, и огни Тибидабо на холмах над городом, и запертый безмолвный парк Гуэля. Впереди на фоне ночного неба вырисовываются неровные хребты Пиренеев. А где-то там, за темным горизонтом, ждет Берлин.
Мальчик сидит в высокой кабине грузовика. Рядом дремлет Син-Син, голова у нее качается, задевая плечо Дэнни. Роза стискивает руль и нажимает педали, глядя в ночь прямо перед собой.
Славно снова пуститься в путь, а, bello? спрашивает она, перекрикивая рев мотора. Через несколько дней на одном месте я аж вся дергаться начинаю. Она улыбается. Мы, Вегасы, всегда были бродягами.
И хотя Дэнни все еще дуется на нее, он знает: она права.
Пускай он все время держался начеку, высматривая, не возникнет ли новых проблем, пускай ему отчаянно не терпелось двинуться в путь, но последние час-полтора почтипочти! доставляли ему наслаждение. Последние проверкивесь ли реквизит уложен? рокот прогревающихся моторов, радостное волнение, какое испытываешь, когда двигаешься к новой цели, увозя с собой весь свой мир
И пока они тихо движутся по Барселоне, ему нетрудно вспомнить себя самого до трагедиикак он ехал во главе каравана и, поглядывая в зеркало, видел вереницу машин: мурлычущий красный фургончик Дарко, грузовик с клоунами, в прицепе к которому едет генератор, мини-автобус, и дальше машины и фургоны с остальными членами труппы. Сегодня вечером, когда труппа покидает город и отражение процессии скользит в витринах магазинов, Дэнни мельком различает на темных стеклах отсветы мерцающего слова «Мистериум». На миг его охватывает восторгпроблеск надежды меж мрачных мыслей.
Снова знакомое и дивное, совершенно особое чувство дорожного братства! «Да, здесь мой дом, думает он. Я ощущал это, когда мы смеялись с Заморой и когда смотрел представление. И уж совершенно точносейчас. С «Мистериумом» ли, с другой ли труппойно вот что я знаю и люблю. Вот жизнь, к которой я стремлюсь»
Дэнни чувствует: решение принято. Приятное, правильное сознание. Оно словно бы вдыхает в него новые силы. Но следом, затуманивая мысли, убивая радость, идет приливная волна горя.
Ведь в караване недостает одного самого важного элемента: фургончика их семьимама за рулем, а папа делает какие-то пометки, вносит изменения в программу. Казалось, в такие минуты они жили наиболее полной жизньюглаза устремлены к горизонту, на лицах предвкушение нового города, нового дня.
Дэнни прислоняется лбом к тряскому стеклу, глядя, как на окнах и витринах домов вспыхивает и тут же исчезает отражение проезжающего каравана.
Поспи, bello! окликает его Роза, отпивая кофе из термокружки.
Он качает головой. Мысли о конечной цели их путешествия снова прожгли себе путь наружу.
А что будет в Берлине?
Ты это о чем?
Мы остановимся в том же месте?
Роза вздыхает:
Почти. Рядом с «Типи», кабаре в парке. Помнишь, мы поднимались к монументу под снегом? За день доона осекается и прищелкивает языком. Послушай, Дэнни, ты уверен, что готов к этому а то еще не поздно
Все хорошо, отрывисто говорит он. Я хочу сходить на кладбище. На могилы.
Ну конечно, bello. Мы все непременно сходим, как только время выкроим.
Я хочу пойти сразу, как мы приедем.
Как только сможем, Дэнни. Сам знаешь, сколько всего еще надо сделать. Роза качает головой, сбрасывая напряжение с шеи и плеч. Не возражаешь, если я музыку включу? Не дожидаясь ответа, она всовывает в прорезь кассету. Из дребезжащего усилителя доносится гитарный бой. Старое доброе техно ни с чем не сравнишь! Мы это всегда слушали по дороге в Науди! поясняет она и сильнее давит на педаль газа. Хорошие были времена, а?
Да уж. И правда, хорошие! Несмотря на жгучее желание поскорее попасть в Берлин, в мальчике пробуждаются и воспоминания о Науди: дорога на холм, деревья вокруг, словно поднимаешься на подводной лодке из зеленого моряи вот ты уже над обрывом, среди каштановых рощ. Едешь вверх по оканчивающейся тупиком дороге, потом по маленькому ответвлению, а там рукой податьи «дома».
Старинный особняк видывал лучшие дни: растрескавшиеся ставни висели на одной петле, а в дожди и грозы приходилось расставлять повсюду ведрапотому что потолок течет. Летом там просто распахивались все окна и двери, так что внутри и снаружи температура получалась одна и та же. Мама натягивала на лугу за домом канат и каждый день подолгу тренировалась над колышащимися высокими травами и цветами. Над головой у нее синими вспышками носились ласточки, а папа гордо любовался ею и говорилона сама как ласточка