И мне не понадобится никакая помощь, прибавила я, кроме одного: устрой мне встречу с перфис завтра, с утра пораньше. Мне нужно знать о Наблюдателе все: все, что вы уже знаете, все, о чем подозреваете, все, что только воображаете, от размера его рубашки до партии, за которую он голосует на выборах. Всю общедоступную информацию, всю секретную и всю конфиденциальную.
Смех Падильи пробился раскатами, словно звучал под сводами галереи.
Диана Бланко, «извилина» Женса, ты не меняешься Ну и зачем все это? Чтобы защитить сестру? Но мы не сможем контролировать Веру до тех пор, пока ты не поймаешь этого монстра, если ты его, конечно, вообще поймаешь, пойми ты, наконец
Я это понимала и заготовила ответ:
Дай мне неделю. Если до следующей пятницы я его не поймаю, то отступлюсь.
Целую неделю держать на привязи Веру? Мне придется, наверное, посадить ее в тюрьму
Это уж твои проблемы.
Я нашла около сотни файлов на тему маски Жертвоприношения. Скачала их на виртуальную панель, висящую в воздухе, и моя гостиная засверкала огоньками, как рождественская елочка. После этого я кликнула на папки с материалами о Наблюдателе, пооткрывала и их в ожидании ответа Падильи. Он же всегда, когда предстояло принять какое бы то ни было решение, еле шевелился, как дремлющий слон.
Целая неделяэто очень много, умница ты моя.
Тогда три ночипятница, суббота и воскресеньеи встреча с перфис на завтра.
Да ты и гребаного кролика не поймаешь за три ночи.
А что ты теряешь, если попробуешь? Я ведь что тебе предлагаюсменить новобранца на ветерана, причем совершенно даром, гений ты наш.
Не думаете ли вы, сеньорита, что вся Криминальная психологическая служба Мадридаэто в аккурат то, что выскакивает из ваших гребаных яичников, какой бы Дианой Бланко вы ни были?
Я не смутилась, продолжая, пока мы беседовали, открывать новые страницы.
Ты сам знаешь, что мне под силу поймать его, Хулио. Но мое имя даже не придется упоминать. Вся слава достанется тебе, Вера останется дома, а со мной ты сможешь сделать все, что выскочит из твоих гребаных тестикул.
Еще одна пауза, на этот раз короткая.
Три ночи. И ни одной больше, Бланко, сказал Падилья и повесил трубку.
9
Рикардо Монтемайор и Начо Пуэнтес, пара перфис, занимавшихся данным делом, утром в пятницу ждали меня в «Хранителях». Когда мы все уселись, Монтемайор сказал:
Начинай-ка ты, Начо.
Нет, please, давай ты. Я остановлю, если ты ошибешься.
Уф, тогда тебе за все утро не удастся и рта раскрыть.
Мы улыбнулись. Монтемайор и Начо всегда прикалывались.
Ну, поехали. Монтемайор приподнял бровь. В профиле Наблюдателя есть вещи хорошие и есть очень плохие
Уже ошибся, sorry, прервал его Начо. Есть вещи плохие, очень плохие и абсолютно отвратные. Последнихбольшинство.
Принято. Я не намерен размениваться на придирки к вашей точке зрения, монсеньор Пуэнтес.
Начо поднял руку в знак благодарности. Монтемайор продолжил:
В любом случае данных много. Возможно, будет лучше, если ты будешь задавать вопросы, Диана.
Я скрестила ноги и переложила в левую руку маленький ноутбука он помещался у меня в ладони, чтобы правой почесаться под маечкой на бретельках.
На самом деле, парни, вопрос у меня один, сказала я. Что мне сделать, чтобы порвать его в клочья за три дня?
Вот придумаешь сама этот способи нам расскажешь, откликнулся Начо.
Дорогой ученик, встрял Монтемайор, сеньорите Бланко альфа нужна раньше, чем омега.
Окей, папочка.
Монтемайор фыркнул и снова приподнял бровь, откидываясь в кресле. Было заметно, что лет ему побольше, чем Начо, но не настолько, чтобы годиться тому в отцы. Несмотря на его лысину и седоватую бородку, немногочисленные морщинки и еще упругая кожа выдавали сорок с небольшим, хотя и подпорченные выпирающим животиком. Одевался он всегда удивительно небрежно и предпочитал (неведомо почему) милитаризованные жилеты и брюки-камуфляж, то и другоенашпигованное карманами. Полную противоположность представлял собой Начо Пуэнтесодетый, как манекен, из тех, что с легкостью можно себе представить в витрине шикарного бутика. Густая копна черных, зачесанных назад волос, смуглая кожа и черные глаза. Тело его, как у солиста балета, было подчеркнуто дорогими костюмами (на этот разприталенным коричневым от Армани) и отличалось столь совершенной красотой тридцатилетнего мужчины, что это казалось почти пошлым. Поговаривали, что он гей и что его любовникне кто иной, как Монтемайор, однако я подозревала, что слух этот порожден завистью представителей мужского пола, склонных навешивать ярлык гомика каждому древнегреческому богу, встреченному ими на планете Земля.
Одно было верно: эти двое являлись лучшими профилировщиками всей европейской полиции, а для меня сейчас только это и имело значение. Потому что Наблюдатель был самым худшим из всего, что появилось в Европе за последнее время.
Итак, что нам известно? Монтемайор выстукивал что-то на маленькой клавиатуре своего ноута. Нам известно, что это мужчина, кавказец, возрастоколо сорока лет, привлекательной внешности, здоровый, умный, с высокими доходами В общем, почти как наш Начо, подвел он итог.
Мое финансовое положение пока недостаточно высоко, dear professor, вставил слово Начо.
И надеюсь, для твоего же блага, что между вами существуют и другие различия, отозвался Монтемайор. У него имеется хорошо оборудованный дом, в несколько этажей и с подвалом или, что тоже возможно, двухуровневым подвалом. Вероятнее всего, дом расположен в окрестностях Мадрида, с меньшей вероятностьюв граничащих с Мадридом провинциях. Филик Жертвоприношения
И еще какой! поддакнул Начо. Использует веревки даже для того, чтобы зафиксировать голову жертв.
Оставим его извращения на десерт, дорогой ученик. Сначалаальфа.
All right. А еще у него слюнки текут от черных топов, ремней, G-strings
Монтемайор с упреком взглянул на коллегу.
G-strings, буркнул он. Стринги, дьявол! Говори по-человечески, черт побери.
Sorry, daddy
В настоящее время живет один. Мы с Начо склоняемся к тому, что он скорее вдовец, чем ГР.
Я подняла глаза от монитора своего ноутбука:
ГР?
«Гребаный разведенный», пояснил Начо, и оба расхохотались. Судебные иски, драки за детей, астрономические алиментыв общем, сама понимаешь
Мы думаем, скорей всего, его жена исчезла с лица земли.
Мы думаем, скорей всего, он сделал так, чтобы она исчезла, уточнил Начо.
Но не знаем, когда именно. Возможно, она стала его первой жертвой. Монтемайор пожал плечами. Ему понравилось, вот он и продолжил. На самом деле его эволюция отмечена знаками «Бирона-клятвопреступника», процитировал он менторским тоном. Мы не знаем, когда он начал, возможно, еще в юности, но со временем усовершенствовал свои ритуалы и ускорил ритм. Возможно, поначалу он странствовал, и все происходило нерегулярно. Сейчас он «Бирон» и у него есть свое постоянное место, свое «королевство». Мы полагаем, что это его дом, и именно потому считаем, что он разделен на две части: одна, верхняя, для сознания, другая, нижняя, для желаний.
Это я записала. Я знала, что Монтемайор имеет в виду исследование Виктора Женса о шекспировской комедии «Бесплодные усилия любви», в которой король и трое его придворных клянутся вести аскетичную жизнь, посвященную наукам, пока от своих намерений их не заставляет отказаться вмешательство четырех дам французского двора. Первым из четверых, кто решился нарушить клятву, стал персонаж по имени Бирон, и Женс назвал его именем тип преступника, который после долгого воздержания выпускает на свободу свой псином, да так, что ничто не может его остановить. Скрестив ноги, с ноутбуком на коленях, я выстукивала на клавиатуре: «Это Бирон; миновал этап подавления желаний Жертвоприношения. Сейчас все сконцентрировано в его доме, предположительно в нижней части».
Я мягко прервала Монтемайора и спросила, может ли так оказаться, что эта особенность связана с филией Взгляда, той самой, что, согласно Виктору Женсу, была ключом и символом этой комедии. Перфис согласились с моим предположением.