Интересно, просто мимо проходили, или кого-то заберут? продолжила Мара.
Эрик пожал плечами: его это едва ли коснется. Если чистильщики будут выбирать, то, как и в том году, наверняка среди тех, кто взял боевой курс. Тех, кто намеревался, получив кольцо магистра, сопровождать купцов: отправляясь в чужие земли, те не скупились на оплату охране и все равно спали с ножом у изголовья. Или вступить в армию, отправиться в приграничье, чтобы, через несколько лет, если удастся сделать себе имя, попробовать попасть в королевскую гвардию. Его самого не интересовало ни то, ни другое: велика радость всю жизнь выполнять чужую волю! Наставник обещал ему место на кафедре: один из старых профессоров собирался на покой. Впрочем, Эрик еще не решил до конца, соглашаться ли. Хотелось поездить, посмотреть мир. В конце концов, он десять лет не видел ничего, кроме университетских стен. А до того была деревня, о которой не хотелось даже вспоминать. Он и не вспомнил бы, если бы не чистильщики.
Пойдем отсюда, повторил он. Кусок в горло не лез, и запить больше нечем.
Мара кивнула, отставляя кружку.
Но стоило сделать несколько шагов к двери, как тот, что тискал служанку, окликнул:
Эй, ты!
Эрик не сразу понял, что это относилось к ним. Точнее
Ты, одаренная!
Мара изумленно оглянулась. Эрик подхватил ее под руку, повлек прочь. Вот же, погуляли.
Брось сопляка и иди сюда, говорю!
Эрик застыл. Сопляк, значит. Но рта раскрыть не успелМара круто развернулась, выдернув локоть у него из руки.
Трактирным девкам эйкай. А яне служанка, и пойду с кем хочу. И этот кто-тоявно не ты.
Чистильщик усмехнулся:
Да, не служанка. У тебя лицо не тронуто солнцем, а рукитяжелой работой. Еще ты наверняка умеешь не только задирать юбку, но и поддерживать умную беседу, а мне скучно. Что до желанияможно ведь сделать и так
В воздухе мелькнули нити плетениямелькнули и растаяли. Эрик мысленно охнул, узнав узор, что способен на время превратить более слабого духом в послушную марионетку. Запрещенное плетение, о котором знали все, и вовсю использовали, несмотря на запрет.
Успел бы он оборвать нити, если бы чистильщик взялся за дело всерьез, а не показал что будет, если
Мара попятилась, мотая головой. Чистильщик продолжал улыбаться.
Поверь, со мной интересней, чем с этим мальчишкой. И в постели, и вне ее.
Эрик вспыхнул, задвинул Мару за спину.
Она не хочет с тобой идти. Оставь. Я только что видел других, кто побежит с радостью.
Чистильщик поднялся из-за стола, шагнул к ним.
А я не хочу другую. Вот же незадача.
Альмод, хватит, тот, что был старше, придержал его за локоть. Служанок полно. Оставь детей в покое. Они одаренные, в конце концов.
Одаренные, процедил тот почти по слогам. Высвободил руку. Вижу. И мне плевать.
Он сделал еще шаг, пристально глядя в лицо Эрику.
Отойди и не мешай. Ничего ей не сделается. Да и от тебя не убудет.
Эрик не отвел взглядаказалось, весь мир сузился до этих темно-серых, презрительно прищуренных глаз.
Тебе ведь не нужна именно она, сказал он, внезапно поняв. Ты просто не потерпишь отказа.
Да, снова усмехнулся тот. И что? Что ты с этим сделаешь, одаренный мальчик?
Эрик, не надо, прошептала Мара ему в ухо. Руки, обхватившие его за пояс, дрогнули. Я
Нет. Мы уходим. И для этого нам не нужно ничьего дозволения.
А вот тут ты ошибаешься.
В следующий миг Эрик понял, что не сможет сделать и шага, словно ступни увязли в досках пола. Впрочем, почему словноон отчетливо видел, как сплелись нити, превращая воздух вокруг его ног в густой, почти каменный. Вот, значит, как
Вокруг завизжали, бросились по углам, боясь приблизиться к двери.
Альмонд, прекрати! крикнула уже девушка. Схватила за плечи, оттаскивая назад. Оставь их!
Тот коротко, без замаха двинул локтем:
Не лезь!
Чистильщица сложилась, задыхаясь. Эрик, воспользовавшись моментом, толкнул в бок Мару.
Беги!
Она успела сделать два шагазавязла в густом воздухе словно муха в киселе. Эрик высвободил ее, рванул нити, спеленавшие самого.
Беги, говорю!
Вырваться он успел, сделать что-то ещенет. Легкие внезапно наполнились водой, и он рухнул на четвереньки, отчаянно кашляя. В голове мутилосьто ли от недостатка воздуха, то ли от страха. Захлебываясь, выкашливая и выблевывая воду, он все же сумел зацепить контрольную нить. Вдох. Отчаянный, глубокий, настоящий вдох.
Перед глазами замаячили сапоги, и он швырнул в них сгусток пламенипримитивная, чистая энергия дара, годится лишь для ученика-первогодки, никак не для того, кто через три дня будет защищать магистерскую диссертацию. Но можно ли здраво мыслить, когда сердце колотится как ненормальное, вспотевшие ладони липнут к полу, а желудок подкатывает к горлу от страха?
Он никогда не сражался всерьеззанятия и стычки в коридорах университета с такими же школярами не в счет. Он никогда не сражался с тем, кто убивает тусветных тварейи чья жизнь зависит именно от умения плести нити мира в полную силу.
Сапоги шагнули в сторонукажется, даже неторопливо. Пламя пронеслось мимо, рассыпалось безвредными искрами. Перед лицом промелькнула рука, стянула ворот, вздернула на ноги.
Оно того стоило? поинтересовался чистильщик.
Закричала Мара, бросиласьглупо повиснув на плече чистильщика, словно разом забыла все плетения. Тот даже не глянул в ее сторону, пальцем не пошевелила девушку отнесло, бросило на пол.
Так стоило оно того, чтобы умирать?
Нет, кричало что-то внутри. Что угодно, только не
Да, выплюнул Эрик.
Потянулся к дару последним отчаянным усилием, но чистильщик оборвал нити еще до того, как те успели сплестись. Потом невидимая рука сжала сердце, оно затрепыхалось пойманной птицей, Эрик захрипел, задыхаясь, и мир исчез.
* * *
Он открыл глаза, медленно сел. Темнота перед глазами постепенно рассеивалась, сердце вело себя прилично и можно было дышать, только трясло от запоздалого страха. Мара, рыдая, обняла, уткнулась в плечо. Трактир опустел, хотя на улице вокруг гудел народ, деловито куда-то спешил, старательно не обращая на них внимания. Одаренные сцепились, бывает, редко, но бывает. И как бы вот эти, что едва живы остались, сейчас не решили зло сорвать на тех, кто не вовремя оказался рядом и видел
Чем-то помочь, господин?
Лицо трактирщика отчетливо отливало зеленью, но не сбежал, надо же.
Где просипел Эрик.
Ушли, всхлипнула Мара. Бросили хозяину золотой, развернулись и ушли.
Эрик погладил ее по волосам, все еще не понимая, на каком он свете.
Погуляли, значит
Прости, всхлипнула она.
Он покачал головой.
Ты тут ни при чем. Ему нужен был повод.
Он вздохнул, поежился от пробежавшего по хребту холода. Вот, значит, как это бывает, когда смерть проходит в полушаге.
Мара продолжала рыдать, вцепившись в него.
Он остановил сердце. Я думала
Запустила ведь? сказал Эрик.
Она закивала, все еще прижимаясь к нему лицом.
Тебя не тронули?
Нет, Мара, наконец, оторвалась от него, заглянула в глаза. Но я так испугалась
Я тоже, хмыкнул он.
Медленно поднялся, оглядываясь. Просто ушли, значит Снова затряслотеперь уже не от страха, а от пережитого унижения. Спалить бы этот трактир к тусветным тварям, чтобы не напоминал. Эрик поднял ладонь, на которой заплясал огонек. Стряхнуть, точно воду с только что мытых рук, и полыхнет так, что ничем не потушишь.
Господин просипел трактирщик.
Эрик оглядел съежившуюся фигуру, перекошенное от страха лицо.
В доме есть кто-то кроме тебя? Семья, дети?
Трактирщик мотнул головой.
На улице бегают. Не губи
Уходи. Если не хочешь сгореть вместе с
Тот заскулил, обхватил руками его колени, что-то бессвязно лепеча. Что-то про семью, которая по миру пойдет. Врет. За золотой, который ему сегодня бросили чистильщики, мастер-каменщик будет полгода работать от рассвета до заката. Да наверняка и еще успел в кубышке припрятать. Не сдохнут.
Впрочем, какое ему, Эрику, до этого дело? Пнуть от души, чтобы отлетел, а потом сбросить с руки огонь и пусть горит со своим добром, если хочет. Сам выбрал.