Добиться меня труднее с каждой секундой. Еще раз до свидания. Снова отбой.
Я улыбнулся, повесил трубку, подошел к лимузину и постучал в окно.
Оно с легким жужжанием опустилось, и на меня глянула, удивленно выгнув бровь, женщина лет двадцати пяти. У нее были красивые глаза цвета дождевой тучи, легкий перебор теней и ярко-алая помада на полных губах. Каштановые волосы стягивались в тугой пучок на затылке, отчего скулы казались почти острыми; только на висках она оставила несколько нарочито растрепанных прядей. В целом она имела хищный видрезкий, решительный. Одета она была в белоснежную блузку и серые слаксы; зажженную сигарету держала в руке. Струйка дыма текла прямо мне в нос, и я попытался сдуть ее в сторону.
Она смерила меня взглядом и чуть улыбнулась:
Можете не представляться, Гарри Дрезден.
Мне действительно нужно поговорить с вами, мисс Рэндалл. Это не займет у вас много времени.
Она посмотрела на часы, потом на двери аэропорта. Потом снова на меня.
Ладно. Вы заперли меня в угол. Сдаюсь на милость победителя. Уголки губ ее изогнулись в улыбке. Она затянулась сигаретой. И потом, мне нравятся мужчины, которых не остановишь.
Я снова закашлялся. Эта женщина была привлекательна; впрочем, привлекательна по роду деятельности. И все же имелось в ней что-то такое, что действовало на меня, как ключ зажигания на мотор: что-то в том, как она держала голову, или как складывала слова, которые, минуя мой мозг, попадали прямехонько в гормоны. Я постарался побыстрее перейти к теме разговора, чтобы уменьшить шансы выставить себя дураком.
Вы близко знали Дженнифер Стентон?
Она посмотрела на меня из-под полуприкрытых ресниц.
До интимного.
Гхм.
Да гм вы Вы ведь работали с ней на Бьянку.
Линда выдохнула еще струйку дыма.
На эту вздорную маленькую суку. Да, я работала с Джен. Какое-то время мы даже жили вместе. В одной постели. Последнее слово она ухитрилась произнести, придав ему вибрации потаенного, чуть непристойного смешка.
Вы были знакомы с Томми Томмом? спросил я.
Еще бы. В постели бесподобен. Просто фантастика. Она опустила взгляд и пошарила рукой на сиденье справа от себя. Что она там потеряла? Он был постоянным клиентом. Раза два в месяц мы с Джен заваливались к нему и устраивали небольшую вечеринку. Она пригнулась ко мне. Он, Гарри Дрезден, умел сотворить с женщиной такое, что она превращалась в настоящего зверя. Вы понимаете, о чем я? В рычащего и кусающегося. Как во время гона.
Я совершенно дурел от нее. Этот ее голос навевал сны из тех, которые поутру ужасно хочется вспомнить поподробнее. Выражение лица ее обещало показать мне такое, о чем не говорят с другими, если только я дам ей такой шанс. Работа, Гарри. Думай о работе.
Бывают дни, когда я ее просто ненавижу, эту свою работу.
Когда вы разговаривали с ней в последний раз?
Она сделала еще затяжку, и на этот раз я заметил едва заметную дрожь ее пальцев, которые она почти тотчас же быстро спрятала. Но недостаточно быстро. Она нервничала. Нервничала настолько, что у нее дрожали пальцы, и теперь я разглядел ее линию поведения. Она разыгрывала из себя похотливую уличную кошку, взывая не к моим мозгам, но к потрохам, пытаясь отвлечь меня этим, не дать обнаружить что-то.
Я не нелюдь какой-нибудь. Меня можно отвлечь хорошеньким личиком или теломкак любого более-менее молодого мужчину. Линда Рэндалл играла эту роль чертовски здорово. Но я не люблю, когда меня держат за дурачка.
Ну, мисс Секс-Богиня. Что вы от меня скрываете?
Я прокашлялся и как мог равнодушнее спросил:
Так когда вы в последний раз разговаривали с Дженнифер Стентон, мисс Рэндалл?
Она посмотрела на меня, прищурившись. Кем бы она ни была, только не дурой. Она понимала, что я вижу ее насквозь при всем ее притворстве. От флиртующих интонаций не осталось и следа.
Вы коп? спросила она.
Я мотнул головой:
Даю клятву бойскаута, нет. Я просто пытаюсь выяснить, что с ней произошло.
Блин, негромко произнесла она. Потом щелчком кинула окурок на бетон и выпустила большой клуб дыма. Послушайте. Я скажу вам кое-что, но, если рядом окажется коп, мы с вами не знакомы. Усекли?
Я кивнул.
Я говорила с Джен в среду вечером. Она мне позвонила. У Томми был день рождения. Она предлагала собраться всем втроем. Она покривила рот. Так сказать, воссоединиться.
Я огляделся по сторонам и пригнулся ближе к окну.
И вы поехали?
Глаза ее беспокойно забегали, словно у кошки, вдруг оказавшейся взаперти в тесной коморке.
Нет, сказала она. Мне нужно было работать. Мне хотелось, но
Она не говорила ничего необычного? Ничего такого, чтобы вы заподозрили, что она в опасности?
Она снова мотнула головой:
Нет, ничего такого. Мы вообще недолго говорили. И почти не встречались с тех пор, как я ушла из «Бархатного салона».
Я нахмурился.
Вы не знаете, чем она еще занималась? Не была ли она вовлечена во что-то, что могло навредить ей?
Она покачала головой:
Нет, нет. Ничего такого. Это не в ее духе. Она была прекрасна. Многие девушки постепенно черствеют, что ли, мистер Дрезден. Только не она. Она умела как-то заставлять людей ощущать себя другими, лучшими. Она отвернулась. У меня так никогда не получалось. Все, что я умела, это помочь им разрядиться немного.
Вы мне ничего больше не можете сказать? Ничего не приходит на память?
Она сжала губы и мотнула головой. Мотнула головойи тем самым солгала мне. Это я знал наверняка. Она замкнулась, сжалась, но, если бы ей было и правда нечего мне сказать, она бы не пыталась скрыть это. Она наверняка знала что-тоесли только я просто не наступил ей на больное место, как час назад с Бьянкой. В любом случае я не надеялся, что она скажет мне что-то еще.
Я с досадой сжал кулаки. Если у Линды Рэндалл не было для меня информации, я снова оказывался в тупике. И я ухитрился уязвить чувства еще одной женщиныуже второй за этот вечер. Нет, Дрезден, ты просто снайпер. Даже если считать, что одна из этих двух не совсем женщина.
Но зачем, спросил я, даже не успев подумать, о чем я спрашиваю, зачем работать шлюхой?
Она снова посмотрела на меня и улыбнулась. Я увидел, как в ней снова что-то изменилось, включив ту животную страстность, которой она встретила меня с самого начала. И все же внутри ее шла какая-то внутренняя борьба, которой не могли скрыть ее глаза. Я поспешно отвернулся, пока не увидел больше. Мне почему-то казалось, что я не захочу видеть того, что находится в душе у Линды Рэндалл.
Потому что я этим занимаюсь, мистер Дрезден. Некоторым людям нужны наркотики. Или алкоголь. А мнеоргазмы. Секс. Страсть. Просто еще один вид зависимости. Их в городекак собак нерезаных. Она посмотрела в сторону выхода из терминала. После любви это самая клевая штука. И она удерживает меня на работе. Прошу прощения.
Она открыла дверь. Я быстро шагнул назад и вбок, пропуская ее. Большими шагаминоги у нее росли, что называется, от подбородкаона обошла машину и открыла багажник.
Супружеская пара (оба долговязые, в очках и стильных серых деловых костюмах) появилась из дверей аэропорта и направилась к лимузину. Они производили впечатление преуспевающих профессионалов: удачная карьера, детей нет, зато в достатке денег и времени, чтобы следить за своей внешностью. Этакая идеальная нордическая пара. Он нес на плече мягкую сумку с одеждой, а в рукенебольшой чемодан; онатолько кейс. Ни украшений, ни даже часов или обручальных колец я не заметил. Странно.
Мужчина уложил вещи в багажник лимузина и перевел взгляд с Линды на меня. Линда отвела глаза. Он старался говорить тихо, чтобы я не слышал, но слух у меня острый.
Кто это? спросил он. В голосе его мне послышалось напряжение.
Мой приятель, мистер Беккит. Парень, с которым я встречалась.
Новая ложь. Все любопытнее и любопытнее.
Я посмотрел поверх крыши лимузина на женщинупредположительно, миссис Беккит. Она встретила мой взгляд невозмутимо, я бы сказал, даже слишком бесстрастно. Это казалось немного зловещим. Такой взгляд я видел в кино, у заключенных, освобожденных из немецких концлагерей в конце Второй мировой войны. Пустой. Мертвыйкак у мертвеца, который еще не знает, что умер.