Я думал, ты еще на свидании, сказал я.
Он подошел ко мне и игриво потерся плечом о мое колено. Я пошатнулся, схватился за стену, чтобы не упасть, и отпер дверь. Мистер вошел первым, как будто по-другому быть не могло.
Моя квартира состоит из гостинойне слишком просторной комнаты с кухонной нишей в углу и большим камином у стены. Через дверь в противоположной стене можно попасть в другую комнату, мою спальню и ванную, а через люк в полув подвал, где я устроил свою лабораторию. В гостиной полно барахла: весь пол застелен коврами, стены увешаны гобеленами, все горизонтальные поверхности заставлены побрякушками, а на до предела забитых книжных полках я когда-нибудь обязательно наведу порядок.
Мистер направился прямиком к своему месту у камина и потребовал тепла. Я послушно растопил камин и зажег керосиновую лампу. Ну да, у меня есть и электричество, и все такое, но все это так часто отказывает, что я не вижу смысла включать его. Да и с газовым отоплением я предпочитаю не рисковать. Я предпочитаю иметь дело с простыми вещами вроде камина, свечей и керосиновых ламп. Плита у меня тоже топится углем, а дымохода хватает, чтобы удалять почти весь дым, хотя квартира все равно, что бы я ни делал, провоняла угольной гарью.
Я скинул плащ и, прежде чем спуститься в лабораторию, надел свой халат из плотной фланели. Уверяю вас, все чародеи щеголяют в мантиях именно по этой причине. В лаборатории слишком холодно, чтобы находиться без них. Захватив свечу, я спустился по стремянке в подвал, зажег там несколько ламп, пару горелок и керосиновый обогреватель в углу.
Неровные огоньки ламп высветили длинный стол посреди комнаты, еще несколько столов вдоль трех стен и свободное пространство у четвертой стены, где я выложил из медного прутка круг, закрепив его заделанными в цементный пол скобами. На полках над столами громоздились пустые клетки, коробки, банки, пузырьки, всевозможные контейнеры, пара странной формы графинов, пара шкур, несколько пыльных фолиантов, длинный ряд тетрадей, заполненных моими каракулями, а также белый человеческий череп.
Боб, позвал я, расчищая себе место на центральном столе; при этом коробки, пакеты из-под еды и пластиковые трубки полетели на пол, прямо в медный круг. Боб, просыпайся!
Ответом мне была тишина. Я принялся снимать нужные мне предметы с полок.
Боб! повторил я, на этот раз громче. Просыпайся, лежебока!
В пустых глазницах черепа зажглись два огонька, мерцающих, как свечное пламя.
Мало того, произнес череп, что мне не дают спать. Мне не дают спать, оскорбляя грубыми словами. Что такого случилось, что ты будишь меня грубыми оскорблениями?
Кончай ныть, весело оборвал я его. Нам надо поработать.
Боб-Череп пробормотал что-то на древнефранцузском. То есть это я так решил, что на древнефранцузском, хотя я утратил нить фразы, как только он перешел на детали жабьей анатомии. Он зевнул, и его зубы лязгнули, когда челюсть захлопнулась. На самом-то деле Боб был вовсе не черепом, а духом воздухакем-то вроде фэйри, но не совсем. Он проживал в черепе, приготовленном для него несколько сот лет назад, и работа его заключалась в том, чтобы запоминать. В силу совершенно очевидных причин я не могу пользоваться компьютером, чтобы хранить информацию или следить за медленно меняющимися законами квазифизики. Вместо этого у меня есть Боб. За свою жизнь он поработал со многими чародеями, и это дало ему богатый опыт, а также некоторую заносчивость поведения.
Чтоб этих чародеев буркнул он.
Мне не спится, так что состряпаем-ка пару эликсиров, а?
Можно подумать, у меня есть выбор, вздохнул Боб. Что там у тебя стряслось?
Я коротко посвятил его в события прошедшего дня. Он присвистнул (что не так-то просто, принимая во внимание отсутствие губ).
Звучит гнусно, заметил он.
Гнуснее некуда, согласился я.
Я тебе вот что скажу, заявил он. Возьми меня покататься, и я подскажу, как тебе из всего этого выбраться.
Это меня насторожило.
Боб, я тебя уже брал с собой раз. Помнишь?
Он мечтательно кивнул, царапнув костью о дерево.
В дом терпимости. Еще бы не помнить.
Я фыркнул и поставил немного воды кипятиться на одну из горелок.
Тебе положено быть духом разума. Ума не приложу, с чего это тебя так занимают проблемы секса.
Пойми, Гарри. В голосе Боба зазвучали обиженные нотки. Это чисто академический интерес.
Нет, правда? Ну, знаешь, мне не кажется справедливым позволять твоей академии подглядывать за людьми в их же собственных домах.
Погоди-ка. Моя академия не просто подглядывает
Я предупреждающе поднял руку:
Заткнись. Даже слышать этого не хочу.
Ты опошляешь святые для меня понятия, Гарри, буркнул он. Ты, можно сказать, оскорбляешь мое мужское начало.
Боб, возмутился я, ты же череп. Какое, к чертовой матери, мужское начало? У тебя же и оскорблять-то нечего.
Да? вскинулся Боб. Ты на себя-то посмотри, Гарри! У тебя что, есть подруга? Тьфу! Большинство мужчин находят себе на ночь занятия получше, чем забавляться с наборами для юных химиков!
Если уж на то пошло, козырнул я, на субботний вечер у меня назначено свидание.
Огоньки в глазницах у черепа сменили цвет с оранжевого на красный.
Ух ты! взвыл он. И как она? Хорошенькая?
Смуглая, сказал я. Темные волосы, темные глаза. Ноги такие, что помереть можно. Умна и сексуальна как черт знает что.
Надеюсь, ей захочется осмотреть лабораторию, хихикнул Боб.
Выбрось эту ерунду из головы.
Нет, правда, не унимался Боб. Если она такая классная, зачем ей сдался ты? Ты ведь, скажем честно, не сэр Гавейн?
Теперь настал мой черед обидеться.
Я ей нравлюсь, сказал я. Это что, так уж невероятно?
Гарри, Гарри, протянул Боб, и огоньки в глазах его издевательски замерцали. Ну что ты, скажи на милость, понимаешь в женщинах?
С минуту я молча смотрел на Боба, а потом до меня дошло, что проклятый череп, возможно, прав. Не могу сказать, чтобы осознание этого факта было мне приятно. Однако, хоть я ни за что на свете не признался бы ему в этом, он был прав.
Будем готовить эликсир бегства, сказал я ему. И я не собираюсь торчать здесь всю ночь, так что примемся за дело, ладно? Я помню рецепт только наполовину.
Когда готовишь один, Гарри, всегда найдется место и для второго. Да ты и сам знаешь.
В этом он был прав. Процесс приготовления эликсира методами алхимии заключается преимущественно в кипячении, помешивании и ожидании. Всегда можно поставить два состава, и времени с избытком хватит на обоих. Иногда даже на три, хоть это и требует некоторых усилий.
Ладно, сделаем две порции про запас.
Да ну тебя, возмутился Боб. Это неинтересно. Тебе стоит обогатить опыт. Попробуй что-нибудь новенькое.
Ну например?
Огоньки в Бобовых глазницах весело подмигнули мне.
Эликсир любви, Гарри! Приворотное зелье! Если уж ты не вывозишь меня погулять, так позволь сделать хоть это. Духи свидетели, ты же можешь воспользоваться им, и тогда
Нет, решительно заявил я. Не выйдет. Никаких приворотных зелий.
Отлично, согласился он. Не будет приворотныхне будет и эликсира бегства.
Боб, угрожающе произнес я.
Огоньки в глазницах черепа погасли.
Я зарычал. Я чертовски устал и чертовски разозлился, а ведь даже в наиблагоприятнейших условиях я не самый легкий собеседник. Я шагнул вперед, взял Боба за скулы и хорошенько встряхнул.
Эй, Боб! крикнул я. А ну вылезай! Или я возьму этот чертов череп и спущу его в самый глубокий колодец, какой только найду! Клянусь, я засуну тебя в такое место, где никто и никогда не сможет тебя найти!
Глаза на мгновение вспыхнули.
А вот и нет. Я для этого слишком ценный. И погасли снова.
Я стиснул зубы, с трудом удержавшись от того, чтобы не грохнуть череп о каменный пол. Я сделал несколько глубоких вздохов, призвав на помощь годы чародейской подготовки, и все-таки не закатил истерику и не разбил этого гадкого духа на мелкие кусочки. Вместо этого я положил череп обратно на полку и медленно сосчитал до тридцати.