Маленький путешественник примеривался, как половчее перепрыгнуть на хама. Программа-минимумвыколоть глаз. Программа-максимумдобавить к глазу ещё и отрезанный грязный язык. Судя по лицу Огастеуса, он прикидывал, как сдёрнуть К. с девушки. Толстые пальцы сжимались и разжимались, будто уже ломали тонкие хрупкие косточки. Ничего удивительногопо габаритам К. был для него как двухлетний ребёнок для взрослого.
Негодяй всё время переступал с ноги на ногу, будто яйца к ноге прилипли. Смазные сапоги при этом отвратительно скрипели.
Полицейский на самоходной трибуне подъехал вовремяпротивники уже были вне себя. К. естественным образом, а детинапод воздействием вещества.
Что тут происходит? Огастеус, успокойся и медленно отойди. Хи, он тебя не обидел?
Всё хорошо.
А куда ты несёшь этого невырослика?
К дяде Мульченштайну. На регистрацию.
Уверена, что он не блохастый? Ладно, твоё дело. Давай провожу. А ты, Огастеус, иди-ка своей дорогой. Добром прошу, оставь Хи в покое. И чтобы рядом с ней тебя больше никто не видел.
К. вернулся на место, на шею Хи, и троица двинулась. Огастеус, сжимая кулаки, проводил их взглядом.
Бросила его, значит?
Да, позавчера.
Странно, что вообще когда-то подобрала.
Перестань, смешно.
5
Дядюшка Мульченштайн.
О, малышка Хи. Привет. Как настроение?
Полная колба радости.
Они обнялись. К. пришлось перебраться на левое плечо, чтобы в него не ткнулись седые курчавые баки или физиономия, перепаханная глубокими морщинами. Ни тени сходства в их лицах не просматривалось. Может быть, дядя не потому, что родственник, а потому что друг?
А это ещё кто? Вечно ты носишься с братьями нашими меньшими.
Эй, я вообще-то человек.
Это К. Он только со вчера в городе.
Отметка, значит, нужна. Ох, посади-ка его, дочка, на стол. Только не раскидай мне ручки с бумагами, щегол.
Злой как чёрт К. уселся на край, свесив ноги. Стол был здоровильским, а значит огромным. Бюро над столешницей пересекала надпись фигурным шрифтом: «Если ты это читаешь, значит не работаешь».
Меж тем, стол, на котором скучал К., обступили скучающие полицейские.
Сразу видно, породистый. Не то, что наши.
И одет необычно. Малыш, у тебя был хозяин-адвокат?
Спорю на обед, он знает иностранные языки.
К. открыл рот, чтобы разразиться возмущённой тирадой, но не успел.
И только тощий констебльс залысинами и тоненькими усиками, с до синевы выбритым лицом донкихота сидел за своей конторкой и злобно ворчал:
Будто нам своих бед мало. Ещё какой-то чёрт занёс сюда пришлого недоноска.
Да ладно тебе, Кардио, смеялись коллеги-констебли, Ты только посмотри, какой забавный. Языки знает и у адвоката служил.
Когда старший инспектор цыкнул на подчинённых, К. сидел уже чёрный от злостихорошо, если дым из ушей не валил. Те с виноватым видом, но явно довольные передышкой в монотонном труде, рассыпались по рабочим местам.
Мульченштайн гремел ящичками картотечного шкафа, стиснутого меж пыльных окон. Наконец, вытащил разграфлённую, но не заполненную карточку. Послюнявил самописное перо.
Имя?
Меня зовут К., сказал К., Именно такбез отчества и фамилии.
Инспектор посмотрел на него с неодобрением:
Фамилия для учёта обязательна.
Ладно. Пишите «три». К-3.
Тебя не только зовут буквой. У тебя ещё и фамилияцифра! расхохоталась Хи, которую пока что не отпустила радость.
Цель визита в Радостьвилль?
Прибыл обосноваться.
Что?
Хочу у вас жить.
Допустим. Проблемы с законом были?
Нет.
Проверим Так Рабочие навыки? Образование?
К. достал из жилетного кармана подорожную и диплом. Хи взяла бумаги у него из рук и передала дядюшке. Тот пробежал документы глазами и удивлённо посмотрел на К.
Даже так? Это может быть полезно для города. Я поговорю с нужными людьми.
К. хмыкнул.
Что ж, формальности улажены. Добро пожаловать, так сказать, официально в Радостьвилль. Надеюсь, ты поладишь с городом, щегол, а он с тобой. Иначе прожуёт и выплюнет, уж поверь.
Это если сильно постарается.
Хи протянулась к своему новому другу, чтобы взять его на руки, но дядюшка остановил её жестом:
Погоди. У меня есть для него предложение.
О чём ты говорил с дядюшкой? спросила Хи уже на улице, когда К. снова занял место у неё на плечах. Если не секрет, конечно.
Радость уже выветрилась. Так почему она проявила любопытство? Это было тем более странно, если учитывать, как выглядели проходившие мимо здоровилы. Лишь немногие проявляли какие-то чувства: смеялись, смущались, нарочито негодовали. Большинство же смотрели перед собой пустыми тусклыми глазами. Точно из музея восковых фигур сбежали все куклы и затерялись в толпе. Смотрите, мы обычные горожанетакие же как все вокруг. Мы живые и настоящие. Вот только в глаза нам не смотрите. Незачем.
К. вздрогнул. По позвоночнику прошла холодная волна.
О чём говорил? Да ни о чём. Предложил работу.
Как интересно! И какую?
Обходчиком. Смотреть в оба и докладывать о происшествиях в городе.
Здорово. Первый день, и уже работа. Тем более для малыша. Ты, конечно, согласился?
К. неопределённо хмыкнул. На самом деле, он ответил старшему констеблю, что подумает; ответил исключительно ради вежливости, потому что принимать предложение не хотелось. Он и так не сказать чтобы вписывался в местное обществохотя бы даже по характеруи чтобы так сразу, с порога идти в шпики Не нравилась ему эта мысль. Разве что если других вариантов не будет.
Он не сообщил Хи и о фразе, что изрёк дядюшка, наклонившись к К.:
Не обольщайся сверх меры. Ты чужак. Но я дам тебе шанс, щегол. Скажи спасибо Хи. Она разбирается в людях. Не смотри, что такая добрячка.
Пауза перед «людьми» резанула ухо. Снова эта проклятая дискриминация.
6
Спутница предложила ему сразу отправиться на колесо обозрения, чтобы, так сказать, познакомиться с Радостьвиллем с высоты птичьего полёта, отказа не приняла, и К. в очередной раз был вынужден задавить внутри себя раздражение.
Девушка злила его, но было в ней что-то Опять же это единственный здесь человек (кроме Ззз), который к нему хорошо отнёсся. К тому же, её здесь любят. Такой девицы стоит держаться. Как он говорил себе ещё на дилижатоме? «Тебе нужна адаптация и работа. Работа и адаптация. И всё будет хорошо. Вот совсем хорошо». И отлично. Воспользуйся Хи, раз она, похоже, не против.
В целительных очках на минус десять ухо Хи не казалось уродливым. Даже наоборотузкое, изящно вылепленное. Женственное. Короче, К. не выдержал и подул в него.
Девушка вздрогнула и широко улыбнулась.
Да что с тобой! Чего ты ходишь и лыбишься как корова!
У меня
Знаю, у тебя есть только радость. Слушай, давай я тебе что-нибудь другое куплю. Вот сколько стоит смущение? Или удивление? Или тихая грусть о несовершенстве мира?
Если брать колбу
Хорошо, пусть будет колба. На сколько её хватит?
Недели на две. Если экономить.
Вот и чудно? Сколько стоит?
Если на ваши чешуйки, то семь монет.
Хм А тебе никто не говорил, что у тебя красивая улыбка? Добрая такая. Широкая. Как у крокодила.
Как хорошо, что она не знает, что это такое. Любитель исторических альманахов «Былое и думы», К., впрочем, тоже представлял себе это животное весьма смутно.
Вблизи колесо обозрения оказалось и вовсе громадным. Махина подавляла.
Закололо в ушах, и К. в ужасе подумал, что накатывает очередной приступ. Да что за чёрт! Представилось вдруг, что эта немыслимая медленно вращающаяся громада вдруг начинает заваливаться на неготоже медленно. Он мог бы скрыться, отскочить, прыснуть в сторону. Но несчастный путешественник не может. Его парализовал страх. Он зажмуривается и ждёт долгие томительные секунды, которые уже вовсе и не секундывека, тысячелетия, эры.
Открыв глаза, путешественник, которому так хотелось осесть на месте и стать хоть кому-нибудь полезным, понял, что ничего не изменилось. Всё так же над ним нависала немыслимая громада. А приступ отступилбез всяких очков и таблеток.