Подошел к кровати и вырвал у него из рук листок.
Отдай, скотина! рявкнул Энди, вскочил на ворох шелковых подушек и прыгнул на Джереми.
Они свалились на пол, увлекая за собой тонкий прикроватный светильник, лопнуло стекло, громко вскрикнул Пит. Джереми подумал, что явно ошибся с авторством, рассмеялся и ударил наотмашь, не жалея. Жажда действия ненадолго нашла себе применение. Энди сплюнул кровь и бросился опять, он был настроен всерьез. Джереми вспыхнул мгновенно: щенок получит хороший урок. Отшвырнув листок прочь, они катались по полу, выплескивая давно скопившуюся неприязнь. Ни один из них не применял дар, оба хотели разобраться с этим по-простому, кулаками, рыча, как звери, и едва не кусаясь. Сайхем был опытнее, старше и сильнее, Янг знал, на кого замахнулся, и имел представление о последствиях Теперь пусть пеняет на себя.
Когда ярость перестала окрашивать мир в багровый, Джерри подхватил полубесчувственного парня за ворот цветастой кожаной куртки, стащил с лестницы и выбросил из дома на первый осенний снег.
* * *
Последний поезд со станции метро возле Рокфеллер-центра уходил в десять-пятьдесят две. Вечерние улицы словно вымерли, многие рекламные щиты не горели, мегаполис стал не похож на себя. Только ветер орал в голос, трепал рукава, дышал холодом в лицо, бился о стены зданий, ревел в ломких ветвях деревьев, срывая с них рыжую шелуху.
Метро еще работало по расписанию, в отличие от автобусов. Внизу, на станции, было тихо, в воздухе стоял сырой запах бетона и пыли. Шум подошедшего автоматического поезда казался неслышным в сравнении с воем ветра там, наверху. Внутри царили безмолвие и ледяной свет, создавая атмосферу, максимально далекую от уюта. Еще недавно по вечерам в переполненном вагоне возвращались домой клерки, рабочие, хныкали дети, на коленях друг у друга ерзали и смущенно смеялись припозднившиеся школьники Нацарапанная на пустом сидении похабщина звучала жалким шепотом. Джереми следил за удлиняющейся полосой огоньков в списке станций. Нужно доехать почти до конечной, в самый тупик.
Когда-то он очень хотел попасть сюда, потрогать старые камни руками, представить, как жили те люди, на другом континенте, в другое время. Осознавал, что в реальную Европу ему не попасть никогда, не выбраться из серой мути «простой» жизни. Поэтому чужой интерес к старым поэтам больно царапнул, заставил снова закрыться гневом от безнадеги. Теперь Джерри мог разобрать самого себя по полочкам и это понять. Правда, если подумать, мог и тогда просто не хотел.
Желтые столбы нужной станции проводили его взглядами черных таблиц, в лицо снова ударил ветер, светофоры горели предупредительным светом. По белым полосам перехода метались грязно-рыжие листья.
Нужно было бы думать о чем-то другом. Собирать себя в железный кулак, сосредотачиваться Но на чем? На ждущей впереди тьме и пустоте? Терренса можно было бы переубедить, успокоить. Если бы это был Патрик хотя рассудительный Патрик ни за что не стал бы участвовать в подобном. А с Энди Янгом, как и с прошлым Джерри, разум и слова никогда ничего не решали.
Под ногами захрустели неубранные ветки на парковых дорожках. Джереми думал о теплых руках Кейт, о веснушках на ее левой щеке, что были чуть ярче, чем на правой, а за ухом прятались две невесомые родинки. Разговор с ней состоялся сразу после звонка Таккера и был коротким: Джереми лишь сообщил, что должен срочно уехать из города. На запястье еще саднила царапина от когтей Фроста: кот не желал переезжать к Хоранам. Микки провожал друга до калитки вместе с мамой, смотрел тихо и почти сурово. Джереми видел, что мальчик не решается влезть между ним и Кейтлин, Микки прятал руки за спину и отводил глаза. В итоге Джерри притянул его сам. Тепло Хоранов окружало со всех сторон, хоть на один последний миг прогнало сгустившееся морозное онемение. Он не говорил им, куда и почему едет, и никто не задавал глупых вопросов. Джереми всегда ценил это качествоумение не задавать тупых вопросов.
Деревья трещали и жаловались, ветви хлестали по фонарям, метались испуганные змеи теней. Джереми ощутил взгляд в спину, но не стал оборачиваться. Он бы тоже на месте Янга подстраховался, рассыпав вокруг своих людей. Обратной дороги не было.
В мысли полез диспут под последней статьей на новом сайте. Кто-то спросил, а нужно ли вообще изучать древние обычаи, ведь человек ушел далеко вперед. Зачем копаться в примитивных текстах мертвых языков? С ним вступили в спор другие, компания стала рассуждать: прошлоеэто груз или базис для роста? Джереми наблюдал, изредка корректируя русло беседы, не допуская излишних страстей и переходов на личности. Вообще-то это была работа модератора, но кому придет в голову мониторить возникшую среди ночи беседу? Джерри смотрел, как они спорят, и думал, что написал бы, будь их ровесником сейчас. Скорее всего, разозлился бы, что кто-то превосходит его в эрудиции, и полез читать все подряд, дабы уж в следующий-то раз
Башня Клойстерс сквозила провалом в сероватом небе, ветер рвал рекламные штандарты с логотипом Метрополитен*. Пустую парковку перед входом заливал серый свет неба, а взглядов стало больше. Джереми прошел по открытому месту, взялся за ручку двери и, выдохнув, нырнул в темноту.
* * *
Он медленно вел по стене кончиками пальцев, нащупывал ногами ступени. В клуатрах на первом этаже стало светлее, ветер завывал меж колонн. Джереми не торопился. Больше некуда. Галерея превратилась во временной тоннель, гулкие шагив обратный отсчет. Что чувствовали люди, которые обтесывали эти камни? Жили в этих стенах? Темнота помогала легко представить приглушенные распевы литургии из монастырской часовни. Увидев отблески на стенах, Джереми снял капюшон. Губы сами собой сложились в давно, казалось бы, забытую едкую улыбку, он вдохнул и вышел из-за поворота.
Неужели? протянул Янг, почти черная тень в свете маленького походного фонаря.
Джерри остановился и, прищурившись, оглядел Энди с ног до головы. Голос остался, как прежде, высоким, но сам он изменился, вытянулся и стал плотнее, глаза смотрели все с тем же вызовом, а ещес нескрываемым торжеством. Когда-то этот вызов и желание идти наперекор приказам злили и иногда забавляли Теперьнет. Джереми рассматривал парня, подмечая несущественные детали: неровно завязанные шнурки высоких ботинок, свежая ссадина на предплечье, выпученный глаз рыбы на татуировке у шеи Лишь бы не смотреть ему за спину, на колонну с каменной вязью у вершины.
Ты хотел меня видетья пришел.
Энди дергано усмехнулся, оглянулся, и Джерри невольно проследил за его взглядом. И уже не смог отвести свой.
Она постарела, сильно, очень сильно. Марго казалась тонкой и серебристой, как часть колонны. Почти бесплотной, безмолвной, только темнела полоска ткани, удерживающая кляп, и горели глаза. Она плакала, глядя на него, и Джерри мог бы поклясться, что это не слезы страха и не истерика приговоренной жертвы. До сих пор она была уверена, что ее сын мертв Он сам не мог толком понять, что чувствуетслишком много разных эмоций сменяли друг друга, но Джерри с удивлением осознал, что среди них не было ненависти. Привязанная к колонне женщина не имела ничего общего с фантомом, занимавшим ее место все эти годы.
Нравится? с наигранной простотой поинтересовался Янг, прерывая поток мыслей. Помнится, тебя бесил ее голос. Так что все для удовольствия Его Величества!
Отпусти ее.
Энди задумчиво постучал пальцем по губам.
Даже не знаю
Она здесь лишняя, ровно сказал Джереми.
Возможно, улыбнулся Янг. Ты всегда умел выбрать нужные декорации он умильно сложил руки у груди. Только вот захочет ли мать оставить своего малыша злобному дракону?
Джереми перевел на него тяжелый взгляд.
Захочет, веско сказал он. У нее нет выбора.
Он обращался не к Янгу, и отчего-то не сомневался: его поймут.
Тяжелые седые волосы упали на лицо, Маргарита с трудом поднялась и потянулась дрожащими руками к темному следу жгута на щеках, вскинула глаза. Сделала два неуверенных шага и замерла, глядя Джереми в лицо. Губы дрожали, но не издали ни звука.
Уходи, негромко сказал он и отступил в сторону. Быстро.
Она послушалась. Неровный, хромающий шаг отдавался в ушах невыносимо долго, пока не затих за стенаниями ветра.