Листья в саду словно покрылись легкой золотистой пленкой, Микки казалось, что и кошеная трава пахнет по-другому, не так, как в середине лета. Август кончался, к новому учебному году мама сшила Микки новый рюкзак, в котором было специальное место для карандашей и альбома, а обе лямки дополнительно укреплены полосками грубой джинсовой ткани подходящего цвета.
После обеда Микки часто сидел на ступеньках вместе с Феликсом. Старик Фостер в это время обычно ложился вздремнуть. Феликс оказался прекрасным слушателем и знал многих персонажей приключенческих новелл. Когда Микки говорил о таком с мамой, она очень старалась понять, задавала вопросы и с удовольствием рассматривала героев и звездные пейзажи. Однако Микки знал, что космические сраженияэто последний жанр, который она выбрала бы для себя. С Джереми было интересно по-настоящему, но похвалу из него приходилось тянуть клещами. Не то чтобы Микки так уж зависел от чужой похвалы, однако и вовсе без нее поверить в свои силы трудновато. Последнюю главу Джерри забраковал полностью, Микки тогда еле удержался от совсем детской обиды на друга. Хотя позже, дома, он и сам понял, что Джереми прав. Микки не заметил, как ушел в красоту рисунков, забыв про логику сюжета. И пришлось переделывать все по новой
А вот Феликс всегда находил за что похвалить. Он утверждал, что свои минусы любой человек знает, а вот плюсов может и не замечать, особенно если критичен к самому себе так, как Микки. Мальчика коробило пренебрежение, то и дело проскальзывающее в отзывах Феликса о своем работодателе. Но ведь сам мистер Фостер мог говорить о других еще более грубо В итоге Микки просто выкинул это из головы.
Феликс жил не так далеко от дома Хоранов, Микки даже заходил к нему пару раз. В один из немногих вечеров, что выдавались у Феликса свободными, он встретил Микки по дороге из бара и позвал в дом.
На столе лежала огромная книга, раскрытая, она занимала большую часть столешницы. Глянцевые страницы блестели под лампой. Микки моментально узнал вожделенный том с набросками самого Диснея.
Это тебе, просто сказал Феликс. Мне дали премиальные от фирмы, и я решил
Я не могу, замотал головой Микки, помимо воли подходя все ближе к столу. Это слишком дорого.
Ничего подобного, улыбнулся Феликс. В магазине была скидка. Ты мог бы отнести ее своему другу, о котором рассказывал
Микки подумал, как обрадовался бы Колобок, но все же нашел в себе силы покачать головой.
Ну хорошо, чуть раздраженно продолжил Феликс, Можешь считать ее моей, если тебе так удобнее, но возьми книгу домой, хотя бы на время. Договорились?
Микки не сумел противостоять искушению, положил руки на гладкие листы и кивнул, окончательно растеряв все слова от восторга.
* * *
На бледной коже проступали голубые вены, ярко выделялись старые порезы и ожоги. Когда-то он считал, что работать в перчаткахэто для слабаков. Над головой тренькнуло, Уилл глянул на экран и сверился с номерком в ладонив сотый раз за последние четверть часа. Если думаешь о чем-то своем, то реальность рассыпается, стоит лишь отвести взгляд. Положение стрелок на циферблате, номер очереди на билете, время рейса на табло
У матери он не был уже четыре года. Там, в маленьком узком, как галстук, домике, где прошло его детство, Вилли чувствовал себя почти умиротворенно. Хотя это спокойствие и держалось на лжи, ведь мать была уверена: сынок по-прежнему работает в секретной лаборатории и прилетает к ней редко оттого, что страшно занят. После скандального ухода из университета Уиллу все-таки дали диплом, пусть и без отличия. Гловер даже сумел какое-то время продержаться в научно-исследовательской лаборатории, куда его взяли «в надежде на то, что столь талантливый молодой человек возьмет себя в руки и исправит неприемлемое поведение»
Родители подчеркнуто не общались после развода и отъезда отца с сыном в Америку. И в этом были свои плюсы. Иногда Уилл думал, как бы все сложилось, останься он в Лондоне. Белые занавески, запах реки и жареная рыба с хрустящей корочкой, старые песни, которые напевала мать, ее улыбка. Разительный контраст с жестами и рублеными фразами отца, фактически отказавшегося от Уильяма, узнав о его выходке на защите диплома. Бен Гловер теперь вряд ли часто вспоминал о позоре семьисобственном сыне, не оправдавшем возложенных на него надежд.
Измазанные жирными пальцами, а кое-где и помадой стекла туманили блеклые лица сотрудниц почты. В руке кололся острым углом номерок. Наконец, цифры совпали с высветившимися на экране, Уилл достал из кармана бумажник и подошел к стойке, выложил пачку банкнот, стараясь не тронуть захватанную пластиковую поверхность.
Лондон, Паддингтон. Урсуле Хилл, до востребования.
* * *
Он обрадовался, заметив Робби. Тот курил у входа в ресторан, где обычно обедали приближенные Бианки. Уилл уже пару недель как ни с кем не виделся: Дон пропал, Птаха мотался по стране. Встретившись с Уиллом глазами, Робби прищурился, глубоко затянулся и, растоптав окурок, зашагал по улице прочь. Уильям поднял брови, догнав приятеля, схватил за рукав.
Какого
Дон передавал тебе привет, резко развернувшись, рявкнул Робби, стряхивая его руку. Хоть ты, stronzo этого и не заслуживаешь!
Что?! опешил Уилл. При чем тут Погоди, Дон?! Он жив?
А ты так сильно хотел его смерти? оскалился Робби.
Что ты несешь?!
Счастье, что Донни столкнулся со мной, а не с кем-то еще! Как ты мог?! Теперь уже Робби вцепился в рукав Уилла. Porca troia, мы ведь были в одной лодке, мы практически семья!
Какого хрена?! Какая, к чертям, семья? мгновенно рассверипел Уилл. «Семья» у тебя теперь другая! Из кожи вывернулся, чтоб «усыновили»!
Удар по лицу чуть не сбил его с ног. Уилл отступил на шаг и утер с губ кровь.
Да что на тебя нашло?!
Это за Дона, не за меня!
Я ничего ему не сделал!
Вот именно, прошипел Робби, снова дергая Уилла к себе. Ничего! Да что с тобой разговаривать, плюнул и, оттолкнув Уилла, быстро зашагал по улице.
Уильям вошел в ресторан, смыл с лица и рук кровь, пообедал и поднялся к себе, размышляя об услышанном. Роберт всегда был очень закрытым, Уилл знал лишь то, сколько процентов со сделки он берет и какую марку сигарет предпочитает. Идея итальянской «семьи» основательно перекроила мозги бывшего наркодилера Уильям помнил, с каким спокойствием он помогал им избавляться от трупов в Вегасе. О том, как флегматично реагировал на Донни, тогда Уилл был уверен, что он недолюбливает его ленивого, болтливого, инфантильного помощника. А теперь смотри-ка, чуть ли не рассуждает о преступлении бездействия!
Уильям вышел на балкон и закурил. В душе что-то неясно скреблось. Сделав несколько затяжек, Уильям понял, что это такое.
Зависть.
Впервые в жизни Уильям Гловер завидовал чужой слепоте и недалекости. Сейчас он хотел бы поверить хоть во что-нибудь. Отключить привычный скептицизм и циничность, но для этого нужно было бы нанести себе черепно-мозговую травму. Возможно, несовместимую с жизнью.
Уильям держал бычок и следил, как тлеющая кромка подбирается к пальцам. Он удивлялся себе. Ведь жить без идеаловлегче, не дать застить глаза красивыми словамиразумнее. Раньше он гордился этим
За прозрачным парапетом зияла многоэтажная слепая пустота.
Внизу топорщился городбетонные, металлические, стеклянные, пластиковые кубики. Внутриплоть, кровь и роящиеся сотни тысяч миллионов мыслей. Поднимался негромкий гул созданных людьми механизмов, шум дыхания, гомон речи
На улицах стало небезопасно. Джованни Бианки дал своему стервятнику карт-бланш, Птаха пользовался этим вовсю, и Уилл смог в полном масштабе оценить могущество созданных ими монстров. Теперь он не сомневался в том, что болтали о Птахе Новости на всех экранах гудели непрерывным потоком: во многих штатах распахивались ворота тюрем, камеры слежения превращались в оплавленные комки, а охрана оказывалась перебита. Преступность скакнула вверх, госслужбы сбивались с ног, правительство готово было объявить чрезвычайное положение. На площадях появились обычные глашатаи упадкабродячие проповедники. Словно насмешка над идеями свободного от предрассудков общества, о которых любил читать Уильям.